СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века - Борис Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всего в советском плену оказалось 187 367 румын, из которых умерло 54 612 человек[992]. Кроме того, в советский плен попало 14 129 молдаван, служивших в румынской армии[993]. Смертность среди находившихся в советском плену молдаван неизвестна. Можно предположить, что большинство молдаван вскоре после пленения были призваны в Красную Армию. Всего, по некоторым оценкам, в Красную Армию было призвано 256,8 тыс. жителей Бессарабии и Северной Буковины[994], из которых погибло, по официальным российским данным, до 53,9 тыс. человек[995]. Поскольку мы установили, что данный источник занижает потери Красной Армии погибшими примерно в 3,1 раза, то число молдаван, погибших в рядах Красной Армии, можно было бы оценить в 167 тыс. погибших, а с учетом безвозвратных потерь украинцев, евреев и русских, призванных в Красную Армию с бывших румынских территорий, общие потери жителей Бессарабии и Северной Буковины в рядах Красной Армии можно было бы оценить в 200 тыс. погибших. Однако цифра 53,9 тыс. слишком мала, и к ней нельзя применять коэффициент, полученный для общей величины безвозвратных потерь, поскольку число 53,9 тыс. значительно меньше возможной статистической погрешности. Поэтому мы будем исходить из общей оценки числа мобилизованных жителей бывших румынских территорий в 256,8 тыс. человек. По нашей оценке, в рядах Красной Армии погибло до 60 % всех мобилизованных. Подавляющее число молдаван воевало лишь последние девять с половиной месяцев войны, что, формально говоря, уменьшало вероятность их гибели по сравнению со всеми мобилизованными, многие из которых вступили в бой еще в июне 1941 года. С другой стороны, большинство жителей бывших румынских территорий мобилизовывались непосредственно в части, и потери среди них были особенно велики. На последние 9 1/2 месяца войны приходится примерно 22 % потерь убитыми и умершими от ран, или 4,9 млн человек[996]. Среднесписочная численность сухопутных войск и авиации, находившихся на фронте, составила для II квартала 1945 года 6135,3 тыс. человек, а для III квартала 1944 года – 6714,3 тыс. человек[997]. Предположим, что за период с августа 1944 года по май 1945 года почти все раненые и больные успели вернуться в строй, и новый призыв приходился лишь на замещение безвозвратных потерь, а также примерно 100 тыс. пленных. Тогда в Красную Армию за этот период должно было поступить около 4,4 млн призывников. Всего за этот период через соединения, находящиеся на фронте, должно было пройти около 11,1 млн военнослужащих. Вероятность погибнуть для них составляла примерно 44 %. Тогда число погибших на фронте жителей Бессарабии и Северной Буковины можно оценить в 113 тыс. человек. Это очень близко стоит к существующим румынским и молдавским оценкам в 110 тыс. призывников из Бессарабии и Северной Буковины, погибших в рядах Красной Армии. Для формирования просоветской дивизии «Тудор Владимиреску» и других частей румынской армии в 1943—1945 годах из лагерей были освобождены 20 374 румына и 7 молдаван[998]. С учетом того, что в советский плен попали 201 496 советских военнослужащих, общее число погибших в бою среди пропавших без вести в войне против СССР можно оценить в 129 139 человек. Если принять смертность от ран в румынской армии в 7 %, учитывая, что число раненых превышает число убитых всего в 1,2 раза, то в борьбе против СССР румынские войска могли потерять около 17 тыс. умершими от ран, а в борьбе против Германии – около 6,3 тыс. человек. В Германии умерло 229 румынских пленных. В Венгрии похоронено 8566 венгерских военнослужащих. В Чехии похоронено около 1,5 тыс. румынских военнослужащих, а в Словакии – 15 077. В сумме это дает примерно 25 372 человека, что на 3637 человек больше, чем число убитых в войне против Германии и Венгрии. Однако румыны несли значительные потери и в боях в Северной Трансильвании. Предполагая, что число погибших там румынских солдат равно числу погибших на территории современной Венгрии, число убитых в Северной Трансильвании можно оценить в 8,6 тыс. человек [999]. Предполагая, что все умершие от ран в августе 1944 – мае 1945 года были похоронены в Румынии, общее число убитых в войне против Германии и Венгрии мы оцениваем в 34 тыс. человек, а вместе с умершими в германском плену – в 229 человек. Тогда общее число погибших из числа пропавших без вести в этой войне можно оценить в 12 494 человека. Тогда число румынских военных, переживших германский и румынский плен, мы можем оценить в 45 949 человек.
