Ощупывая слона. Заметки по истории русского Интернета - Сергей Кузнецов

«Наверное, на блондинку я бы все-таки согласился» — подумал я, а Джеф — названный, как я теперь понял, в честь героя «Киллера» Джона By — сказал:

— Просто вы столько писали про смерть и убийства, что я подумал — вам может быть интересно. Поймите меня правильно, — пояснил он, — у меня, вообще-то, есть люди для таких акций… так что это именно подарок. И кстати, — вдруг вспомнил он, — если вас волнует этическая сторона дела, могу дать вам почитать досье на этого человека.

— Спасибо, Джеф, — сказал я, — но, видимо, я все-таки откажусь. Понимаете, я не хочу вас обидеть (да что там не хочу! я чудовищно боялся его обидеть!), но я предпочитаю решать подобные проблемы на, так сказать, символическом уровне. Вы понимаете — кино, фантазмы, галлюциноз…

Он кивнул.

— А в реальной жизни, — продолжил я, — предпочту оставить это профессионалам. К тому же, — прибавил я, — карма и все такое…

Мы уже дошли до «Белого лебедя», где много лет назад находилось индийское кафе «Джелторанг».

— Ну, как хотите, — сказал мне Джеф, — мое дело предложить. Вы понимаете, я из лучших…

— Да, конечно, — кивнул я. Машина уже стояла наготове.

— Ну, что же, удач вам, — сказал он, — буду вас читать и дальше, — и протянул мне руку.

Пожатие было крепким — ровно в меру, без пережима, словно он точно рассчитал мою силу и счел возможным превысить ее на едва ощутимую величину.

Через минуту машина растворилась в сгустившихся сумерках, а я остался размышлять, не был ли это розыгрыш и что встречи виртуальных знакомых всегда чем-то похожи: все боятся друг друга обидеть и стремятся быть подчеркнуто деликатными.

Полгода я не вспоминал о Джефе, но месяц назад получил от него письмо. Как всегда, подчеркнуто вежливо, он писал, что, как ему известно, скоро состоится чат с датским режиссером Ларсом фон Триером, автором «Идиотов» и «Танцующей во тьме». Опасаясь неразберихи, туда допускали только журналистов. Джеф попросил меня задать один вопрос — мол, именно мнение фон Триера было бы ему особо интересно, «куда больше мнения столь любимого Вами Джона By».

По его просьбе, я спросил великого датчанина:

— Скажите, Ларс, какая версия загробной жизни кажется вам наиболее интересной и убедительной?

И фон Триер ответил, словно обращаясь через мою голову к Джефу, читающему в этот момент наши вопросы и ответы на экране своего плазменного монитора:

— Все, что мы знаем об аде, базируется на опыте нашей жизни. Поэтому после смерти может быть только лучше. Здесь же, глядя в окно, я вижу растения и животных, одержимых одним желанием — убить кого-нибудь… что за игра!

Как ни странно, в этой истории далеко не все вымысел. Во-первых, на он-лайновой пресс-конференции я в самом деле задал фон Триеру вопрос и получил процитированный ответ, а во-вторых, — предложение насчет далекого города и очень плохого человека действительно было мне сделано, хотя и в несколько других обстоятельствах.

7. Миниатюризация

Потому что — миниатюризация. Сведение к формуле. Иероглиф. Знак. Компьютерные эти… как их. Ну, когда все — мозг. Чем меньше, тем больше мозг. Из силикона

«НасНет», январь 2001 г.

С моей американской подругой мы как-то обсуждали культурные последствия миниатюризации. В качестве феминистского теоретика она выдвинула прекрасную теорию.

Но перед тем как перейти к ее изложению, хотелось бы напомнить, что в различных версиях теоретического психоанализа — начиная, как минимум, от Лакана — большое внимание уделяется фаллосу, то есть члену в его символическом измерении. Мужчины, конкурируя в любой области, на самом деле всего лишь спорят о том, чей фаллос длиннее и больше в диаметре. Речь, повторю, идет о члене как метафоре, а не о реальном сексуальном органе. Больше денег, больше женщин, больше написанных статей и положительных рецензий — все это формы одного и того же. Да что нам Лакан! Вот проницательный Довлатов писал, даже используя все то же малоупотребительное слово на букву «ф»:

У любого животного есть сексуальные признаки. (Это помимо органов.) У рыб-самцов — какие-то чешуйки на брюхе. У насекомых — детали окраски. У обезьян — чудовищные мозоли на заду. У петуха, допустим, — хвост. Вот и приглядываешься к окружающим мужчинам — а где твой хвост? И без труда этот хвост обнаруживаешь. У одного — это деньги. У другого — юмор. У третьего — учтивость, такт. У четвертого — приятная внешность. У пятого — душа. И лишь у самых беззаботных — просто фаллос. Член как таковой («Соло на ундервуде»).

В силу вышеизложенного считается, что зацикленность европейской культуры на количественном и идея «чем больше, тем лучше» есть результат фаллоцентризма, то есть примата мужского начала. И потому, развивала теорию моя приятельница, момент, когда люди начали конкурировать, у кого мобильник меньше, — поворотный момент в истории культуры. Потому что установка «чем больше, тем лучше» оказалась подорвана. И мою подругу, как феминистку и лесбиянку, это не может не радовать.

Разговор происходил в сан-францисском районе Mission, где как раз и тусуются такие девушки. Надо сказать, только в Сан-Франциско «розовой» культуре удалось создать себе настоящий заповедник. Уже по приезде в Москву другая моя подруга, Катя Вергилесова, высказала предположение, что Сан-Франциско стал таким местом не случайно: рядом как раз Силиконовая долина — а значит, миниатюризация, а значит, ниспровержение фаллоцентризма с его «чем больше, тем лучше».

Но правда ли, что хай-тек в самом деле атакует этот принцип? Размер — да, размер имеет значение — а тактовая частота? Она-то по-прежнему — чем больше, тем лучше! Опять же всякие платы памяти, объемы жестких дисков и так далее. До недавнего времени стабильно уменьшались две вещи: цены на комплектующие и размеры устройств. Но с недавних пор еще один параметр, имеющий отношение к хай-теку, тоже стал стремительно уменьшаться. Это пресловутый индекс NASDAQ. И неудивительно — назвался груздем, полезай в кузов. Если уж сказал: «Чем меньше, тем лучше», — то и деться тебе уже некуда.

Так что, может, черт с ним, с фаллоцентризмом, пусть себе растет NASDAQ-TO?

Взлет и падение NASDAQ было важным событием не только в Америке, но и в России. Неожиданно появились инвесторы, дававшие сотни тысяч долларов людям, которые привыкли иметь дело с десятками тысяч. Можно сказать, что короткая эпоха сетевого бума в Рунете примерно соответствует той золотой поре первоначального накопления, когда новые русские еще носили малиновые пиджаки. В Сети эта эпоха закончилась сравнительно быстро и безболезненно: важным отличием Рунета от Ру-бизнеса было то, что бандитов в этой индустрии реально не встречалось. Для несостоявшейся книжки по истории русского Интернета мы с Демой и Гагиным с трудом наскребли фактов на страницу, которую хотели назвать «Без бандитов». Тогда же Дема объяснял, почему так произошла мол, в Рунете не было чиновников, перераспределяющих собственность, потому и бандитов не было. Кажется, он даже говорил, что эту концепцию позаимствовал у Бориса Березовского, чьим ближайшим сотрудником и являлся.