Чужие воспоминания. Судьбы - Алла Иоффе

Чужие воспоминания

Судьбы

Алла Марковна Иоффе

© Алла Марковна Иоффе, 2017

ISBN 978-5-4483-5566-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я не знаю, как определить жанр тех текстов, которые предлагаю вашему вниманию. Это воспоминания. Мои воспоминания. Мои воспоминания о чужих воспоминаниях. Никто никогда специально не рассказывал мне того, чем переполнена моя память. Всё это случайно проскакивало в разговорах. Я часто думаю о том, что всё это исчезнет вместе со мной. Вот я и решилась начать записывать крупицы чужих воспоминаний, которые хранит моя память. Я не знаю, что это будет. Крупицы, обрывки, осколки чужой памяти, в беспорядке закинутые когда-то по случаю в ячейки моей памяти разными старшими людьми, с которыми я, так или иначе, пересекалась в жизни. Это, конечно, никакие не мемуары и не воспоминания, поскольку почти все они пришли ко мне извне. Часто они никак не связаны между собой. Часто я и не смогу связать их. Буду рассказывать, как помню и как смогу.

У меня нет полной уверенности, что записанное мною теперь полностью соответствует действительности, но именно так это было рассказано и именно в таком виде поселилось в моей памяти.

Часть I. Бетти

Бетти

Бетти… Бетти была одной из сестер моей бабушки. Как-то так сложилось (я даже знаю как, но это отдельная история), что всех своих двоюродных бабушек я называла просто по имени, а их детей дядями и тетями.

Бетти была самой неотъемлемой частью моей детской жизни. Особенно в младшей школе. Именно она встречала меня после школы, кормила обедом меня и всех тех, кого я приводила с собой, а уж про летние месяцы, проводимые исключительно у нее на даче и зимние каникулы, в которые она вывозила меня в Дом отдыха в Зеленогорск, и говорить нечего. У моих прямых родственников было принято работать, практически, до последних дней жизни, а Бетти вышла на пенсию как раз в год моего рождения. Именно она была рядом со мной, когда в 3 года на даче я заболела менингитом, и уговаривала меня не плакать, а дождаться вечера субботы, когда приедут родители.

Бетти была 5-й из 8 детей в семье моих прабабушки и прадедушки. Она родилась в середине лета 1902 года. В семье она была самой шаловливой девочкой и доставляла родителям больше всего беспокойства. Однажды она даже выбежала на улицу без шляпки. А в другой раз так старательно передразнивала молящуюся маму, что подожгла свои кудри от свечей. Училась она хуже сестер, ее пробовали даже ивриту учить в надежде, что может хоть здесь выйдет какой-то толк.

На все у нее были свои объяснения, которые я, пожалуй, никогда не забуду. Бетти поседела очень рано. По этому поводу она рассказывала следующую историю: «Бабушка всегда была в парике1. Однажды я в щелочку подглядывала за ней, когда она сняла парик, и увидела очень красивые совершенно белые кудри. Я ей позавидовала, вот и поседела в 25 лет». Впоследствии у самой Бетти тоже были шикарные снежно белые локоны.

Несмотря на проблемы в обучении, Бетти окончила какой-то совершенно нежизнеспособный (окололитературный) факультет Петроградского Университета, посылавшего ее начальником обоза на продразверстку. К сожалению, это высшее образование ей никогда не пригодилось: она всю жизнь проработала экономистом.

Она довольно рано по тем временам вышла замуж. Ей было 22 года. Её муж был строительным инженером. Позднее довольно известным строительным инженером (его имя можно найти в строительной энциклопедии). Детей у них не было, хотя Бетти много лет боролась за возможность их иметь.

Бетти была, на мой взгляд, потрясающе мужественным человеком. Одна из ее сестер – Бая – вышла замуж за венгерского еврея, который был членом социалистического правительства Венгрии в 1919 году. После поражения социалистической революции в Венгрии советское правительство обменяло членов того правительства на австрийских пленных. Так он оказался в СССР. До того, как стать членом правительства Венгрии Юзеф был заводским рабочим. Оказавшись в СССР, он занялся своим привычным делом. Жили они в Москве. У них была дочка Майя. И тут грянул 1937 год. Конечно, его арестовали и отправили в лагерь. Бая попала в психиатрическую больницу. Майю забрал к себе единственный брат моей бабушки, живший с семьей в Москве. Вы, наверное, слышали и читали о том, что, завидев на улице родственников арестованных, многие переходили на другую сторону улицы, чтобы не встречаться с ними. А Бетти, которой было что терять (к тому времени ее муж занимал видное положение), поехала в Москву. Днем она ходила по инстанциям, пытаясь добиться освобождения Юзефа, а потом бежала в психиатрическую больницу навещать Баю, которая была агрессивна и нападала на нее с кулаками. Самое невероятное в этой истории то, что Бетти удалось добиться освобождения Юзефа. Она рассказывала, что дала взятку. Представляете? Напоминаю, что шёл 1937 год. Правда, лагерь сильно подорвал здоровье Юзефа. Вернувшись домой, он уже не вставал. До самой смерти он собирался, поправившись, пойти к Сталину и рассказать ему какие люди там сидят.

