Раб лампы - Марина Серова
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Раб лампы
- Автор: Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марина Серова
Раб лампы
Пролог ЧЕТЫРЕ СОСЕДА
Толстый круглолицый мужчина прикурил от зажигалки в форме сапожка и, прищурившись, зашвырнул ее в кусты. Потом глянул на двух своих собеседников, сидевших на заднем сиденье машины, стоявшей в просторном дворе, и весело рассмеялся:
— Барахлит, сволочь. Колесико застревает. Ну ее к черту!
— Это та зажигалка, которую ты в Италии купил, Толян? — спросил его рыжий тип, чем-то отдаленно напоминающий кавказца. В его речи проскальзывал едва уловимый акцент. — Что ж ты ее выкинул? Памятная вещица.
— А и фиг с ней, — бизнесмен Толя Мельников неопределенно махнул рукой и произнес: — Тут, мужики, я с вами одну тему хотел перетереть. Не то чтобы уж непонятка, а так — ерундистика какая-то выходит. В общем, мы с вами купили квартиры в одном доме и на одном этаже, чтобы и жить, почитай, вместе, как работаем. А та квартира, которая примыкает к моей… словом, в ней живет какой-то чудик. Хата клевая, трехкомнатная, зачем она ему, я никак не усеку. Я вот хотел ее себе прикупить, стену, значит, проломить, чтобы одна квартира стала — семикомнатная. А что? Хорошая квартирка получилась бы. Я уже все распланировал. Значит, в тех трех комнатах я бы себе тренажерную устроил, еще одну спальню, ну и… видно будет, что дальше. И деньги в принципе есть. Заплатил бы, не обидел. Все путем. Ну вот, звоню я в дверь. Раз позвонил, другой, третий. Никто не открывает. А по лестнице старуха идет, которая где-то на пятом живет, что ли. Ее расселять еще собираются, там этот… Петров, который с нефтянки, все купил. А старушка, пока ей Петров однокомнатную не купил, пока что там живет. Ну вот, старуха мне и говорит: «Да ты, сынок, зря звонишь. Ты дверь посильнее толкни, она небось и откроется».
— И что, ты толкнул, Толян?
— Ага, — ответил Мельников, — толкнул я ее, Леша.
Его приятель и компаньон Алексей Бармин, мужчина лет тридцати пяти, очень представительный и с тем масленым блеском в глазах, который безошибочно выдает дамского угодника, отъявленного бабника, проговорил:
— И там, наверно, обнаружился притон?
— Да если бы! Там было темно, как в негритянской заднице, — «политкорректно» отозвался Мельников.
Третий из приятелей, рыжий, некто Маркарян, осклабил в улыбке большой рот и предположил:
— Темно? Трахались, что ли? Кстати, я до сих пор толком не знаю, кто в двенадцатой квартире живет. Я, правда, свою хату с месяц как купил, но за это время ни разу не видел, чтобы туда кто-то входил или кто-то оттуда выходил.
— Ну вот так и я сначала никого не увидел, — сказал Мельников. — Я же говорю, темно там было. Я зову: «Эй, хозяева, есть кто дома?» Ну, думаю, сейчас меня, Анатолия Мельникова, примут за банального квартирного вора. Но нет. Ничего! Захожу я в последнюю комнату, а там лампа горит. Керосиновая. Я подумал: во дела, электричество вырубили, что ли? Машинально потянулся к выключателю, щелкнул… Свет есть. А тот чудик, что в углу с керосиновой лампой сидел, вдруг подскочил и к стене. С лампой в обнимку, кстати!
— Что, напугался?
— Да он, как оказалось, по жизни напуганный! Рожа у него, знаешь, такая… полоумная. Я ему начинаю говорить, что я вовсе не вор и не налетчик, а его сосед из девятой квартиры. Хочу купить вот эту квартиру его, в которой мы оба находимся. Он ничего не говорит, просто моргает. Я ему повторяю, а он начинает гладить лампу, да не гладить, а тереть, как будто из нее этот… как его… спиртной такой…
— Джинн!
— Во-во. Джин или виски… Как будто этот джинн оттуда выскочить должен, вот так он эту лампу и тер.
— Выскочил? — насмешливо спросил Маркарян.
— Выскочил! Только, конечно, не джинн из бутылки, то есть из лампы, а этот тип — из комнаты. Кинулся он в кухню, я за ним. Кричу: «Да постой ты, придурок! Ты что, бухой, что ли?» Подумал, что он пьяный. У меня так папаша от всех шарахался, когда допивался до белой горячки. Боролся папуля с какими-то чудовищами, бил стекла, говоря, что сражается с призраками, запирался в туалете и там засовывал голову в унитаз… Я подумал, что у этого типа из двенадцатой тоже что-то похожее. Но от него вроде ничем не пахло. Я подумал, что, быть может, он нарк? Вид у него совершенно сумасшедший. Навел справки в ЖКО. Спросил, кто именно проживает по такому адресу. Мне сказали, что квартира принадлежит какому-то Купцову, и, кажется, он ее сдает через риелторское агентство. Дали мне телефон этого Купцова. Я позвонил ему и спросил, он ли является владельцем квартиры по такому-то адресу.