Общие потери румынской армии в борьбе против СССР мы оцениваем в 272,3 тыс. погибших, а потери в борьбе против Германии и Венгрии – в 40,5 тыс. погибших.
Жертвами геноцида стали 36 тыс. румынских цыган[1000]. Жертвы холокоста, с включением сюда евреев Северной Трансильвании, оцениваются в 469 тыс. человек, в том числе 325 тыс. – на территории Бессарабии и Северной Буковины[1001]. Число жертв холокоста в Северной Трансильвании оценивается в 135 тыс. человек. Следует подчеркнуть, что румынские официальные цифры числа погибших евреев Бессарабии и Северной Буковины значительно меньше – примерно 90 тыс. из 147 тыс.[1002]. Они кажутся нам ближе к действительности. Общее число уничтоженных евреев Румынии в границах на 1 сентября 1941 года мы оцениваем в 233 тыс. человек. Не исключено, что часть евреев этого региона в 1944 году была призвана в Красную Армию и погибла в ее рядах. В результате бомбардировок союзной авиации погибли 7693 мирных жителя[1003]. Во время первой советской оккупации Бессарабии и Северной Буковины в 1940—1941 годах 12—13 июня 1941 года было депортировано и арестовано 30 839 человек. Из этого числа на депортированных приходится 25 711 человек[1004]. Сколько из этих людей было расстреляно или не пережило заключение или депортацию, точно неизвестно. Можно предположить, что это число составляло не менее 5 тыс. человек. Н.Ф. Бугай оценивает число расстрелянных в 1 тыс. человек, что представляется нам близким к действительности, а число погибших в лагерях и на месте депортаций в 19 тыс. человек, что также представляется нам вполне реалистичной оценкой[1005]. К середине сентября 1941 года в местах спецпоселения и заключения находилось 22 848 выходцев из Бессарабии и Северной Буковины[1006]. С учетом этого общее число расстрелянных и умерших к этому времени можно оценить в 8 тыс. человек. Из этого числа примерно 1 тыс. расстрелянных была найдена в тюрьмах Румынии и Северной Буковины, в том числе 450 – в Кишиневе, после освобождения их германо-румынскими войсками в июле 1941 года[1007]. Поскольку основная смертность депортированных пришлась на зиму 1941/42 года, смертность среди высланных из Бессарабии и Буковины с середины сентября 1941 года и до концы войны мы оцениваем в 12 тыс. человек, а общее число жертв первой советской оккупации – в 20 тыс. человек. Кроме того, число мирных жителей Бессарабии и Северной Буковины, погибших в ходе боевых действий в 1941—1944 годах, оценивается румынскими и молдавскими историками в 55 тыс. человек[1008]. Нам эта последняя оценка представляется значительно завышенной. Условно мы принимаем число погибших во время боевых действий в 25 тыс. человек.
По утверждению германского фельдмаршала Э. фон Манштейна, тесно взаимодействовавшего с румынскими войсками в бытность командующим 11-й армией и группой армий «Дон», «румынские соединения… продолжали оставаться лучшими из наших союзников», которые «в рамках своих возможностей, на многих участках храбро сражались»[1009].
Также по признанию бывшего немецкого офицера связи с румынскими войсками, «мы оценивали румынские части как лучшие из наших союзников», хотя уровень их командного состава по сравнению с немецким оставлял желать лучшего: «Мое впечатление от простых солдат было положительным, но, к сожалению, оно не касалось офицерского состава. Большинство солдат были простыми сыновьями фермеров, так как в те времена, как и сейчас, Румыния была плодородной аграрной страной. Офицеры прибывали почти исключительно из больших городов, и среди них была крайне распространена франкофилия. Никто из этих офицеров не горел желанием оказаться в бою. Когда я сказал румынским офицерам, что их штабы были слишком далеко от линии фронта, они ответили, что у них «было достаточно телефонного кабеля»…
Несколько раз меня приглашали пообедать на командном пункте румынской дивизии. Каждый раз это был большой обед из нескольких смен блюд, и он мог длиться многие часы. Все же я никогда не видел, чтобы обычные солдаты ели что-нибудь, кроме одного блюда, состоявшего в основном из крупной фасоли.
У немецкого офицерского корпуса было другое отношение к этому вопросу. Немецкий командир роты стоял последним в очереди у полевой кухни. Это было традицией!»[1010]