Во время войны Бетти с мужем были Свердловске. Там же вместе с институтом была моя мама. Бабушка с дедушкой (его не взяли на фронт из-за очень плохого зрения) были в эвакуации в Нижнем Тагиле. В Свердловске, конечно, не было блокады, но голодно было. Однажды мама встретила Беттиного мужа Додю на улице, и он позвал ее с собой пообедать в обкомовскую столовую. Оказалось, что у него был пропуск на два лица (ему ни разу не пришло в голову позвать Бетти с собой обедать). Мама рассказывала, что она никогда до этого (даже до войны) так не ела. Очень боялась, что надо будет встать и уйти, боялась не подняться.

Додя

После войны Бетти с Додей поехали восстанавливать разрушенный Сталинград. У меня хранится Додин орден Трудового Красного Знамени, которым он был награжден за восстановление Сталинграда. Правда, воспользоваться льготами, указанными в удостоверении к этому ордена, он не успел, так как умер в 1946 году.

Бетти прожила очень долгую жизнь, но больше не выходила замуж. Она говорила, что даже представить себе никогда не могла, что ее мужем может быть кто-то, кроме Доди.

Всю свою жизнь она приходила всем на помощь, даже тогда, когда к ней за помощью не обращались.

Бетти умерла в 92 года (в сентябре 1994 года), на Йом-Кипур, как настоящая праведница: вечером приняла ванну, а утром просто не проснулась.

Часть II. Дача

Детство – это лето. Ведь только летом бывает настоящее детство, если не считать Нового года и Дня рождения. Особенно это касается школьной части детства. Настоящее беззаботное детство бывает только летом, когда отступают школьные заботы, когда можно целый день играть и гулять с друзьями, практически, без присмотра. Почти абсолютная свобода. Лето – это дача. Для меня дача никогда не ассоциировалась с 6 сотками в садоводстве. Дача – это именно дача, Беттина дача в Лисьем Носу. На улице с потрясающим названием Электропередач. Никаких овощных грядок. Огромный цветник, высоченные ели и сосны, сирень, жасмин, земляника, малина, крыжовник, смородина под высоким ясным небом. Там было полно места для игр, любых игр: от «Кинга» до игры в войну с постройкой блиндажей и шалашей.

Бетти и Надя на фоне дачи в Лисьем Носу

В 1933 году видным строительным инженерам были предоставлены участки для строительства летних дач на станции «Раздельная» (нынче эта станция носит название «Лисий Нос»). (До этого недалеко от станции Раздельная было несколько старых купеческих домов и два небольших рыбачьих поселка (финский и русский) на берегу Финского залива). Дачи должны были быть небольшими и только летними: максимальная площадь 6х6, без фундамента (дома ставили на валунах), без печек. Руководствуясь этими требованиями, хозяева и построили домики. Каждый сам придумывал свой домик. Наш дом украсил обожаемый мной эркер. Площадь дома была увеличена за счет большой открытой террасы (именно так мы и продолжаем называть веранду, надстроенную после войны). Во время войны в доме располагались какие-то военные чиновники, тогда дом обзавелся первыми печками. После войны к дому пристроили туалет, новую кухню и небольшую комнатку. По расчетам дома должны были простоять 25 лет. Наша дача разваливается, но стоит до сих пор. Я застала еще несколько таких домов. Сейчас мы остались последними.

Одновременно с нашей дачей по соседству возникли дачи «Ленфильма». Из маминых рассказов знаю, что в первый год мы соседствовали с Яниной Жеймо. Во времена моего детства на этих дачах жила Людмила Чурсина. Наверное, среди тех, кто там жил, были и другие актеры, но нас интересовали только дети, а не их родители.