Идущий сквозь миры - Владимир Лещенко

Владимир Лещенко

Идущие сквозь миры

…Если ваша судьба быть повешенным, вы не утонете. Но нужно быть чертовски уверенным, что вам суждена виселица, чтобы отправиться в плавание на дырявом корабле, когда в океане жестокий шторм.

Часть первая. БЕРЕГ И МОРЕ

Василий

– Капитан, вот они!

Я отвел глаза от экрана радара и посмотрел туда, куда указывал криво сросшийся палец Мустафы. Метрах в пятистах позади нас, в туманном мареве проступили, один за другим, силуэты трех низкобортных длинных кораблей под прямоугольным парусом.

Рука машинально потянулась к биноклю, хотя я и без него уже знал, что это за корабли.

– Давай зови наварха… Эй, и этого… тоже, само собой, – бросил я уже в спину боцману, метнувшемуся вниз по трапу.

Пожав плечами, я нашарил в кармане передатчик, на ощупь нажал третью кнопку. Мустафа отличался двумя не вполне положительными качествами – во-первых, он не мог выполнять два поручения одновременно, во-вторых, не любил и боялся магов, даже не считая нужным этого скрывать. Он, конечно, не нарушит приказа, но – на всякий случай…

Следовало все-таки поинтересоваться: кто именно пожаловал по нашу душу?

Сквозь белый сумрак в бинокль хорошо были видны низкие просмоленные борта, ряд круглых с металлической оковкой щитов, штевни в виде оскаленных драконьих морд… На парусах – продольные красные полосы. По этому признаку я безошибочно определил национальность преследователей. Датчане… Десятки весел размеренно двигались, взбивая морскую гладь, – гребцы работали дружно, споро… Еще бы – у викингов за веслами сидят не заморенные рабы, а здоровые мужики, любой из которых шутя поднимет одной рукой наковальню и может сутки напролет грести против шторма. Три драккара – по одному на каждый наш когг. Вполне достаточно, если учесть, что на каждом – не меньше полусотни воинов. Лучших воинов в этом мире на данный момент.

До чего скверно все вышло! Еще вчера я не стал бы тревожить почтенных начальников, а просто передал соответствующую команду на два других корабля, после чего спустился в трюм «Левиафана», открыл потайной люк и запустил тщательно упрятанный за двойным дном двигатель.

Потом вновь поднялся бы на мостик и не без удовольствия понаблюдал, как драккары отчаянно пытаются догнать нас.

Но увы – так бы было еще вчера. А сегодня ночью, в мертвый штиль, когда мы шли под машиной, «Симаргл», самый маленький из трех наших кораблей, в темноте столкнулся с бревном. Причем это самое бревно угораздило попасть прямиком во всасывающий сифон водомета, высадив решетку. Прежде чем на мостике сообразили, в чем дело, лопатки турбины были напрочь снесены.

Незначительная неприятность, не более того: ведь до портала нам оставалось каких-то часа три-четыре неспешного парусного хода. Не иначе дьявол сунул нам навстречу эти три норманнские ладьи.

Интересно, как они ухитрились так ловко выйти на нас в этом тумане? Можно подумать, что на одном из драккаров сидит какой-нибудь особо чувствительный шаман… На радаре было видно, что шли они нам на пересечку курса довольно-таки целеустремленно.

И что теперь прикажешь делать?

Можно было бы попробовать пугнуть викингов греческим огнем, только вот не испугаются они – им уже случалось брать на абордаж византийские огненосные дромоны. Да и не было греческого огня у нас на борту. Перед выходом с базы помощник эконома не моргнув глазом заявил, что греческий огонь закончился и вообще мы и без греческого огня не помрем. Интересно, на сторону он его продает, что ли?…

На мостик взбежал начальник нашей флотилии, молодой человек лет тридцати с небольшим, Дмитрий Николаевич Голицын-Кахуна. За ним с каменным выражением на бледно-смуглом лице поднимался Тирусан Хао Ооргенг собственной персоной. На его шее на золотой цепочке мигал красным огоньком и тихонько попискивал пейджер; рука его лежала на расстегнутой кобуре.

Что меня всегда поражало в подобных ему – так это их пристрастие к оружию. Они словно чувствуют себя без него нагими.

Впрочем, это, если вдуматься, понятно – они и в самом деле должны чувствовать себя голыми и беззащитными в мире, где лишены почти всех своих способностей.

На лице Тирусана проскальзывала тень легкого недовольства, словно мы оторвали его из-за пустяков от важнейшего дела. Впрочем, в определенном смысле так и было – в Ладоге он купил совсем юную рабыню, близкому общению с которой и посвящал почти все время нашего обратного плавания.

Секунду-другую он вглядывался в окружающую дымку, затем скрестил руки на груди, как будто погрузился в отвлеченные размышления о смысле бытия.

Мы ждали его решения. Маг мог попытаться затуманить мозги викингов какой-нибудь простенькой иллюзией или сделать что-нибудь с их предводителем. Правда, на таком расстоянии их было бы не просто достать, но…

– Ну что же, – неприятно проскрипел колдун, глядя на приближающиеся корабли. – Вы не хуже меня знаете, что нужно делать в подобных случаях, капитан. Эораттану нужны рабы. – Он вдруг разразился каркающим, каким-то нелюдским хохотом, словно под человеческим обликом скрывалось некое жуткое существо.

На мгновение у меня даже мелькнула мысль: что, если внешний облик мага – только видимость, а за ней прячется какой-нибудь чешуйчатый ящер с холодной кровью?

Словно уловив, о чем я подумал, колдун впился в меня взглядом немигающих желтых глаз, и мне почудилось, что давно знакомые черты младшего мага третьей ступени Тирусана Ооргенга расплываются, а под ними проступают совсем иные.

– Действуйте, почтенный, действуйте, – бросил он, явно теряя интерес к происходящему, и зашагал прочь.

Дмитрий вытащил из кармана мобильник, нажал несколько кнопок.

– Внимание, – произнес Дмитрий. – Флотилия три-семнадцать, как слышите меня? Приказываю: готовиться к отражению атаки. Боеприпасы: только парализующие. Ничего смертельного. Повторяю: только сонный газ.

Капитаны должны были разобрать сказанное. Болгарину Анастасу Бояджичу с «Дельфина» сам бог велел, а Грегори Джиллмен все-таки пять лет прослужил в канадской морской пехоте, а там пусть и немного, но обучали языку потенциального противника.

Затем он кивнул мне.

– Ингольф и Пустошный – за мной! – скомандовал я.

Стоявший за моей спиной наш рулевой Ингольф Сигурдсон недобро ощерился, показав кулак приближающимся драккарам – с данами у викинга были свои счеты, собственно говоря, из-за них он и оказался среди нас.

Мы спустились в трюм, где у пятого шпангоута я присел на корточки.

Нажал на сучок, еле заметный на потемневших досках. В палубе с легким скрипом отворился люк, и сразу проем осветился тусклым светом маленькой лампы.