Ловушка для Дюпюитрена - Рафаэль Мухамадеев

Рафаэль Мухамадеев

Ловушка для Дюпюитрена

Amico lectori!

Другу-читателю (посвящается, адресуется)! Традиционная формула, с которой автор начинает свое предисловие к книге.

Если кто узнал себя по имени, маме и бате, адресу или какому-нибудь органу – не обижайтесь. Я не со зла, само вырвалось.

Ad usum populi! – для пользования народа (для толпы). Увлекательная литература невысокого художественного уровня, выпускаемая в расчете на массового читателя с целью развлечь и занять его.

Проскрипел Ваш покорный homo scriptor (человек пишущий) Rafael, а pinxit (нарисовал) Paul.

Пользуйтесь на доброе (половое) здоровье!

В зависимости от восприятия читателя книги имеют свою судьбу.

В пасмурный осенний день возле одной из свежевырытых могил на Южном городском кладбище толпились люди. Многие плакали и сморкались, наблюдая за погребальной церемонией. Из праздного любопытства, желая узнать, кто же ещё составил соседство недавно умершей жены, Зевакин подошел к ним поближе.

Худощавая женщина в черной одежде, с траурным выражением лица, нервно терзая носовой платок, произносила прощальную речь:

– В заключение хотелось бы добавить, что наш дорогой папа был человеком, прожившим очень долгую, полноценную, насыщенную событиями и впечатлениями жизнь. Вел здоровый образ жизни. Очень ценил юмор. Навещая его, мы неизменно справлялись о состоянии его физического и душевного здоровья. Предлагали даже поместить в диспансер. Психоневрологический. Ненадолго. На обследование и лечение. Просили поберечь себя, поменять образ жизни, навещать почаще врачей, завершить все недоделанные дела. На что он привычно отшучивался:

– Не дождетесь!

Она чуть склонила голову набок, видимо, вспоминая дорогого ей человека, и продолжила:

– К сожалению, он чуть-чуть не дотянул до своего юбилея, подавившись собственным галстуком и запутавшись в электрических проводах, когда так неосторожно и неловко выпрыгнул из окна.

Наверное, испугался супруга очередной любовницы. Говорят, он часто покидал своих подруг таким образом, – она подозрительно покосилась на окружающих женщин, – что, наверное, только глубокий склероз головного мозга и старческая немощь не позволили ему вспомнить, что прыгает с третьего этажа гостиницы.

Зевакин растрогался, покачал головой и шмыгнул носом, представив себе эту жуткую картину.

– В результате – эта нелепая, преждевременная смерть, последовавшая, – она продемонстрировала присутствующим людям врачебное заключение, – «в результате множественных ударов о тупые предметы». Вот. Смотрите!

В толпе усилились всхлипывания и стоны.

– Его кончина острым жалом пронзает наши сердца! Какие-то глупые тупые предметы, – она с негодующим видом сунула врачебное заключение в искусанные руки стоявшего поодаль детины с забинтованным глазом, – оборвали крепкую нить его долгой и славной жизни!

Она высморкалась в платочек и скосила глаза на тезисы прощальной речи. В окружающей толпе, состоящей в основном из женщин разного возраста, вновь послышались причитания, вздохи и перешептывания. Зевакин обратил внимание на зрелую пышную красоту небольшой группы женщин, державшихся поодаль от остальных скучающих родственников, которые явно тяготились затянувшимися формальными обязанностями и желали поскорее удалиться с кладбища.

– Он был ярким человеком, легко увлекающимся, даже чересчур, стремившимся познать все новое. И новых!

В конце жизни… Это в его-то годы?! Ни с того ни с сего он вдруг увлекся спортом! После достижения 60-летнего возраста его постоянно преследовали нелепые травмы, нападения каких-то собак и хулиганов. Как будто кто-то там, наверху, поставил себе целью поскорее свести его, – она ткнула указательным пальцем, – в эту могилу!

В сером небе вдруг прогрохотал гром.

Женщина поднесла платочек к глазам, и, как по команде, все взвыли. Даже скорбящий детина предпринял попытку прикрыть перебинтованное лицо врачебным заключением.

– Вы помните, что когда он начал тренироваться, – повысила она голос, – в любую погоду, в любое время суток он всегда ходил с кожаным саквояжем, наполненным кирпичами. Якобы для повышения физического тонуса. Тренируя мышцы шеи, стал вертеть головой в разные стороны, постоянно с тревожным видом, как пилот истребителя, оглядывался назад.

