Тонкости эльфийской генеалогии - Татьяна Патрикова

Машка тогда был непривычно тихим. Вот как сейчас. А потом он пообещал, что, если у нас с ним когда-нибудь что-то срастется, он будет нежным. Не думаю, что для отношений между двумя мужчинами подходит такое определение. Но я воспринял это как то, что Машмул будет со мной не таким, как с другими. Потому что я для него особенный. В тот момент мне это очень польстило. Признаю. А потом все так закрутилось, запуталось… И вот сейчас он молчит. А я понятие не имею, что об этом думать. Кстати, а спать он где…

– Мне было девяносто два. Самый правильный возраст для первого ритуала бракосочетания. Почему первого? Потому что после зачатия первенца по желанию Великой Матери брак может быть расторгнут и заключен следующий. Такое редко происходит. Так как молодые Владычицы предпочитаю терпеть рядом с собой уже знакомых им мужчин, чем заводить новых мужей. Но это так, к слову…

Только, когда воздуха перестало хватать, понял, что затаил дыхание. С ума сойти можно! Да, как же они… но додумать не успел. Машмул продолжил.

– Ритуал по сравнению с тем, что было когда-то, упрощен. И в половину не так жесток, как был прежде. Но все равно, тот страх, что сковал меня, стоило мне войти под своды главного храма Ллос, трудно передать. У меня никого не было. До Нанисы, я имею в виду. До года первого совершеннолетия нас держат изолировано от всего остального Дома и воспитывают младшие жрицы Ллос. Учат базовым навыкам выживания, правописанию, основным понятиям о чести и достоинстве, о правилах, которые никогда ни при каких условиях нельзя нарушать. Я знал, что если, войдя в круг к своей будущей жене, не захочу её… ты понимаешь? В физиологическом смысле…

Я кивнул, но Машмул этого даже не заметил. Он смотрел в одну точку и продолжал говорить.

– Для нее это будет страшным оскорблением. Но… я всегда был маленьким. По росту, ты же понимаешь… – горькая улыбка коснулась его губ, и я обнял его за плечи, как обнимал бы девушку, окажись она вот так в моей комнате, в моей кровати. С той лишь разницей, что к ней бы я испытывал чисто покровительственные чувства, возможно даже жалость. А с Машкой… мне просто хотелось, чтобы он чувствовал, что я рядом.

Темные помедлил и прижался щекой к моему плечу. Помолчал и продолжил.

– Я не смог. Уговаривал себя, даже рукой, до того, как под своды войти, сам себя ласкать пытался, но… когда увидел её… такую высокую, она тогда меня больше чем на полголовы выше была. Это потом я еще вытянулся. И она стояла там, недосягаемая, холодная… Стоило мне войти в круг, она скинула с себя одеяние и обнаженной легла на алтарь. Первая кровь – это всегда жертва Ллос. Поэтому все так помпезно и сложно. И никакой ласки… понимаешь? Никакой. Просто лечь на неё сверху, раздвинуть ноги коленом и… А я… я не трус. То тогда ты не представляешь, как мне было страшно! Нас воспитывают изолированно, но иногда мы пересекаемся со старшими. Кто-то что-то слышал, кто-то что-то узнал. Мне говорили, что первый раз всегда больно. И я смотрел на нее и думал, вот она – моя жена, красивая, сильная. Владычица, будущая мать моих детей. И я – такой жалкий, испуганный. У меня от ужаса даже достоинство съёжилось и как-то усохло. Мне было стыдно, а хор жриц заканчивал песнь, восхваляющую Ллос. Это было сигналом. Они все уже впали в транс, все обратились разумом к богине. Значит, я должен был поспешить, но не мог забраться на алтарь. Не мог и все тут… Дальше, я плохо помню. Кажется, Наниса схватила меня за плечо и вздернула вверх, к себе. Помню её холеное лицо, превратившееся в маску ярости и презрения. Она заставила меня навалиться на себя, но это мало помогло. У меня все равно не получилось возбудиться. Тогда она перекатилась вместе со мной прямо на алтаре и оказалась сверху. Она… помогла мне рукой и сделала все сама. От и до. Просто вскочила на меня и…

– Отымела, – сам не узнал свой голос. Но сразу понял, откуда во мне столько первозданной злобы. – Знаешь, а я ведь всерьез хотел убить её тогда… когда угрожал, был близок к тому, чтобы одурманить её правильным ароматом и все было бы кончено.

– Не надо, ладно? – вдруг попросил он и сильнее вжался в мое плечо.

Сначала не понял, о чем он. Но быстро сообразил.

– Я не жалею тебя. Я ненавижу её. Потому что, если бы не она…

– Давай, лучше книжку читать, – перебил меня Машмул, отстранился и заглянул в лицо, вымученно улыбаясь. – Я прошу.

– Хорошо.

Вот так и получилось, что я не смог прогнать его из своей комнаты даже когда мы отключили ноут и оба решили спать устраиваться. Он остался. Ничего не было. Мы даже не целовались. Просто спали в одной кровати. И я не жалею, что все было так, как было. У нас будет еще много ночей, я уверен. Но то, что я узнал о нем сегодня, все эти откровения… они только для меня, я знаю. Поэтому прекрасно понимаю, что уже не смогу от него отказаться, друг ли, любовник ли, он мой. Просто мой. Вот и все.

Утром нас ни свет ни заря поднял Рутберг. Похоже, этого увальня, стучать не учили. Где ему в пограничном гарнизоне изысканных манер нахвататься?

– Вставайте, – скомандовал Том, никак не прокомментировав тот факт, что в постели нас с Машкой оказалось двое, и мы оба смотрели на него одинаково возмущенно.

– С какой это стати? – вырвалось у меня.

Уши горели. Но что делать, если я на самом деле был смущен. А вот Машке хоть бы что. Улыбается во все зубы, сверкает оскалом и вообще ведет себя так, словно ничего серьезного не случилось. Хотя, для него, может, и не случилось. Он ведь явно совсем на другое настраивался, когда ко мне через окно забирался. Тоже мне, стенолаз!

Том взъерошил густые рыжие волосы. Выглядел он при этом весьма удрученно.

– Меня Иля вас будит отправила, сама она за Каром и Лией ушла. Андрей с Иром уже в курсе. В общем… папаша застукал Гарри с Улькой. В одной постели, разумеется.

– И что? – недоуменно уточнил Машка, – Эка невидаль!

– Ага. Только, если верить Ульке, Витаус всерьез собрался за завтраком обсудить с сыном предстоящее сватовство.

– Чье? – я в первый момент вообще не понял, о чем он.

Но Том услужливо пояснил, тяжело вздохнув и явно сочувствуя и Паулю, и Гарилике сразу.

– Сказал, что, если бы леди Изольдика не была бы так занята и пришла на родительский день, он бы еще тогда с ней все обсудил. А так, придется незваным гостем к ней заявиться, чтобы Гарри за сына просватать.

– Чего?! – единодушно взвыли мы с Машкой и через секунду одновременно подорвались с кровати.

– То, – буркнул тем временем Том, все еще стоя в дверях.

– Неужели они дверь запереть не могли, раз уж решились… – не договорил, так как встретился взглядом с Рутбергом. Тот насмешливо глянул на меня, потом обернулся на нашу с Машкой собственную дверь и философски протянул.