Дороги судеб - Андрей Васильев

«Мазь семи венцов. Приготовление мази сей — процесс несложный, но требующий немалого внимания. Не ленись, не зевай — и результат воспоследует.

Шаг первый — возьми три меры засушенных лепестков тимьяна. Шаг второй — возьми три меры засушенных стеблей головня трезубого. Шаг третий — излови суслика и возьми две меры его крови (использовать оную потребно в течение получаса с того момента, как животное будет умерщвлено). Шаг четвертый — возьми одну меру жареной печени лося. Шаг пятый — возьми две меры чистой воды. Шаг шестой — смешай все пять компонентов в любой плошке, но плошка та должна быть идеально чиста. Шаг седьмой — измельчай содержимое пестиком, сделанным из искрящегося гранита, не менее чем полчаса и с должным усердием.

Когда полученная смесь станет однородной массой и начнет источать запах, пусть резкий, но притом не отталкивающий, потребно отправить ее на холод, сроком на пять часов. Коли после срока того она загустеет и приобретет желтый цвет, стало быть, „Мазь семи венцов“ готова. Мазь эта заживляет незначительные ожоги, полученные от огня или же ядовитых растений (в последнем случае снимает внешние повреждения, но не выводит яд, коли тот попал внутрь).

Но помни: годность свою та мазь сохраняет лишь месяц с момента приготовления».

Что примечательно, попробовать изготовить эту мазь можно было практически в любой момент. Растения эти у нас росли, и про них даже листочки в Своде были, лося загнать вполне реально, с сусликами же и водой проблем не было вовсе никаких. Правда, я так и не смог понять, мера — это сколько? И еще, искрящийся гранит — это какой? Но на этот случай у меня есть умники, вот пускай они и думают. Я им собирался отдать рецепт перед отбытием в степь. И с Профом помирюсь, и к делу их приставлю.

Так что мед запросто может оказаться о-го-го каким компонентом. Не исключено, что крайне редким.

— А одному здесь не страшно жить, отец? — спросил вдруг у Пасечника Джебе. — На отшибе ведь поселился.

— Да нет, — махнул могучей ручищей старик. — Сватбург — вон он, оружие тоже всегда под рукой. Да я и сам без него еще кое-что могу.

Глядя на него, в это я поверил сразу. Но береженого бог бережет, этот дед по своей ценности как ресурс не уступает той же Герде. Сватбург и впрямь недалеко, да и автомат у старика есть, я сам Оружейника заставил Пасечнику его выдать, тем не менее…

— К вечеру помощника жди, — пообещал ему я. — А то и двух.

Пусть будут. Но, чую, кочевники таки на нас немного руки погреют. Нужны люди, очень нужны. И еще, как только со всеми делами закончим, отправлю маневренные группы по лесам и по берегам реки шастать, заблудившихся искать.

— Коли двух дашь, так я точно расширюсь! — потер руки Пасечник. — Два десятка ульев — это тьфу, несерьезность смешная!

— Воск, — покатал коричневый шарик в пальцах Голд. — Воск — это хорошо.

— Тут все хорошо, — сказал ему я.

— Мне как его сдавать-то, мед в смысле? — деловито уточнил Пасечник. — В сотах или же…

— Это с Фрау, — замахал руками я. — Она у нас по провианту, с ней такие детали проговаривай.

— Ну и ладно, — покладисто пробасил старик. — Как помощников, стало быть, пришлете, так я к ней и наведаюсь.

Вокруг была благодать. Мы шли по краю обрыва, справа плескала волной река, слева расстилалась степь, шелестела трава и гудели вездесущие пчелы.

— Я иногда думаю, что, по идее, так и должен выглядеть рай, — задумчиво сказал Голд. — Вот только нет его, рая. Скажи, Сват, ты никогда не задумывался о том, что человеку, по сути, надо ведь очень мало для счастья? Еда, одежда и общество себе подобных, чтобы не одичать. Но при этом он всегда стремится загрести под себя все, что только можно. Здесь — огромный мир, в котором есть все, но первым делом мы начали рвать друг другу глотки. Как думаешь, почему так вышло?

— Голд, я тебе даже отвечать на этот вопрос не хочу, — удивленно взглянул я на консильери. — От тебя я такого не ожидал, откуда эта интеллигентская отрыжка? Ладно бы это вон, Джебе, спросил, но ты? Знаешь, я в юности много читал, в том числе старые романы. Про приключения, про апокалипсис, ну, все такое. И вот в каждом втором романе взрослые дядьки, жизнью битые, судьбой покореженные, о подобной ерунде рассуждали. До того это выглядело нереалистично, до того фальшиво! Но все равно я всегда хотел им сказать: да потому что мы люди, суть наша такая — захапать все, до чего мы дотянуться сможем. Нам всегда мало будет, чего ни дай.

— Да я так… — вроде даже смутился Голд. — Риторически. Навеяло, понимаешь.

— Не пугай меня так больше, хорошо? — попросил я его.

Вот так, за разговорами, то и дело поглядывая в сторону степи, мы и дошли до того места, где находилось то, что некогда было причалом. Сейчас, с обрыва, это выглядело просто живописными развалинами — останки какого-то дома, видимо, аналога мини-вокзала, торчащие из воды сваи, черные от времени и слизи, да невероятно разросшиеся кусты ивы.

— И что ты тут хочешь делать? — Я с сомнением глянул на сваи. — Мне не до конца ясно, почему они до сих пор не сгнили, а ты на них чего-то класть хочешь вроде помоста. Да ну, ерунда это все, несерьезно.

— Давай спустимся и глянем, — предложил Голд. — Сват, любые варианты всегда надо отрабатывать до конца.

— Да не вопрос, — согласился с ним я. — Почему нет? Заодно и в развалинах покопаемся, авось чего полезное найдем. Кстати, а почему их до сих пор никто не обшарил, а? Мы таскаемся невесть куда, а тут прямо у нас под носом есть необследованные уголки.

— Ой, брось. — Голд направился к спуску. — Что там может быть? Если только какие-то осколки кирпичей.

— Кирпич — вещь полезная. — Я последовал за ним. — Какой бы ни был, а наш.

Кирпичей там не оказалось, здание некогда было сделано из дерева, от которого сейчас осталась одна трухлявая крошка и полусгнившие обломки. Зато я нашел пару неплохих, пусть и помятых, кусков жести, надо полагать, когда-то ими была покрыта крыша.

— Ну и чего? — крикнул я Голду, который уже разделся и бултыхался около свай, изучая их устойчивость.

— Твоя правда, — отфыркиваясь, ответил он. — Все прогнило. На срезе «воздух-вода» они вообще никакие. Как их ледоходом не уносит?

— Вылезай, — посоветовал ему я. — Хорош купаться. Смотри, Великий Речной Зверь за ногу тебя сейчас ка-а-ак схватит!

— Да ладно тебе. — Голд лихо крутанулся в воде. — Водичка — самое оно. Не желаешь присоединиться?

— Да ну. — Я присел на корточки. — Лень. Раздевайся, потом одевайся.

— Это хорошо, когда есть что надеть, — послышался мужской голос из кустов ивы. — Голым-то бегать — куда хуже.