Хозяин шара - Елена Минькина

— Узнала? Ты уже видела меня такой.

Все перевернулось в душе у Марины. «Так и знала! Теперь это ее новое тело, и я больше не увижу свою родную бабу Аллу».

— Ну, чего нахохлилась? Неужели я здесь буду в своей старой одежде? Молодое тело больше приспособлено для активной жизни.

Марина горестно вздохнула:

— Этот уровень… он меняет всех. Больше нет со мной моих дорогих и любимых людей. Ни тебя, баба Алла, ни Бенну. Теперь вот передо мной Алла. а вместо Бенну — Ольга.

— А что тебе не нравится, Марина? Ведь если ты не будешь уважать выбор других людей, кто уважит твой? Ладно, пойдем ко мне, посидим, поговорим спокойно.

Они в ту же секунду очутились в комнате, как две капли воды похожую на кабинет Аркогинуса, где Марина уже побывала. Алла усадила ее в большое мягкое кресло, а сама пристроилась на диване. Столик, стоящий недалеко от двери, тут же подъехал к ним, предлагая различные напитки.

Марина, посмотрев на них, спросила:

— Ведь это бутафория. Зачем вам все это? Здесь человеку не нужно кушать.

— Почему? Еда — одно из удовольствий. Так зачем себя лишать его? Конечно, тот, кто находится здесь давно, не пользуется едой. Аркогинус, например, не ест. К тому же ты уж точно попьешь зеленого чаю. Помнишь, как мы с тобой любили пить его?

Марина грустно кивнула, взяла чашку с чаем, попыталась представить, что баба Алла, которую она так долго любила, рядом. Разве можно забыть бабу Аллу, которая заменила маму? «Я так ждала этой встречи… А передо мной чужой человек, которого я не знаю. Да, она уже показывалась мне в этом теле, но тогда это не было так неприятно, потому что баба Алла была жива. Эта молодая девчонка, сидящая напротив, разве может она быть той же замечательной бабой Аллой?» Видя ее настроение, Алла тихонько проговорила:

— Ну хорошо, я сделаю это ради тебя. Теперь посмотри на меня.

Марина оторвала взгляд от кружки и медленно подняла глаза. Перед ней на диване вместо двадцатилетней девчонки сидела родная, любимая баба Алла. С радостным криком Марина бросилась к ней на шею, прижалась к бабе Алле и разрыдалась.

— Я так рада тебя видеть! Была у тебя дома, там все осталось как при тебе! Я тебя не хоронила, как ты и велела, поэтому мне кажется, что ты жива и вот-вот выйдешь из своей комнаты и предложишь мне зеленого чаю.

Баба Алла гладила ее по голове.

— Я тоже скучаю по тебе, дочка. Ты и Алиса, вы обе мои дочки. Я благодарю Бога за то, что послал мне вас. Хотя я вас не рожала, но материнские чувства испытала сполна. Женщине нельзя без этого, ее предназначение — любить детей, растить их. Иначе в ее жизни образуется пустота. Я поняла это, когда ты появилась у меня.

Марина не могла остановить слез.

— Ты даже представить не можешь, как тяжело хоронить свою маму! Но еще хуже не хоронить. Я знала, что ты умерла, но не пришла на твои похороны. Теперь меня все время преследует чувство вины.

— Дурочка! Таким глупостям придаешь значение. Посмотри на свою жизнь другими глазами. Мое время прошло, и это нормально, хуже, когда наоборот, когда родители хоронят своих детей.

— Нет, баба Алла, ты не понимаешь. Пусть смерти нет, но от этого тому, кто остается жить, легче не становится. Каждый боится смерти и никто не хочет умирать. Даже смертельно больной надеется на чудо. Но я не об этом, я сейчас хочу сказать не о страхе, а о боли того, кто остается жить. Там, в твоем доме, я ощутила такую пустоту… Знала, что больше не увижу тебя. Никогда в нем не будет уже той теплоты. Я раньше приходила туда как в родительский дом.

Марина всхлипнула, а баба Алла, продолжая гладить ее по голове, приговаривала:

— Девочка моя, я тебя понимаю. Но жизнь бесконечна. В моем доме будут жить новые люди. По документам я оставила дом тебе, но скоро придет человек, и ты поселишь его с семьей в моем доме. Он тебе пригодится. И вообще, не в доме дело.

— Опять говоришь загадками. Кто придет? Ты что, не можешь назвать имя? Если бы говорила мне обо всем, что знаешь наперед, многих бы ошибок я избежала.

— Но тогда у тебя очень быстро угас бы интерес к жизни. А будущее невозможно предсказать на сто процентов, потому что любой человек может изменять его. И вообще, мы умираем каждую минуту и каждую минуту рождаемся снова. И жизнь идет не от рождения к смерти, а, наоборот, от смерти к рождению. Когда человек страдает, когда теряет надежду, он мертв. Но потом его ждет либо воскрешение, либо уход из тела. Иисус показал это людям: если нам плохо, значит, мы распинаем истину в себе, но потом каждого ждет воскрешение.

Марина потерла виски.

— То, что ты говоришь, мне кажется, я уже слышала или от тебя, или от Кейт, не помню. Все-таки укол нарушил мою память.

— Не расстраивайся. В нашем теле нет ни одной клетки старше семи лет, поэтому все у тебя восстановится. Мне пора, Марина, у меня очень много работы, и я должна ее успеть сделать до того, как уйду отсюда.

— Ты родишься вновь?

— Марина, перестань плакать, мы скоро встретимся. Время пролетит незаметно. Мне предстоит родиться в нашей деревне. В пятнадцать лет меня позовут на гору Хранителей, где откроют, кто я. Там, в лесу, я встречу Виктора, и мы больше не расстанемся с ним. Я выйду за него замуж, и тогда ты для меня станешь матерью.

— Так ты родишься в нашей деревне?

— Да, через девять месяцев, и мамой моей будет дочка Клавы. Она с мужем переедет в деревню, поближе к Клаве. У нее уже сейчас двое детей, я буду третьей. Видишь, я тебе рассказываю, как будет.

— Ага, хитрая ты, баба Алла, рассказываешь про себя, а про меня молчишь.

Баба Алла улыбнулась и с любовью посмотрела на Марину. Встала, кряхтя, с дивана, как всегда делала при жизни.

— Ох, отвыкла я от этого тела, как же в нем неудобно.

Марина тоже вскочила.

— Прощай, баба Алла, я все время буду о тебе помнить.

— Береги, дочка, Виктора.

— Ой, нет, постой, а скажи: зачем ты велела Книгу в церковь отнести?

— У Алисы сейчас одна задача — смотреть за Виктором, некогда ей будет людей принимать. Ты нужна здесь как Посланник, тебе цены нет, дочка, ты и уровни чистишь, и людей спасаешь.

— А как же люди? Ты доверила объяснять истину батюшке?

— Конечно. Ты не смотри, что он молодой. Вот увидишь, он справится. Обратила внимание, какую мы церковь сделали? — Вдруг баба Алла расхохоталась. — Ну ты и хитрющая! Ведь специально время тянешь, отпускать меня не хочешь?

— Не хочу, — глаза у Марины опять налились слезами. — Не хочу отпускать и прощаться с тобой не хочу. Как я буду жить без мамы?

Баба Алла тяжело вздохнула. Еще раз обняла Марину и прошептала:

— Все будет хорошо, девочка, скоро увидимся. Что для нас каких-то пятнадцать лет? — сказала и тут же исчезла вместе со своей комнатой.