— Ты прямо как сыщик из сериала, — насмешливо заметил Бармин. — Там навел, сюда клюнул, там узнал, тут разнюхал. Ай да Толян! Может, тебе переквалифицироваться и открыть свое детективное агентство?
— Да какое в нашем захолустье агентство, — мотнул головой Мельников, — расследовать дела о пропаже белья с чердака? Масштаб покрупнее тут редко бывает.
— Ну, Толян, ты уж на наш город не греши. Оно конечно, не Москва или Питер, но все-таки!
— Ладно. Речь не об этом. В общем, поговорил я с этим Купцовым. Просил его продать квартиру. Предлагал большие деньги. Он как услышал про эту квартиру и про то, что я хочу ее купить, так аж осекся. А потом бросил трубку. Я тут же перезвонил, и он сказал, что, наверно, связь оборвалась, так бывает… Только я уверен, что это он сам трубку бросил, надеялся, что я не буду перезванивать. А я перезвонил! Ну вот, — Мельников кашлянул с недовольным лицом, — я ему опять о том, что хочу купить. Он помялся и сказал, что не хочет продавать. Я говорю: из-за жильца, что ли? Говорю: «Он ваш родственник, ему негде жить, что ли? Ну так пристроим его! Мне просто та жилплощадь позарез нужна, хочу свою квартиру расширить». А он — в отказ. Я разозлился и говорю ему: «Слушай, мужик, ты гнилой тип, я смотрю? Что ж ты в отказ-то идешь? Я ж тебя добром прошу, бабло предлагаю реальное». — «Не надо мне угрожать! Я в милицию обращусь, если вы себе позволить угрозы!» Я ему ответил: «Ну что ты мне паришь, а, мужик? Я ж сам майор милиции, уволился несколько лет как, но все каналы остались. Я ж тебе такой накат могу устроить, что мало не покажется!» Я его не запугивал, нет, — буркнул Мельников, — просто мне очень не приглянулось, как он все в отказ шел и придумывал гнилые отмазы, чтобы только мне хату не продавать. Если бы он сказал по-мужски: извини, брат, но мне эта хата дорога, не продам — я бы слова ему не кинул! А тут виляет, как блядь задницей. Не дело!
— Да что он тебе скажет? — отозвался Маркарян. — Ты любого запугаешь, Толян, что по телефону, что так. Он, наверно, как услышал твой рык, так и обделался.
— Да нет, — задумчиво сказал Мельников, — по-моему, он другого испугался. Испугался чисто мысли, что эту квартиру вообще можно продать. Как будто этот тип, который там сидит с лампой, и не жилец вовсе, а что-то вроде домового или привидения. Он ведь мне так и слова не сказал.
— Ты, Толя, в детстве сказок братьев Гримм малек перечитал, — сказал Бармин.
— Да признайся, что ты все придумал, — поддразнил его Маркарян, — и никакого типа с лампой, который ни слова не произнес, нет на свете.
— И лампы нет, — сказал Бармин.
— И вообще, Толя, ты просто выпил чуток лишнего и вместо своей квартиры зашел в соседскую, там тебе спьяну и привиделись все эти ужасы. А ты, чтобы отмазаться от жены, и придумал всю эту историю с привидением и продажей квартиры.
— Да ну вас! — махнул рукой Мельников. — Черт знает что! Кстати, о жене: я ведь ее и жду, пока она спустится. А вместо нее вот вас, чертей, дождался.
Лязгнул замок подъездной двери. Мельников повернулся к друзьям и проговорил:
— Ну, слава богу. Наверно, она.
Но это оказалась не супруга Мельникова. Это вообще была не женщина. Существо, которое, озираясь, вынырнуло из подъезда, казалось бесполым, точнее — неопределенного пола. Впрочем, при ближайшем рассмотрении этому существу следовало оказать честь в принадлежности отнюдь не к прекрасной женской половине человечества; следовательно, методом исключения можно было проставить его пол. Как в анкете: МУЖ. Индивид был облачен в длинную, почти до колен, бесформенную болоньевую куртку облезло-серого цвета. Куртка была расстегнута, из-под нее виднелись серые же брюки, которые были определенно коротковаты, и коричневый растянутый свитер. Лицо его, продолговатое, бледное, худое, было обрамлено двумя крыльями грязных черных волос, безвольно свисавших неаккуратными патлами. Подбородок, острый и безволосый, казался каким-то женским. Человек был сутул и худ. Даже болоньевая, давно устаревшая куртка не могла скрыть его худобы.
В руках он сжимал ярко начищенную керосиновую лампу. Судя по тому, как блестела она на солнце, чисткой этого предмета он занимался часто и весьма интенсивно.
— Черт побери! — воскликнул Мельников. — Да вот же он! А вы говорите — его нет! Мхом весь оброс…