Пещера мечты. Пещера судьбы - Владимир Мальцев

И так всю дорогу! И на пути до пещеры, и на пути последующей переброски к главным пещерам, мы всего километров двадцать ехали вместе. Остальное время — то втроем, то попарно, то поодиночке. То кто-нибудь отстает, то в попутке места мало — цирк, да и только.

А пещера так ничего нового и не показала. Вероятно, идея все-таки была верна — ход был не тот, а чуть ли не половина торчавшей во входе скалы осела на дно первого колодца и полностью погребла под собой «тот» ход. Идея с подпруживанием была тоже верна, хотя и не совсем. На натеках — совершенно экзотической разновидности кораллитах — было отчетливо видно, что в некоторый момент в пещеру пошли восходящие гидротермальные воды, и она превратилась в горячий источник, прекратив дренировать котловину и вызвав образование ущелья и ручья. Единственное обнаруженное продолжение, потребовавшее двух дней на расширение узкой дырки кувалдой и реквизированным в пионерлагере ломом, заткнулось очень быстро. Больше всего жалко тех акробатических этюдов, под которые исполнялся этот долбеж. Рубиться пришлось, держась в трех метрах над полом в широком распоре — одна нога в одну стену, другая в другую, практически на шпагате, лом в руках. Любой циркач позавидует! Поиск других входов по окрестностям тоже ничего не дал, да и не мог дать — согласно механизму образования пещеры, больших притоков в верхней части она иметь не должна. Так и осталась маленькая пещера Ходжаанкамар, под которой, возможно, скрывается одна из крупнейших пещер Кугитанга.

Одна из старейших известных на Кугитанге пещер — пещера Прелесть, найденная еще Ялкаповым, тоже совершенно не заслуженно оказалась в разряде забытых. А зря. Возможно, эта пещера является «окном» в самую северную, самую высотную и самую большую подземную гидросистему хребта.

Известная часть пещеры невелика — шестидесятиметровая наклонная шахта, проходимая даже без навески и приводящая в большой зал, отгороженный от всего дальнейшего грандиозным завалом, из щелей которого обычно дует мощный ветер. В зале был единственный натек — сталагмитовый «холм» пятиметровой высоты. Был — потому, что до него добрались самоцветчики, а добравшись — извели на оникс. А заодно с натеком, похоже, уничтожили и третью на Кугитанге пещерную стоянку первобытного человека. Во всяком случае, когда натек был сработан, уже в Душанбе при разборке материала в блоках из нижних слоев натека были обнаружены включения древесного угля. Возраст натека измеряется во всяком случае не менее, чем десятками тысяч лет, так что костер был с гарантией древний.

Никакой достоверной информации о дальнейших исследованиях этой пещеры (после ухода самоцветчиков) нет. По слухам, какая-то из самаркандских групп, не публикующих своих результатов, прокопалась в одном из возможных направлений сквозь завал и вышла на фрагмент верхнего этажа протяженностью около двух километров. Причем без ветра, то есть не главный. Больше никто в Прелести не был и ни подтвердить, ни опровергнуть информацию не может. А та самаркандская группа быстро распалась, и никого из нее так и не удалось найти.

Еще одна крошечная, но многообещающая полость — пещера Штаны, расположенная в каньоне Шильвы немного ниже урочища Кушум-Чак. Как и Ходжаанкамар, она потребовала трех посещений, и так ничего и не прояснила. Название ее проистекает из глубокого соответствия внешнего вида и внутреннего содержания — дырка в стене каньона, строго выдержанная в форме жопы, ведущая в зал, из которого идет две почти вертикальных «штанины», каждая из которых заканчивается зальчиком опять же в форме башмака. И больше — ничего. Пока.

Начать с того, что по своему расположению это — одна из самых многообещающих полостей. Вспомним про уже упоминавшееся явление — транспортировку снеговых вод с верхнего плато вдоль специального вида разломов, и перехват этих вод пещерами. Как следствие такой нестандартной гидрогеологии, прорисовывается, пожалуй, единственная серьезная закономерность расположения крупных пещер на Кугитанге. Опять-таки я уже упоминал, что пещеры эти — древние, существовавшие еще до подъема гор. Устояли при подъеме они по единственной причине — полной забитости глинистыми отложениями. И именно воды, перехваченные у разломов, и отмывали их от древних глин. То есть — наиболее отмытые объемы должны располагаться вдоль транспортирующих разломов с той стороны, в которую идет перехват. А именно — с запада, куда наклонены и плато, и пласты известняков. Причем закономерность эта тем более важна, что транспортирующие разломы являются до сих пор активными взбросами, и по этой причине они прекрасно выражены в рельефе. Каждый такой разлом трассируется по поверхности плато цепочкой небольших пригорков, с любого из которых вся остальная часть разлома видна как на ладони. Между прочим, вполне официальное название расположенного немного выше пещеры Штаны пастбища с летовкой — Кушум-Чак — проистекает ровно отсюда. Урочище заметно со всей равнины именно по двум таким пригоркам, подсеченным каньоном и имеющим вполне ассоциирующуюся и запоминающуюся форму. Для справки. Кушум-Чак по узбекски — не вполне приличное слово для обозначения женского бюста.

Пещера Штаны расположена как раз «под крылышком» у одного из крупнейших таких разломов — Аб-Даринского, имеющего очень большую площадь водосбора и очень маленький нижний источник. А кроме того, у пещеры весьма многообещающий вход.

Одна из главных проблем поисковой спелеологии на Кугитанге состоит в том, что главные этажи пещерных систем расположены существенно ниже русел разломов. «Нелюбовь» пещер Кугитанга к вертикальным соединениям между этажами, совершенно необъяснимая с точки зрения науки, практически исключает все варианты соединения пещер с поверхностью «дорастания» обвальных залов до днищ каньонов. А так как обвальный зал — штука низкая и с очень зацепистым за счет глыб полом, время жизни образовавшегося таким образом входа — только до ближайшего селя. Дальше он намертво блокируется притащенным по каньону каменным материалом.

Проходимые для человека входы образуются в единственном случае — если в большом зале (много шире каньона) одноразовым образом сел завал такого размера, что его кровля оказалась много выше дна каньона. В этом случае можно, в некоторых случаях, впрочем, с подкапыванием, спуститься вдоль завала — селевые потоки до его верха не поднимаются и не забивают щелей. Разумеется, какой-либо зал может вообще прорасти мимо каньона — на поверхность плато, но устроенный таким образом вход на всем массиве только один — Хашм-Ойик.