Проклятие замка Комрек - Джеймс Херберт

Вскоре его мысли еще раз обратились к любопытной странности, которую он только что видел. Он подумал, что Льюис, возможно, привлекал злых духов. Не было никаких сомнений, что он чувствителен, как психологически, так и физически; но чувствителен ли он к потустороннему миру? Эш мог только гадать, что Льюису пришлось пережить за годы нахождения в Комреке. В чем же состояла его тайна? Дельфина отрицала какие-либо знания, хотя, будучи его психологом, она, по крайней мере, должна была располагать хотя бы минимальной информацией. Он решил, что расспросит ее позже: при таком их обоюдном изнеможении обвинять ее в утаивании сведений было не ко времени.

Через час проверки своих приборов, ни один из которых не показал никаких признаков нарушений, Эш решил считать ночь завершенной. Они с Дельфиной вернулись на четвертый этаж, где задержались у двери Дельфины, оба усталые, но и напряженные, почти наэлектризованные странной атмосферой замка, своеобразным настроением, которое лишь отчасти было связано с его холодной температурой. Патрулирующий охранник прошел мимо них, и на лице у него промелькнула понимающая ухмылка, когда он пожелал им спокойной ночи.

Дельфина стояла рядом с ним, снизу вверх глядя ему в глаза, как бы задавая сложный вопрос. Он чувствовал ее тепло, но сопротивлялся своим чувствам.

– Я думаю… – начал он, но всему остальному, что собирался сказать, предоставил повиснуть в воздухе. Он хотел предложить, чтобы они разошлись по своим комнатам и получили заслуженный отдых, но она, по-прежнему глядя ему в лицо, отыскала рукой дверную ручку и толкнула дверь у себя за спиной.

– Дельфина, я… – Хрипотца в его голосе была смесью усталости и желания. Протянув руку мимо нее, он распахнул дверь настежь. Он не мог найти слов, чтобы выразить все то, что думал – чувствовал – на протяжении целого дня.

Прежде чем они вошли внутрь, она ступила к нему в объятия и прильнула щекой к его груди.

Он закрыл за собой дверь и пожалел, что на ней нет замка, чтобы запереться от всего мира. Он крепко прижал ее к себе, и в его руках ее тело казалось маленьким и легким, так что он в полной мере ощущал ее хрупкость, и они поцеловались, сначала осторожно, потом сильнее, жадно, и ее мягкие губы открылись ему навстречу, а их языки отыскали друг друга.

Дельфина подвела его к постели, и они оба на нее упали. Он пробовал на вкус ее щеки, лоб, целовал изящно изогнутую шею. Она страстно вскрикнула, когда он отвел ее волосы в сторону и скользнул языком по ее нежно очерченному уху. Он вжимался в нее затвердевшим членом, и она, слегка раздвинув бедра, терлась о него, возбуждая его еще сильнее, и его поцелуи, под стать ее, становились еще неистовее. Вскоре они начали на ощупь исследовать тела друг друга.

Эш изо всех сил старался сдерживать свою страсть, но вскоре одной рукой обхватил ее грудь под мягким кардиганом, а затем скользнул за пазуху ее блузки.

Когда его пальцы коснулись миниатюрного лифчика, так что их кончики легли на мелко-кружевную отделку, ощущая мягкость кожи у верхней части ее маленькой груди, она ахнула. Он остановился, и она посмотрела на него в замешательстве.

– Пожалуйста, Дэвид… – прошептала она. – Пожалуйста, не останавливайся…

Откуда ей было знать о последних двух женщинах, которых он любил: о Кристине, которая была ненастоящей, но по-настоящему реальной для него, или о Грейс, за чьей агонией он наблюдал, как с ее тела незримые силы сдирали кожу? Не был ли он своего рода Ионой, смертельным для любой женщины, к которой подходил слишком близко?

– Что такое, Дэвид? – настойчиво спросила Дельфина, едва обуздывая свою страсть. – Почему ты остановился?

– Прости, Дельфина, – тихо сказал он с оттенком самоосуждения в голосе.

Следующие его слова прозвучали трезво.

– Дельфина, по-моему, я знал, что к тебе чувствую, как только ты села в самолет.

У нее блеснули глаза.

– Ты уверен? – спросила она. – Мы едва знаем друг друга.

– Я уверен, – сказал он. – Но мне просто надо, чтобы все происходило медленно. Надеюсь, ты понимаешь.

Поворачиваясь, чтобы лечь рядом с ней, Эш чувствовал, что она нуждается в помощи и утешении, сострадании и поддержке, и злился на себя за свой эгоизм. Каких только ужасов не была она свидетельницей в этом странном месте? Какие только ужасные эксперименты не обнаружила в пределах Комрека? Она явно была здесь несчастна, так почему же настолько боится уйти? Он чувствовал ее сомнения, ее недоумение, даже когда она пела хвалу медицинскому блоку. Он сам видел ее колебания, когда задавал ей трудные вопросы. Не угроза ли того, что случится с ней, покинь она замок? Или она остается, потому что больше некуда деться? Нет, нет, рассуждал он. Она сильнее этого.

Тогда не беспокойство ли это о том, что может случиться с Льюисом, если она его покинет?

Пока они лежали бок о бок, Дельфина стала описывать, как раньше вечером они с Льюисом гуляли по пустому саду и как Льюис выказывал странное нежелание возвращаться в замок. Потом, когда они услышали крики из обеденного зала, Льюис утащил ее подальше от здания в глубь мирного сада, ожидая там, чтобы все стихло. Много часов спустя, когда все легли спать, Льюис позволил ей привести его обратно. Пока он пробирался к своей комнате в башне, Дельфина заглянула к какому-то пациенту, а затем последовала за ним. Слишком поздно, увы, чтобы помешать Эшу за ним погнаться.

Они говорили о странных паранормальных событиях в Комреке и о страшном визге животных, который она тоже слышала откуда-то из глубины леса.

Эш рассказал ей о Луковиче, зная, что отметины у него на теле были бы очевидны, и о том, что произошло в отделении для буйных.

– Я боюсь, Дэвид, – сказала она. – Боюсь за тебя, за Льюиса и за себя. – Дельфина крепко прижалась к Эшу, и тот вдруг почувствовал, что колебания между ними улетучиваются.

Все страхи и опасения, бывшие его проблемами, оказались сметены; сметены, потому что, как ни смешно это могло бы показаться при таком коротком знакомстве, он знал, что действительно любит ее и будет ее защищать – как и Льюиса, если дело дойдет до этого – изо всех своих сил. Этого могло оказаться недостаточно, но в жизни он уже преодолел несколько довольно мрачных ситуаций. Это стоило ему очень дорого. Но он узнал, что нет ничего непреодолимого или способного оказать сопротивление, чтобы не вступить с этим в борьбу. Он дважды терял женщин, о которых заботился, ну и что? Он добьется, чтобы такого не случилось в третий раз.

Он снова осторожно притянул Дельфину к себе в объятия, и она с охотой отозвалась.

Медленно раздев друг друга, они лежали голые под простыней – предвкушение острых ощущений само есть важная их часть.