Возвращение, или Свободу попугаям! - Юлия Фирсанова

— Стало быть, все-таки чудовище, — крякнул управляющий, признавая поражение в споре.

— Но, магева сказала, начало всему положили разбойники, не убей они Грипета, чудовища бы и не было, — великодушно признал частичную правоту управляющего юноша.

Герой, участвовавший в таком полном магии и ходячих мертвецов приключении, мог позволить себе толику снисхождения.

— Неужели из-за малой вещицы из старого храма такое великое зло приключилось? — скорее констатировал, чем спросил Сарот, привыкший к более осязаемым противникам, чем древние магические предметы. Наемник настолько погрузился в атмосферу рассказа Ромела, что совершенно лишился остатков первоначальной неловкости, с какой садился за стол с баронессой.

— Думаю, само ожерелье изначально не было создано со злым умыслом, вся беда оттого, что магический предмет надел неподготовленный человек, не умеющий им пользоваться. И ожерелье начало "пользоваться" человеком, — начала я развивать свою мысль вслух. — Оно пыталось восстановить смертельно израненный организм носителя за счет насильственного изъятия жизненной силы других живых созданий. Но повреждения были слишком серьезны для успешного результата: слишком многочисленны раны тела, мозга. То, что должно было поддерживать жизнь и здоровье привратника храма, подняло Грипета из могилы к нежизни, как какого-нибудь монстра из страшной сказки.

— Хорошо еще у этой хороший конец оказался, — вставил Кейр, пока еще решавший для себя стоит ли ему сердиться на нас за то, что в подземный храм полезли, за ним не сбегав, или великодушно простить, раз уж все благополучно обошлось.

— Зато теперь, когда храм под землю ушел, а разбойников солдаты потрепали, вам опасаться нечего, — подбодрил пугливо вздрогнувших баронессу и Вейлису Лакс, отсалютовав дамам бокалом.

— Так-то оно так, да надо б обдумать, чего людям скажем, — хозяйственно вставил управляющий. — А ну как какой любопытный снова в тот овраг заберется, да копать начнет? Далеко ли до беды…

— Соврите, — со спокойным цинизмом реалиста предложил Гиз.

— Но это же будет неправдой? — возмутился идеалист Ромел.

Я запила изрядный кусочек сочной свининки, запеченной с сыром, травами и грибами, хорошим глотком ягодника и заявила, прекращая готовый завязаться спор:

— Ложь штука, конечно, неприятная, да ведь и правда бывает страшна. Об этом даже сказка есть.

— Какая? — моментально заинтересовался Лакс.

— Укороченный вариант в моем неромантическом изложении звучит так: Пошел как-то парень Правду искать, долго-долго бродил по белу свету, все народ выспрашивал, не видал ли кто где правды той. В конце концов, поведали ему, будто живет Правда за тридевять земель на высокой-высокой горе. Дескать, именно там стоит трон ее. Снова парень пустился в путь, снова долго-долго упорно шел, пока не добрался до той самой высоченной, верхушкой в облаках горы. Вскарабкался на ее вершину и увидел Правду на роскошном троне под золотым покрывалом. Обрадовался парень, подбежал к Правде, откинул дрожащими от волнения руками драгоценное покрывало и увидел: страшна Правда, как смертный грех. Опечалился парень глубоко: "Чего ж я людям-то теперь скажу?" А Правда ему так тихонечко на ушко и шепнула: "А ты соври!"

— Какая мудрая, печальная сказка, — промолвила леди Ивельда, изящно сложив пальчики домиком над тарелкой.

— И жестокая, — прибавил Ромел.

— Это я тому веду, что не всегда правда людям полезна бывает, — развела я руками. — Скажите лучше, что забрел из дальних краев в леса зверь чудовищный получеловек-полуволк, мы его отыскали с помощью колдовского заклятья, и убили. Зверь прахом рассыпался, прах ветер развеял, и ни единого следа от монстра не осталось. И народ успокоите и горе-кладоискателям наживки не закинете. Пусть один-то Храм надежно закрыт, но вдруг в ваших лесах он не один такой был?

Мы еще немного подискутировали, уточняя детали душераздирающей легенды о полуволке, и вновь вернулись к ужину. Когда кровавые описания не портили аппетит, трапеза пошла живее, даже леди Ивельда откушала и выпила вина, щеки женщины тронул легкий румянец, ярче заблестели глаза, она стала казаться моложе и красивее. Выпитое вино придало баронессе храбрости, и она задала беспокоивший ее вопрос:

— Почтенная магева Оса, мы безмерно признательны Вам и вашим спутникам за помощь. В счастливый час вместе с ротасом Саротом вы заехали в мое поместье. Скажите, чем мы можем отблагодарить Вас за избавление от беды?

— Так вы уже отблагодарили, — пожала я плечами. — Сама история с живым-мертвым травником оказалась для меня весьма познавательной, вдобавок мы получили возможность отужинать в превосходном обществе и переночевать в гостеприимном доме. Я вполне удовлетворена.

Вежливое, однако ж весьма твердое несогласие с моей точкой зрения отразилось на лицах наших хозяев. С магами положено расплачиваться, а я опять попыталась пойти поперек обычая. А, чтоб вас всех приподняло, да встряхнуло, чтоб дурь из голов высыпалась! Хотите расплачиваться, значит, мне опять придется фантазию напрягать по столь бездарному поводу. Я возвела глаза к потолку в поисках вдохновения. Обыкновенно безрезультатная процедура на сей раз оказалась весьма полезной, нет божественное озарение от Гарнага и его родственников не снизошло, зато взгляд упал на редкостную люстру, чей резной каркас меня искренне восхитил.

— Впрочем, одна вещица мне в вашем доме приглянулась, — выпалила я и ткнула пальцем в свободный от ламп центральный поставец размерами со среднюю тарелочку. — Подарите?

Странны причуды магов, никогда не знаешь, чего им взбредет на ум, вдруг чего-то страшное, а тут такая нелепая и легко выполнимая просьба. Конечно, баронесса обрадовалась, кабы не воспитание, думаю, она б завопила: "Да забирай на здоровье!"

Впрочем, сдержалась и выразила тоже самое изысканным набором слов. Те, кто знал меня лучше, удивились сильнее, у Лакса на физиономии буквально читался вопрос: "На хрена тебе эта хрень?", но владели мужчины собой в достаточной мере, чтобы не оценивать мое пожелание вслух. Решенный вопрос оплаты вконец умиротворил Ивельду, она даже прыснула в ладошку, когда Сарот рассказывал байку из простой жизни морианцких наемников. А когда ужин завершился, слуги убрали посуду и унесли скатерть, вор вскочил на стол и в поразительно ловком прыжке снял мой "приз" один взмахом руки. Трюк вышел столь красивым, что мы невольно зааплодировали. Лакс с истинно эльфийской грацией раскланялся и вручил мне деревянную "тарелочку" с замысловатой резьбой, где паутинный узор сочетался с листиками, ягодками и цветочками.