Благая потеря - Теодор Старджон

Дмитрий Гаврилович Сергеев

Погребенные

— В конце концов, это становится банальным — непременно рассчитывать на неожиданную удачу, — наполовину в шутку, наполовину всерьез сказала Инга.

— Не признаю случайностей, — поддержал я ее.

Мы обсуждали планы предстоящего свадебного путешествия. По закону, принятому еще в начале века, нам полагался трехмесячный отпуск.

Последний статистический ежегодник подтверждал наши выводы: свадебные полеты на Юпитер стали модой. Конечно же, соблазнительно попасть в «сказочный мираж», но… тот же ежегодник сообщал малоутешительные цифры: всего один человек из 647 оказывался счастливчиком.

Мы решили не подчиняться моде, от запланированного полета на Юпитер отказались. Я связался с агентством.

— Превосходно, — тонюсеньким голосом одобрила наше решение дежурная. — Ваши места не пропадут: от желающих нет отбоя.

Хорошо, что Инга не слышала. Я поскорее выключил видеофон. Экран поблек, лицо дежурной и ее любезная улыбка растаяли, успев однако зародить сомнение: не совершаем ли мы ошибку? Был же двенадцать или тридцать лет назад двухмесячный сезон, когда чуть ли не все прибывающие на Юпитер, попадали в «сказочный мираж».

Только навряд ли эта мысль могла расстроить Ингу: все ее интересы прочно связаны с Землей:.

— До тех пор пока в космосе не откроют пусть самую примитивную цивилизацию, меня туда ничто не манит.

Инга — историк. Я не считаю это занятие — копаться в прошлом — серьезным, подтруниваю над ней. Она платит мне тем же.

— Подумаешь, изобрели утюг, который не только гладит, ко и ведет счет, сколько выгладил — кому это нужно?

Разумеется, Инга не права: никаких утюгов наш институт не изобретает — кое-что посерьезнее. Но разве ей докажешь.

Поразительно, что совсем недавно мы были просто друзьями. Знакомы мы с Ингой еще со школы. Но недавно я сделал открытие, изменившее нашу судьбу.

Вечером мы завернули в свое кафе — там у нас был даже излюбленный столик. Если он занят, мы направлялись в другое кафе, где нам безразлично, за каким столиком сидеть. На этот раз нам повезло. В ожидании заказа Инга разглядывала посетителей.

— Посмотри, хорошенькая? — прошептала она.

Я проследил за направлением Ингиного взгляда. Вошедшая девушка в самом деле была хорошенькой. На улице я оглядываюсь на таких. Бывает, не хочу оглянуться, а все равно оглянусь. Мне всегда не хватало твердости.

— Жаль, она не одна, а с кавалером. Не правда ли? — подзадорила меня Инга.

Девушку сопровождал широкоплечий брюнет. Они бегло оглядывали зал, ища уединенный столик.

Я смотрел в лицо Инги. Сощурившись, она улыбалась чуть иронично, искоса поглядывая на меня. В последнее время она частенько донимала меня подобными вопросами. Чаще всего я не соглашался с нею.

— Не в моем вкусе, — утверждал я.

— Фи! — бросала Инга. — Оказывается, у него есть вкус. И мы ненадолго затевали шуточную перепалку — подкусывали друг друга.

Но в тот вечер у меня не было настроения ссориться с Ингой даже понарошке.

— В самом деле, хорошенькая. — признал я.

— Вот как! — воскликнула Инга. — Наконец-то отыскался твой идеал. Я уже заподозрила, что ты вообще не способен замечать женскую красоту.

Она говорила еще что-то. Я слышал ее голос, но смысла не улавливал. Меня буквально потрясло внезапное открытие: из всех девушек, которых я где-либо встречал, Инга — лучшая. Без нее я не смогу пробыть ни одного вечера — сойду с ума. Если мы вдруг перестанем встречаться…

«Но что помешает нам встречаться? Болван! — мысленно воскликнул я. — А если Инга выйдет замуж!»

Я живо представил себе такую сцену: я сижу за нашим столиком один, без Инги; настроение у меня прескверное: в это время Инга входит в зал под руку с каким-нибудь брюнетом или блондином, она мгновенно замечает меня и подводит к нашему столику своего избранника.

— Познакомься, — скажет она ему? — Это Гелий. Я тебе говорила о нем. Тот самый чудак из института, где изобретают утюги. — Должно быть, я побледнел, так как Инга встревожилась:

— Что с тобой?

— Пустяки. Мне вообразилось нечто кошмарное. Я хотел непринужденно улыбнуться, но попытка не удалась, и это еще больше обеспокоило Ингу.

— Ты болен?

