Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ» - Саркисянц Мануэль

Поскольку британская классовая иерархия по большей части осталась неизменной, прагматического расизма, вооруженного представлениями о превосходстве англичан, было вполне достаточно для властвования над туземцами — для этого не требовался английский сверхчеловек.[1495] Во всяком случае, в Англии не было нужды в австро-баварском, мещанском типе сверхчеловека, для которого, по словам Даниэля Голдхагена, «концлагерь являлся тренировочной площадкой для вырабатывания поведения, присущего господам». Таким образом, роковое предсказание Гитлера: «Я освобожу людей… от грязных и унизительных самоистязаний из-за химеры, именуемой "совестью и моралью"»[1496] в Англии не получило отклика*.

(* Ведь функции прагматической составляющей этого «сверхчеловеческого» обещания уже исполнял «кэнт» (cant) — оценка другой стороны по моральным критериям, а собственной — по утилитаристским, основанная на представлении об избранности: мораль, таким образом, оставалась — двойная (прим. автора).)

Рейхсмаршал Геринг, обращаясь к рейхскомиссарам и военным командующим, так уточнял применение этого лозунга на практике: «Видит бог, вас послали туда не затем, чтобы… работать на благо вверенных вам народов, а затем, чтобы выжать из них все, что возможно… Мне все равно, если вы будете мне говорить: мол, ваши люди гибнут от голода. Пусть себе — лишь бы не умер от голода ни один немец».[1497] Высказываясь в том же духе, не проявлял «излишней» человечности и Генрих Гиммлер (человечности в нем было намного меньше, чем даже у Томаса Карлейля, предназначавшего «ниггеров» для подневольной черной работы под ударами бича; меньше даже, чем у лорда Альфреда Милнера, учившего: «Не наше дело заботиться о других. Наше дело — заботиться о нас самих и наших домочадцах»): «Что происходит с русскими, мне совершенно безразлично… Мы, немцы, займем позицию, которую прилично иметь по отношению к этим зверолюдям, но заботиться о них — преступление перед нашей собственной кровью».[1498]«Животные, которые находятся в лагерях для русских пленных», — так называл восточные народы Адольф Гитлер.[1499] В этом он пошел дальше даже сочинения своего рейхсфюрера СС под названием «Недочеловек» («Der Untermensch»), включавшего соответствующие карикатуры на «восточных людей». А «если русские отправят на войну… людей, обучавшихся четырнадцать дней, и эти звери пойдут в наступление, нам придется встретить этих зверей с оружием в руках», — беспокоился рейхсфюрер СС даже в дни наибольших успехов Гитлера на «восточном пространстве».[1500] (Ведь в противоположность «звероподобным» даякам Борнео, принадлежность которых к людям английский служитель «мускулистого христианства» Чарлз Кингсли огульно ставит! под сомнение, русские «зверолюди» поражали своей способностью умело защищаться.)

Тявканье трусливых буржуазных шавок… я могу переносить тем спокойней, что… слишком хорошо знаю среднего труса.

Адольф Гитлер

РАСЧЕТ НЕВИЛЛА ЧЕМБЕРЛЕНА — ИГИТЛЕРОВСКОЕ ВИДЕНИЕ «СУМЕРЕК БОГОВ»

Писали, что задолго до того, как войска СС изготовились к «броску на Восток», Адольф Гитлер — который к тому времени уже стяжал гром оваций всего лишь за заверение «я все рассчитал» — сделал следующее предсказание: «Может быть, мы погибнем. Но мы возьмем с собой весь мир»: Муспилли, мировой пожар из нордической мифологии. «Он напел тему из "Гибели богов"» <Рихарда Вагнера>[1501] — «только это подобает… незыблемой воле повелителя, которая и перед лицом полного уничтожения… остается цельной».[1502]

И это уже не была «незыблемая» воля английского повелителя; здесь перед нами не просто социал-дарвинизм, заимствованный из Англии. И речь уже шла не просто о «конце белого мира» — речь шла о «хаосе или планете термитов… угрозе ужасного термитного безумия с Востока…» Это были апокалиптические сумерки богов, и именно перед лицом такой перспективы якобы ожидалось, что Гитлер убережет культуру среднего класса — культуру спокойствия и порядка.[1503] Апокалипсис в образе «щупалец», столь зловеще тянущихся к расе господ, — по Хьюстону Стюарту Чемберлену. Ведь как раз этот онемеченный британец, основу представлений которого в конечном счете составлял экзистенциальный опыт британского империализма (пусть и крайне радикализованный), «подвел молодого народного трибуна к последним выводам и для этого посвятил его в <якобы вагнерианские> спасители», согласно Иоахиму Кёлеру.[1504] Объявляя заранее, что нацистский фюрер — единственный, кто осмелится из своего знания о «смертоносном влиянии еврейства» сделать «выводы» для своей деятельности, Чемберлен «запрограммировал Гитлера». Избранник стал орудием мира идей британца Чемберлена, «маской, из-за которой вещал чужой голос».[1505] Этот самый британский «властелин», разочарованный в английском парламентаризме, предопределил «миссию» Адольфа Гитлера (приписав ее авторство Рихарду Вагнеру). В ней была «важна не реальность, а режиссерская партитура, по которой ставят этот спектакль. Она предписывает миру стать ареной решительной апокалиптической битвы — раса, созданная как божественная… должна выдержать <эту битву> с расой разрушителей, проросшей из недр ночи и смерти. Считалось, что именно за этой драмой последует развязка». Как в «Сумерках богов» Рихарда Вагнера, мир, обреченный на гибель, должен был охватить очистительный мировой пожар. А «Гитлер стал Зигфридом, героем, вознамерившимся убить "злого гложущего червя рода человеческого"», так сказать, «превратить мир в театр Вагнера». «Драма политической реальности… для Гитлера разыгрывалась на фоне меняющихся декораций «Кольца» <Нибелунгов>», это был «спектакль… в котором Гитлер играл свою звездную роль», делил «мир по категориям и создавал социальный порядок, при котором костюм олицетворял функцию». «Как Вотан — дикой охотой, он <Гитлер> командовал уже войском мертвецов… и, разыгрывая войну в ящике с песком, форсировал массовую гибель… Пока это зависело от него, репертуар составляли «Сумерки богов»».[1506]

Пусть юдофобия Гитлера восходила еще к временам его венской юности, а укрепил его в этих убеждениях Дитрих Эккарт — «наглядной реальностью <в духе Хьюстона Стюарта Чемберлена> демонические недочеловеки <стали только> в вагнеровском мифе о Нибелунгах. Дьявольский заговор преисподней, жертвой которого падает лучезарный герой», Гитлер узрел не с помощью венских антисемитов, а в чемберленовской интерпретации вагнеровского «Кольца Нибелунгов». «Бесспорно лишь, что… вывод, внушенный Чемберленом… Гитлер соотнес со своей деятельностью…» Лишь «вагнеровский» «театр мира… изображающий гибель сынов арийских богов и наступление… владычества» демонических хранителей сокровища, «помог немыслимому стать отчетливо-наглядным» до такой степени, что внушил мысль истребить мнимых «мракобесов». «В отвратительный абсурд, который он <Гитлер> предвещал в своих проповедях перед ликующими массами, по сути никто не был готов… поверить». Казалось, что это чистой воды театр, пьеса, требующая сценического же воплощения.[1507] Однако этому «театру» суждено было стать реальностью.