Песни о неграх - Генри Уодсуорт Лонгфелло
- Категория: Поэзия, Драматургия / Поэзия
- Название: Песни о неграх
- Автор: Генри Уодсуорт Лонгфелло
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генри Уодсуорта Лонгфелло
ПЕСНИ О НЕГРАХ
К ВИЛЬЯМУ ЧАННИНГУ
Когда из книги мне звучалТвой голос величаво, строго,Я сердцем трепетным взывал:«Хвала тебе, служитель бога!»
Хвала! Твоя святая речьНемолчно пусть звучит народу!Твои слова – разящий мечВ священной битве за свободу.
Не прерывай свой грозный клич,Покуда ложь – законом века,Пока здесь цепь, клеймо и бичПозорят званье человека!
Во глубине твоей душиГосподень голос непрестанноЗовет тебя: «Пророк! пиши!» —Как на Патмос – Иоанна.
Пиши кровавые делаИ возвести день скорби слезной,День гнева над пучиной зла,Апокалипсис этот грозный!
СОН НЕВОЛЬНИКА
Истомленный, на рисовой ниве он спал. Грудь открытую жег ему зной;Серп остался в руке, – и в горячем песке Он курчавой тонул головой.Под туманом и тенью глубокого сна Снова видел он край свой родной.
Тихо царственный Нигер катился пред ним, Уходя в безграничный простор.Он царем был опять, и на пальмах родных Отдыхал средь полей его взор.И, звеня и гремя, опускалися в дол Караваны с сияющих гор.
И опять черноокой царице своей С нежной лаской глядел он в глаза,И детей обнимал, – и опять услыхал И родных и друзей голоса.Тихо дрогнули сонные веки его, — И с лица покатилась слеза.
И на борзом коне вдоль реки он скакал По знакомым, родным берегам…В серебре повода, – золотая узда… Громкий топот звучал по полямСредь глухой тишины, – и стучали ножны Длинной сабли коню по бокам
Впереди, словно красный кровавый платок, Яркокрылый фламинго летел;Вслед за ним он до ночи скакал по лугам, Где кругом тамаринд зеленел.Показалися хижины кафров, – и вот Океан перед ним засинел.
Ночью слышал он рев, и рыкание льва, И гиены пронзительный вой;Слышал он, как в пустынной реке бегемот Мял тростник своей тяжкой стопой…И над сонным пронесся торжественный гул, Словно радостный клик боевой.
Мириадой немолчных своих языков О свободе гласили леса;Кличем воли в дыханье пустыни неслись И земли и небес голоса…И улыбка и трепет прошли по лицу, И смежилися крепче глаза.
Он не чувствовал зноя; не слышал, как бич Провизжал у него над спиной…Царство сна озарила сиянием смерть, И на ниве остался – немойИ безжизненный труп: перетертая цепь, Сокрушенная вольной душой.
НЕВОЛЬНИК В ПРОКЛЯТОМ БОЛОТЕ
В Проклятом Болоте, в трущобе лесной, Бежавший невольник лежал.Он видел – костер зажигали ночной;Он слышал собак, за ним рыскавших, вой И топот коней различал.
Где светятся искры блудящих огней В болотной траве, по кустам,Где лепится мох у древесных корнейИ лозы – все в пятнах, как кожа у змей, — Ползут по кедровым стволам;
Куда человек заглянуть бы не смел, Где в зыбкой трясине кругомУвлаженный дерн под ногами скрипел, —В колючей и вязкой траве он засел, Как зверь в логовище своем.
Несчастный старик, истомленный, больной, Лицо все в глубоких рубцах,Как в клеймах позорных. Одеждой худойНе мог он прикрыть и позор свой другой — Следы от бича на плечах.
Светло и прекрасно на свете всему, Свобода и радость есть всем!Вот векша скакнула, вот в сонную тьмуПеснь вольная птиц донеслася к нему. А он неподвижен и нем!
Рассвета не видел он в жизненной мгле, В неволе, в цепях, под бичом…Как Каин, проклятье он нес на челе,Безвыходным рабством придавлен к земле,Как колос тяжелым цепом!
СВИДЕТЕЛИ
В пучинах глубокого моря,Схоронены в зыбких песках,Лежат, позабытые всеми,Людские скелеты в цепях.
В глуби, где под вечным волненьемНедвижимо воды легли,Со всем своим людом и грузомНедвижно стоят корабли.
Над морем шумящие буриНе хлещут их черных боков.И в тех кораблях – всё скелетыВ тяжелых запястьях оков.
То бедных невольников кости!Белея средь пагубной тьмы,Из темных валов они громкоВзывают: «Свидетели мы!»
Есть рынки на нашей просторнойЗемле, где людей продают:Ярмо им вздевают на шею,И ноги им в цепи куют.
Без гроба валяются трупыВ пустыне, на снедь коршунам;Убийства мерещатся детям,Мешая им спать по ночам.
Корысть ненасытная, похоть,Кичливый, бесстыдный порок,Кровавые мысли, злодейства,Мутящие жизни поток!
Несется вам клик обвиненьяИз этой неведомой тьмы.Из тайных могил своих костяВзывают: «Свидетели мы!»
КВАТРОНКА
Повесив праздно паруса, Корабль в заливе ждал,Чтоб месяц вышел в небеса И вздулся темный вал.
Причалив к берегу в челне, Рабочий люд следил,Как аллигатор полз на дне Улечься в мягкий ил.
А воздух вкруг благоухал От трав и от цветов,Как будто рай порой дышал На этот мир грехов.
Плантатор в шалаше своем Задумчиво курил.Купец, прибывший с кораблем, Окончить торг спешил.
Он молвил: «Не гостить привел Я свой корабль в залив.Я жду, чтоб месяц лишь взошел Да начался прилив».
В лице с предчувствием немым, Робка и хороша,Кватронка-девушка пред ним Стояла чуть дыша.
Большие искрились глаза; По груди молодойСпускалась черная коса До юбочки цветной.
Улыбки свет в лице у ней Мерцал, так свят и тих,Как свет лампад в углу церквей На лике у святых.
Плантатор думал: «Стар мой дом, И проку нет в земле!»Взглянул на девушку, – потом На деньги на столе.
В душе смущенной верх бралаТо жадность, то любовь:Он знал, чья страсть ей жизнь далаИ чья текла в ней кровь.
Но глубь души была черна: Он не осилил зла —И деньги взял. Тут вся она Застыла, замерла.
И жертву новую свою Купец повел с собой,Чтоб быть ему в чужом краю Наложницей, рабой.
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Припомните еврейское сказаньеО муже том, что растерзал рукой,Как агнца, льва, – как, жалкий и слепой,Не видя света божья, истязаньяОн от врагов терпел, лишенный сил,И жернов целый день в тюрьме кружил;Как наконец на пир из заточеньяБыл приведен – сносить врагов глумленья.В отчаянье, средь пира, обнял онСтолпы громадной храмины руками —Шатнулся свод над пирными столами,И стены рухнули со всех сторон.При грохоте разрушенного зданьяСменились страшным воплем ликованья.Погиб и раб, несчастный и слепой;Но тысячи похоронил с собой!
Самсон порабощенный, ослепленныйЕсть и у нас в стране. Он сил лишен,И цепь на нем. Но – горе! если онПоднимет руки в скорби исступленной —И пошатнет, кляня свой тяжкий плен,Столпы и основанья наших стен, —И безобразной грудой рухнут сводыНад горделивой храминой свободы!
<1861>