Каир. Биография города - Джеймс Олдридж

Джеймс Олдридж

Каир. Биография города

Предисловие

Когда мой американский издатель спросил, не соглашусь ли я написать биографию Каира, я с готовностью принял его предложение. Я был уверен, что на это понадобится ну год или в крайнем случае полтора. На самом деле мне потребовалось три года. Два года ушли на исследования, один — на работу над книгой. Сейчас идет четвертый год, а я все еще вношу в книгу дополнения и поправки.

Подлинным источником вдохновения для биографии Каира была моя горячая любовь к этому городу — не только к живому, современному, но ко всему сложному историческому процессу, в ходе которого он родился и созрел, став в конце концов настоящей столицей независимого государства.

Работа над книгой заняла так много времени потому, что с каждым шагом я все больше углублялся в отдельные периоды фантастической истории города, заглянув даже в доисторическую эпоху. Так постоянно передо мной развертывалась история Египта, словно драматический детективный рассказ. Я употребляю термин «детективный рассказ», ибо мне пришлось искать концы нити в гигантском клубке исторических материалов, которые содержали массу фактов, но не могли подсказать мне научного объяснения сотен чудесных превращений, составляющих историю Каира. Я раскопал много интересных документов в Британском музее, а затем перебрался в Каир, чтобы на месте установить связь исторического материала с тем, что еще сохранилось в городе от романтического прошлого.

Основная трудность заключалась в том, что приходилось искать совершенно новое толкование событий каждого периода. Факты сами по себе ничего не говорят вам — их необходимо правильно понять. И только с помощью марксистского анализа материала мне удавалось восстанавливать те изумительные черты развития Каира, которые нельзя было бы распознать методом формальной истории. Так, исследование раннего, коптского периода истории Каира проливает свет на примитивное христианство и на то, как египтяне использовали его в революционных целях (не говоря уже о его корнях в древней египетской религии). По-моему, какому-нибудь историку стоило посвятить жизнь изучению и объяснению языческого и мятежного характера древних коптов.

Современный Каир нельзя рассматривать только как материальный памятник его замечательного прошлого. В течение двух тысяч лет в Каире хозяйничали то те, то другие чужеземцы. Борьба каирцев против угнетателей была повседневным явлением в городе с самого момента его рождения. Но не все оккупанты были дурными. Некоторые принесли культуру, богатство и способствовали процветанию города. Арабы основали в Каире феодальное королевство, которое чрезвычайно обогатило средневековую культуру. Каирские ученые, художники и мыслители сделали очень многое, чтобы сохранить для Запада бесценные источники его собственной культуры — труды великих философов, математиков и ученых Древней Греции.

И все же улицы города слишком часто обагряла кровь. Слишком часто фанатики навязывали городу свои экзотические причуды. Слишком часто на воротах аль-Кахиры[1], построенных тысячу лет назад, появлялись отрубленные головы бесчисленных жертв. Горели библиотеки, уничтожались великолепные сады, жителей города обрекали на нищету, а иногда доводили и до каннибализма.

Но всегда каирцы выходили победителями из испытаний. Чем глубже проникал я в Каир, чем больше читал о нем, тем больше восхищался я каирцами. Их терпение, их жизнерадостность, их неизменный юмор, их упрямая решимость пережить своих угнетателей и оккупантов, их мятежный дух и революционная борьба в итоге обеспечили им то будущее, которое они могут наконец назвать своим собственным.

Джеймс Олдридж

1. Фундамент

Европейцу сейчас, пожалуй, легче восстановить картину зарождения Каира, чем египтянину, ибо в его истории слишком много неегипетских влияний. До 1952 года город строил кто угодно, только не египтяне. Современные кварталы Каира явно европейские, но и старый средневековый город построили чужеземцы, завоеватели, иногда еретики, наемники и пара сумасшедших. Самые прекрасные памятники исламу зачастую возводили правители, которых нынешние египтяне вряд ли сочли правоверными мусульманами. И даже теперь, когда впервые за свою историю город стал египетским, архитектурные коробки больших отелей и претенциозные новые пригороды скорее напоминают о спекулятивных строительных лихорадках Парижа или Рима.

Хотя сами египтяне мало участвовали в создании города, они постоянно были его лавочниками, лодочниками, каменщиками, плотниками, врачами, слугами, художниками, историками, время от времени — его аристократией, а чаще его рабами. Почти два тысячелетия население Каира с кем-то боролось за обладание своим городом. Он всегда был ценной добычей — не сам по себе, а в силу огромных богатств, накопленных в этом торговом городе. Возможно, Каир остался бы ничтожной деревней, если бы Греция и Рим не использовали его как важный порт для перевозок зерна из Верхнего Египта к Средиземному морю. Позднее, в Средние века, он превратился в коммерческий банк, товарный и таможенный склад на мировых торговых путях между Западом и Востоком. Они проходили через Египет и, конечно, обогащали Каир, благодаря чему именно он, а не Багдад (как некоторые полагают) стал сказочным городом «Тысячи и одной ночи».