— Угу.

— Что с тобой?

— Влюблен.

— Фу, — облегченно вздохнула Инга. — Если не секрет, в кого? — В тебя.

Даже Инга на мгновение растерялась и покраснела. Но она быстро овладела собой.

— А может быть, все-таки температура?

— Я очень серьезно, Инга — через силу выговорил я. — Почему бы тебе не выйти за меня замуж?

Сколько раз до этого я читал и слышал о всевозможных физиологических метаморфозах, какие происходят с влюбленными: они потеют, краснеют, заикаются, теряют рассудок — но всегда относил это к художественному вымыслу. И вот выяснил: никакой это не вымысел — чистая правда. — Я могу считать, что ты сделал предложение? — спросила Инга.

— Я люблю тебя, Инга.

Первый месяц нашего отпуска мы решили провести в горах. Выбрали Альпы. Трамплины и горнолыжные трассы оборудованы там с незапамятных времен.

Старая монорельсовая дорога, каких давно уже не строят, подвешенная на стреловидных бетонных опорах, плавной дугой огибала хребет. Допотопный вагон, с виду похожий на древние водокрылые катера, со свистом про-летал ущельями и водопадами. Почти вплотную у дороги громоздились скалистые и заснеженные пики. Вышли мы на пустынном перроне. Вблизи станции в застекленной платформе несколько человек в ярко-желтых и алых куртках с горнолыжным снаряжением томились в ожидании кабины канатного подъемника.

Еще в поезде я связался с администратором гостиницы.

— Номер на двоих. Желательно с видом на ущелье и водопад.

— Постараюсь сделать для вас все возможное, — заверил администратор, хотя я знал, что никаких усилий от него не требуется, гостиница так спланирована, что, по крайней мере, одна из комнат каждого номера обращена в сторону ущелья.

— Очень признателен вам, — сказал я, потому что при Инге я старался соблюсти хорошие манеры.

Инга утверждает, что в прежнее время одной такой фразой я не отделался бы — обязан был заплатить чаевые. Но поскольку денежные знаки давно изъяты из обращения, у меня не оставалось других форм выразить благодарность — только вежливость.

Инга вообще любит щегольнуть своими знаниями позабытых обычаев.

А для меня история, пожалуй, единственный предмет из школьного курса, где я полный профан — особенно поздняя история, двух последних веков. Хотя в моем аттестате стоит пятерка с плюсом. Инга не хуже меня знает подлинную цену этой отметки.

Последние три месяца перед выпускными экзаменами мы с Бригом Христианином, моим закадычным приятелем, конструировали альфашпаргалку. К этому нас побудило неуемное мальчишеское тщеславие. На программной лекции по истории автоматики и альфатехники преподаватель неосторожно заявил:

— С той поры, когда в быт школы вошел механический экзаменатор, понятие шпаргалка стало анахронизмом. Обмануть учителя, живого человека кое-кому еще удавалось, но механический экзаменатор безгрешен.

Мы задались целью утереть нос хваленому автомату, а заодно и нашему учителю. Карманный вибратор, который мастерили мы с Бригом, должен создавать психронный эффект в небольшом радиусе.

На деле все оказалось не так просто, как выглядело на схеме. Чтобы успеть к экзаменам, мы пожертвовали лекциями по истории. Пока на учебном экране демонстрировались документальные и старые игровые фильмы из архивов, прерываемые пояснительным текстом, и весь класс увлеченно спорил, а преподаватель исподволь наталкивал умы школьников на поиск экономических, социальных и прочих закономерностей, которые в конечном счете произвели переворот, мы корпели над схемой и над деталями будущего вибратора. Другого выбора у нас уже не было.

— Вы обязательно засыплетесь на истории. — предрекала Инга. — Нежели вам не интересно? Такие события происходили.

— Не засыплемся. Вот если бы ты хорошенько разбиралась в бионике и альфатехнихе, ты бы сама плюнула на историю. — Сухари вы оба.

Мы таки успели вовремя. Испытывали свою шпаргалку на экзамене истории. Вибратор не подвел нас — у Брига и у меня в зачетках красовались пятерки с плюсом. Даже у Инги была просто пятерка.

— Ну что!? — торжествовали мы.

— Они еще ликуют. Невежды.

До сих пор не знаю, кто выдал нас тогда. Только не Инга — она вне подозрений. Если бы ей взбрело на ум разоблачить нас, она бы сделала это в открытую, а не тайком. Про наш вибратор стало известно. Прибыла даже специальная комиссия из научно-экспериментального института, который занимается проблемами альфатехники. Признаюсь, мы перетрусили. Пересдавать экзамены нам не хотелось.