Вот тогда, заметив эти странности, мы в первый раз пригласили к нему на дом выездную бригаду из психиатрической лечебницы, считая, что он уже не отвечает за свои действия.

Разве нормальный разумный человек так поступает? – громко обратилась она за поддержкой к окружающим. – А потому все составленные им документы, не заверенные нотариусом, можно считать недействительными.

Но, как говорится, все в руках божьих, – продолжила она. – Однажды, эти дурацкие кирпичи спасли-таки ему жизнь!

Вооруженный молотком грабитель едва-едва, с огромным трудом, несмотря на молодость, – она отстранилась от соседа, – унес от отца свои кривые нерасторопные ноги. Пострадали даже окна жителей, которые были разбиты кирпичами во время нападения. Ну а жильцы, услышав, наконец, сквозь разбитые стекла крики грабителя о помощи, вызвали очень несвоевременно милицию.

Вот какой был наш геройский папаша!

Зевакин, с возрастающим интересом слушавший эту прощальную речь, старался не пропустить ни слова. Всё больше проникался уважением к такому незаурядному человеку. И, подходя все ближе, наконец, сам стал активным соучастником погребальной церемонии. Сочувственно кивал головой в подходящих случаю моментах, шмыгая, вытирал покрасневшие глаза и нос рукавами. И, в конце концов, начал поддерживать одну из женщин под локоток и нашептывать ей слова утешения.

Дочь заглянула в шпаргалку, переходя к заключительной части выступления:

– Его несокрушимое стальное здоровье позволило не только пережить двух жен, к нашему великому сожалению, но и буквально перед кончиной зачем-то жениться в очередной раз! Даже не поставив нас в известность! Мы бы, его дети, конечно, нашли способы воспрепятствовать этому. Как же он так поступил?! Не подумал о последствиях. Взвалил на себя такую ношу. Такой грех совершил! О нас не подумал! Так жаль! Но ничего, как говорится, – пронзила она воздух пальцем, – бог все видит!

В подтверждение этих слов наверху вновь прохохотал гром.

– Что давно должно было произойти, то наконец-то, как говорится, и случилось! Был конь, да уездился! За что боролся, на то и напоролся!

Только посмотрите вокруг! Как много у него осталось наследников, которые тоже искренне, наверное, как и мы, скорбят о его безвременной кончине.

А ведь мы его не раз предупреждали!

Только-только, когда он уверил нас, что все-таки сходил к нотариусу и составил правильное завещание, за исполнением которого мы, его дети, обязательно проследим – как тут его, к сожалению, и настигла эта безвременная и незаслуженная кара!

Присутствующие внимательно и подозрительно начали коситься друг на друга. Многозначительно и таинственно переглядывались, вытягивая шеи. Было очевидно, что многие встретились впервые.

Зевакин вдруг почувствовал неприятный холодок, заметив на себе тяжелый изучающий взгляд одноглазого мордоворота. Чтобы показать свою незаинтересованность в происходящем, он отпустил локоть поддерживаемой им женщины и приклеился к соседке с другой стороны, чем вызвал ещё большую подозрительность родственника.

«Почему он так подозрительно на меня смотрит? А?! Наверное, – догадался он, – эта женщина – тоже наследница усопшего». Та, почувствовав дружескую поддержку, благодарно ухватилась за его руку и, тихонько всхлипывая, доверчиво прильнула к плечу. «Так! Кажется, встрял не в свое дело», – подумал Зевакин, принимая горестный вид для отвода глаз и начал продумывать возможные пути отхода.

– Мы будем долго тебя помнить и поминать… Нет, не лихом! А добрым словом, дорогой папа! – завершилась, наконец, прощальная речь его дочери.

– Кто из присутствующих ещё желает попрощаться с нашим, – подчеркнула она, – папочкой, пожалуйста, подходите и быстрее прощайтесь!

А то, кажется, дождь собирается, – посмотрела она на потускневшее небо. – Может, нам больше никогда не приведется встретиться вместе.

– …кроме как в зале суда! – ни к селу, ни к городу вдруг пробасил ее спутник.

– Колям! – сверкнула она на него свирепым взглядом и поправила: – Кроме как у юриста! Может быть?! Через шесть месяцев, – добавила она, – когда законные наследники получат право вступить в наследство!

– Скажите, скажите хоть вы! – вдруг горячо зашептали на ухо Зевакину женщины. – Это же Томкины дети от ее первого брака! Они Юрочке даже не родные, приемные. Только спят и видят, как поскорее вступить в права наследства. Скажите доброе слово! Ведь вы же ближайший друг нашего Юрочки! – увещевали они его.