Нейтрально-враждебный - Сергей Арьков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Гамал ничем не смог ему помочь. Он хорошо знал устройство крепости, но лишь до тех пор, пока дело не касалось подземелья.
— Внутри я, сам понимаешь, никогда не бывал, — ответил он. — Да и любопытства особого к тому месту не испытывал. Есть ли иной вход в подземелье? Едва ли. А если и есть, он запечатан так же надежно. Иначе и быть не может.
Это Стасик понимал и без него.
Ночь спустя Стасик уговорил Свету предпринять еще одну попытку освобождения. Та нехотя согласилась на повторный эксперимент, но, как и в прошлый раз, он закончился неудачей. Вновь Стасик чувствовал, как из подземелья могучими волнами изливается сила его подружки, как от нее содрогается воздух и колеблются древние стены. Вновь проклятая дверь раскалилась докрасна, но выстояла. Казалось, ничто не способно сокрушить ее. Маги прошлого, воздвигнувшие эту преграду, постарались на совесть.
Злость охватила Стасика. Какая-то дверь, жалкая тупая дверь, мешает ему встречаться с девушкой. А ведь он всю жизнь об этом мечтал. Ну, о девушке, в смысле. Прежде тоже что-то мешало — то собственная робость, то девчонки воротили от него нос. Но теперь-то, теперь-то все, наконец, склеилось. И единственная преграда на его пути к счастью, это металлическая плита, поставленная здесь века назад какими-то давно сгнившими в своих могилах придурками.
Охваченный яростью, Стасик на следующее свидание прихватил с собой меч. Он решил показать двери, кто в этой крепости мужик. Если ее не разрушить магией, как ей понравится грубая физическая сила?
Спустившись по лестнице и войдя в коридор, Стасик сразу же, без предварительных ласк, обнажил клинок. Дверь темной громадой маячила в полумраке. Стасику показалось, что он чувствует на себе ее пристальный и весьма недобрый взгляд. Но он не остановился, и пошел на нее, поигрывая оружием.
— Лучше откройся по-хорошему! — сквозь зубы предупредил он. — Не стой на моем пути к большой и чистой любви!
Дверь не шелохнулась. Но и Стасик не дрогнул. Он наступал на нее, весь переполненный решимостью, и когда до препятствия оставалось метра полтора, резко замахнулся мечом. Решил не сдерживать себя и вложить в удар всю свою злость. Но решить-то решил, да вот только до удара дело так и не дошло.
Какое-то время он стоял с занесенным над головой мечом, затем медленно попятился назад и опустил оружие. Всю решимость как рукой сняло. Ее сменил страх. И преодолеть его Стасик не смог.
Со злостью и обидой глядя на дверь, Стасик проворчал:
— Я не сдамся. Не надейся! Все равно найду способ тебя сломать.
Дверь, разумеется, ничего не ответила, но Стасику показалось, что она имеет наглость не воспринимать его угрозы всерьез.
Жизнь в разрушенной крепости постепенно приобретала рутинный характер. Днем Стасик либо таскал воду на грядки, либо, если ему улыбалась удача в лице осадков, бездельничал, бродя по руинам или упражняясь с мечом. Ночи он проводил в подземелье, воркуя со Светой. Все общение со стариком сводилось к совместным трапезам да дежурным разговорам о погоде и прочей ерунде. И хотя подобную жизнь трудно было счесть пределом мечтаний, Стасик то и дело ловил себя на мысли, что она его вполне устраивает. И действительно, пусть в крепости жилось и скучно, но зато спокойно. Никто не издевался над ним, не подвергал унижениям, не пытался съесть заживо. В сравнении со школьными годами чудесными и его мытарствами в правильном мире, старая крепость казалась той самой тихой гаванью, о которой всегда мечтал Стасик. Если бы еще удалось разрушить заколдованную дверь и выпустить на свободу Свету, тогда бы он смело мог заявить о том, что по-настоящему счастлив.
Без пяти копеек счастливая жизнь продлилась в сумме где-то две недели. Стасик уже успел привыкнуть к ней. Более того, он успел привыкнуть к своему новому странному состоянию, и перестал непрерывно доставать Гамала требованиями скорее приготовить для него лекарство. В конечном счете, отсутствие чувствительности было не такой уж большой трагедией.
День, когда счастливая жизнь Стасика резко прервалась, сменившись сущим кошмаром, начался как обычно. Ничто не предвещало грядущей катастрофы.
Проснувшись и позавтракав, Стасик отправился таскать воду на грядки, а Гамал заперся в своей лаборатории. Так они и занимались каждый своим делом почти до самого вечера.
Время уверенно шло к ужину, когда до слуха Стасика донеслись какие-то чуть слышные крики, звучащие, как показалось, снаружи. Опустив ведро на землю, и взяв в руки меч, Стасик добрался до крепостной стены и осмотрел подступы к руинам.
Две сгорбленные фигурки стояли снаружи. Одна из них размахивала длинными руками, всячески привлекая к себе внимание. Стасик сразу узнал эту парочку, убрал оружие в ножны, перебрался через стену и поспешил к старым знакомым.
В этот раз гоблины явились в гости с пустыми руками. Никакого товара на обмен они не принесли. Но удивление Стасика возросло еще больше, когда он взглянул на Зархада. На гоблине живого места не было. Вся его бледно-зеленая физиономия была расписана многоцветными гематомами, правый глаз заплыл, одно остроконечное ухо распухло, и стало вдвое больше второго. На ногах он держался с видимым трудом, дышал тяжело и непрерывно демонстрировал болезненные гримасы.
— Что случилось? — участливо спросил Стасик, с жалостью глядя на побитого гоблина.
— Не спрашивай нас ни о чем, человек Стас, — горьким голосом произнес Зархад. — Одно тебе поведаю — план провалился с треском.
— Позови старика, — попросил Грыбан. — Видишь, брату гоблину нездоровится.
— Сейчас я за ним сбегаю, — пообещал Стасик.
Гамала он застал в его лаборатории. Старик был с головой погружен в некую загадочную работу. Он что-то смешивал в большом глиняном горшке.
— Там гоблины пришли, — сообщил ему Стасик.
— Мне сейчас не до них! — отрезал алхимик. — Передай, пусть приходят завтра.
— Они не с товаром. Зархад ранен, ему помощь нужна.
Гамал что-то проворчал себе под нос, затем произнес уже громче:
— Ладно. Веди их сюда.
Стасик замялся.
— Они, я думаю, не пойдут в крепость, — заметил он.
— Если не пойдут в крепость, пусть идут в… Ну, ты понял. Я занят, и не могу здесь все бросить.
Стасик поплелся обратно к гоблинам и передал им слова Гамала.
— Старик, верно, шутит! — воскликнул Грыбан. — От этих развалин за версту разит злом. Зархад лучше помучается, но внутрь не войдет.
Но Зархад
