Мечта - В. Виджани

В. Виджани

МЕЧТ@

Пролог

Маргарита))) (18:17)

Сегодня я открываю свой блог. Надеюсь, мои записи не будут простым перечислением событий или впечатлений, и мысли мои каким-то необыкновенным способом материализуются, и я стану счастлива по-настоящему…

@

…вечернее метро поглощает темную массу нервов, клеток, гормонов… Я иду по длинному переходу, обычная, такая же, как все. Джинсы, майка, рюкзак. Музыка в пространстве под землей. Скрипка. Открытый футляр. Девушка играет «Сицилию». Я невольно оглядываюсь и возвращаюсь. Шарканье ног и спертый воздух исчезают…

@

Я брожу по твоим переулкам, Сицилия. Рядом теплое море. Люди. Мощеные мостовые. Старые крашеные домики. Чужой язык. Запахи моря и жареных каштанов. Ажурные замки, окна и цветы. Мы вместе и не вместе. Мы слишком хрупкие, слишком тонкие, мы слишком…

Вокруг вибрации Любви, бестелесной и незримой. Вибрации Мостов, которые ведут в никуда. Вибрации Букв, складывающихся в слова. Мы — это вибрации Космоса. Одно дыхание. Одна история. Мы — это Я и Ты, моя Сицилия…

Девушка опускает скрипку и вопросительно смотрит на меня. Бросаю монетки. Они летят в футляр, глухо ударяясь о его бархатное дно. Я ухожу. Оборачиваясь, улыбаюсь и, влившись в толпу, исчезаю совсем.

@

Старый вагон метро. Темный тоннель. Отражения в окнах. Мелькают лица моих когда-то близких, дорогих и не очень. Нет только твоего лица.

Меня прижимают к двери. За спиной полустертая надпись «Не прислоняться». Прохладное стекло мгновенно нагревается.

Чьи-то глаза внимательно изучают меня. Они настолько близко, что я различаю все оттенки радужной оболочки. Удивительно теплые глаза — карие, раскрашенные оранжевой крапинкой, и оттого взгляд кажется немного озорным. Обладатель разноцветных глаз, наклонив голову, продолжает внимательно изучать меня. Я стараюсь переключиться. Не удается. Мы стоим слишком близко. Слишком… Запах чистого тела, ослепительно белый воротничок рубашки. Я слышу толчки его сердца. Пытаюсь отвернуться, но следующая станция вбивает очередную порцию разгоряченной массы. По позвоночнику медленно ползет теплая липкая капля. Ненавижу духоту. Нестерпимо хочется пить. Хриплый механический голос объявляет следующую остановку. Мою.

Нет… Мне не вылезти из этого месива. И, наверное, нет смысла пытаться.

Неожиданно крепкая сухая ладонь ложится на мою руку. Кто-то совершает почти нечеловеческое усилие и выдергивает меня из липкой массы.

Мы оказываемся посередине вечерней сутолоки. Нас толкают, чертыхаясь и кляня. Сзади раздается злое шипение: «Дура!»

Передо мной по-настоящему красивый, ухоженный мальчик с хорошей кожей и разноцветными глазами. Я благодарю своего спасителя и ныряю в толпу.

Эскалатор тяжело ползет к выходу.

@

Тебя не будет ни завтра, ни послезавтра. Но я все равно напишу тебе… Напишу, как всегда, сумбурно, перескакивая с одного события на другое. Знаешь, я раньше пыталась править свои письма тебе, а потом бросила эту затею. Выходит полная чушь.

Витрины, манекены, распродажи. Мой большой сумасшедший город тонет в свете рекламы и уличных фонарей… а в нем растворяются люди… Я прохожу сквозь них. Я умею… Мы двигаемся синхронно в бесконечном вселенском потоке…

— Послушай!..

Я вздрагиваю и оборачиваюсь.

— Послушай! Ты же не можешь вот так просто уйти? Эй, постой, Сицилия!..

Тот человек из метро говорит запыхавшись, быстро и немного картавя.

— Мне кажется… мы… с вами… не знакомы… и… — Растерянно замолкаю.

— Ну, договаривай!.. Чего же ты замолчала? — Разноцветные глаза метают молнии.

— Почему Сицилия? — вопросительно смотрю на него. — Почему ты назвал меня Сицилией?

— Я сказал первое, что пришло в голову. Ты красивая и… печальная, как Сицилия.

Чудной. Странный. Говорит так, будто мы знакомы сто лет. Удивительно красивый человек для этого унылого вечера. И какая ему разница, была я там или нет?.. Какая разница?!

Тебя нет рядом, и так… так не бывает.

— Прости. Я не совсем понимаю, что так привлекло тебя?