Существовало семь Каиров. Точнее, девять, если считать, что во времена строительства пирамид район Каира представлял собой королевскую ферму, и если добавить древний город Гелиополис, где в течение многих веков находился самый передовой в мире университет и центр доклассических знаний и наук. Оба района — пригороды современного Каира. Точное расположение семи (или девяти) Каиров хорошо известно, но обнаружить их и проследить, где один переходит в другой, все равно что решать головоломку. Беда в том, что никого больше не интересуют поиски Каира: ни ученых, ни археологов, ни даже туристов, ибо их внимание привлекают обильно лежащие на поверхности экзотические останки древности. В этом отношении большой вред приносят проклятые пирамиды!

Во всяком случае, для розысков Каира быть археологом не так уж нужно. Куда полезнее знакомство с мелодрамой. События, составившие семь актов сотворения города, зачастую настолько фантастичны и неправдоподобны, что документальное изложение их ничего бы не доказало, кроме того, что в Каире не прекращалась жестокость, а граждане его непокоримы. Подлинный же характер города всегда был чрезмерно экзотическим.

Не поддаться насилию и жестокости обитателям города помогла их способность быстро восстанавливать бодрость духа и удивительное чувство юмора, с которым не мог совладать ни один завоеватель. К несчастью, всякий раз, как они, настрадавшись от угнетателя, в конце концов обезоруживали его, неизбежно появлялся новый монстр (прежде, чем они могли воспользоваться плодами своей победы). Моральный подъем в Каире обычно длился недостаточно долго, чтобы город мог предотвратить очередное нашествие и справиться с ним.

Но все это уже в прошлом. Каир сегодня — высоконравственный, почти пуританский город. Может мелькнуть мысль, что он стал очень скучным. Пока это не так. Сочетание принципов новой морали с еще живой старой системой коррупции приводит иногда к удивительным результатам.

Чтобы взглянуть на Каир, лучше всего подняться на вершину горы Мукаттам, откуда открывается панорама столицы. Там находится ночной клуб «Казино де Монте Белла» (азартные игры в Каире запрещены, если не считать специального казино для иностранцев). Днем и ночью невидимая рука набрасывает на город легкую, непрерывно меняющую тона волшебную вуаль.

Горная терраса удобна и тем, что с нее вы можете охватить взором долину, пустыню и реку, и, увидев Каир в этом обрамлении, вы поймете, почему он возник именно здесь. С юга из глубины Африки течет плоская бесконечная река. На западе — первые протоки богатой дельты. На севере Нил целеустремленно несет свои воды к Средиземному морю и к Европе.

Мукаттам же на востоке; вы находитесь на самом краю Аравии, так как эта гряда завершает собой Аравийские горы — известняковый хребет, протянувшийся через всю Азию до самого Китая. Каир построен там, где встречаются с Европой Африканский Египет и Азиатская Аравия.

Город вырос в долине, некогда лежавшей на 250 метров ниже уровня моря; она дважды поднималась и опускалась, пока не успокоилась в нынешнем ложе. Бурные ливни размыли длинный аллювиальный бассейн, и когда человек начал спускаться сюда с гор на охоту, перед ним открылась такой ширины река, что геологи именуют ее «безбрежным Нилом» (вероятно, ширина достигала тогда 30–40 миль). Постепенно огромная река высыхала, и равнины, которые видны теперь из «Казино де Монте Белла», зарастали густыми лесами, где обитали газели, дикие быки, бабуны, антилопы, слоны, гиппопотамы и другие животные, ныне встречающиеся только в Центральной Африке. Дикари, убивавшие гиппопотамов кремневыми дубинами и копьями, наверное, принадлежали к самым процветающим охотничьим племенам той эпохи. Не потому ли именно здесь так рано появился высокоразвитый человек? Археологи все еще спорят о происхождении земледелия на Ниле. Большинство полагает, что в каменном веке вдоль Нила жили охотничьи племена, которые были покорены воинственной расой с более высокой культурой. Ученые — сторонники этой теории именуют завоевателей «династической расой», ибо предполагают, что с них берет начало великая династическая история Египта. Их противники утверждают, что исключительно благоприятные природные условия сами по себе способствовали процветанию людей с берегов Нила и в ходе естественного процесса развития повышался и уровень их культуры. Таково, по мнению этих ученых, было зарождение династической эры.