Слова складываются в маленькую коробочку для леденцов. Они гремят в жестяном нутре, перекатываясь и подпрыгивая.

Нас сметает в сторону новой волной разгоряченной массы.

— Послушай! — с жаром вскрикивает он. — Пойдем со мной. Я угощу тебя потрясающей музыкой! А? Тут есть маленькое кафе. Там играют мои друзья. Пойдешь?

— Я не хочу слушать музыку и не хочу никуда идти. Мне надо домой. Извини… — Я решительно отворачиваюсь.

Он хватает меня за плечо и почти кричит:

— Но ты не можешь просто так уйти.

— Могу. Почему нет?..

— Потому что так не бы-ва-ет! — говорит он по слогам и улыбается твоей улыбкой, твоей!

@

Помнишь ли ты обо мне? Или забыл, вычеркнул, удалил, как удаляют архивные документы, освобождая память для загрузки новой программы? Я не хочу думать об этом. Не хочу! Ты ведь не можешь меня забыть? Правда?..

— Только не говори, что тебя зовут Маргарита!.. Или… и впрямь?

Я киваю и легкомысленно соглашаюсь на приглашение. Маргарита так Маргарита. Какая, собственно, разница?

— Где твое кафе?.. Или мы так и будем стоять?..

Он выхватывает у меня рюкзак и ведет знакомыми переулками.

@

Музыка дарила неизвестные горизонты и пространства. Плакала и, будоража, рисовала надежду…

Совсем молоденькая девочка читала стихи. Читала нараспев, страшно волнуясь. Я чувствовала каждое слово, сопереживая и страдая.

Где написать, что я есть? Что дышу одним воздухом с чужим мне человеком. Что, наверное, нравлюсь ему. Что он отчаянно хочет меня развеселить и еще, наверное, чего-то хочет. Но я не могу сосредоточиться, потому что думаю о тебе. Потому что ТЫ мой остров, моя терра инкогнита. Ты — моя Сицилия!

ГЛАВА 1

Братец

Все когда-нибудь заканчивается. Такова жизнь, будь она неладна! Ирина с трудом открыла тугую металлическую дверь подъезда и вошла в его затхлое нутро. Только бы не поссориться с идиотом этаким, сохранить мало-мальски приличные отношения… Брат все ж таки. Сестринские обязанности она выполняет честно. Мамка довольна бы осталась. Вот продукты тащит и недостающие шесть тысяч за квартиру, выкроенные с грехом пополам из худого бюджета. Мысль о деньгах разозлила — не много ли?

Тяжелые, неудобные пакеты и мокрый зонтик елозили по новому пальто, оставляя ворсистые разводы. Ирина с трудом осилила последний лестничный пролет хрущовки, бросила сумки на заплеванный пол и позвонила в обгрызенную дерматиновую дверь. Открыл противный старик — хозяин квартиры, где ее братец, Пашок, снимал комнату, вернее, даже не комнату, а так, халупу, зловонную и пыльную. Ирину передернуло.

Увидев ее на пороге, старик насупился и, не поздоровавшись, проскрипел:

— А… это ты, Ирка. Заходь. Деньги принесла?

Пропустив вопрос мимо ушей, она строго спросила:

— Где Павел?

— Хде-хде, в ящике своем зависает. — Старик посторонился.

Она втащила пакеты в коридор и сняла пальто. Дед стоял над душой, издавая булькающие звуки, будто в глотке его застрял насос.

— Дык это… я про деньги, Чего скажешь?

— Какие еще деньги, дедуль? — Ирина хотела повесить влажное пальто, но свободного крючка не было, самодельную вешалку занимало засаленное тряпье старика.

— Мои, — дед почесал впалую грудь, — мои денюжки. Павел твой за прошлый месяц еще не заплатил.

— Паш, — позвала она, — ну ты где? Совесть у тебя есть?

За спиной хозяина квартиры замаячил братец. Ирина глянула на него и, поморщившись, будто откусила кончик горького лайма, отвела глаза — век бы не видать дурака. Как же все надоело. Мамка, провожая его в Москву, плакала в трубку, будто чувствовала — «сыночек любимый» потеряет все, не успев приобрести… Так и вышло. Это ж надо было умудриться бросить мед в конце второго курса, потерять работу, на которую Ирина устроила его, подняв все свои связи… Эх, да что там…

Она со злостью сбросила на пол тяжелый синий ватник и пристроила наконец свое пальтишко.

— Ну, не злись, — Пашок ласково заглянул ей в глаза, — давай лучше помогу. Он схватил в одну руку оба пакета и толкнул дверь в свою комнату. Хлипкая целлофановая ручка не выдержала, и содержимое вывалилось на пол.