Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966 - Лидия Чуковская

129 Стихи Бродского передал Твардовскому, по просьбе Анны Андреевны, – Семен Израилевич Аипкин (о нем см. «Записки», т. 2, «За сценой»: 212). Привожу его рассказ:

«По просьбе Анны Андреевны я передал Твардовскому (с которым был знаком совсем не близко, но издавна) поэму Бродского «Шествие» и два стихотворения: одно, посвященное Ахматовой («Закричат и захлопочут петухи»), и другое – «Стансы» («Ни страны, ни погоста / Не хочу выбирать»).

Твардовскому стихи не понравились. «Талантливо, – сказал он, – но слишком литературно»».

130 Алексей Иванович Аджубей (1924–1993) – журналист, обладавший в ту пору большой властью: он был главным редактором газеты «Известия», членом ЦК КПСС и к тому же – зятем Н. С. Хрущева. В 1959 году (вместе с другими журналистами) Аджубей написал книгу о поездке Никиты Сергеевича в США «Лицом к лицу с Америкой» (М.: Госполитиздат), за которую в I960 году все участники (среди них Н. Грибачев, Г. Жуков, А. Ильичев, П. Сатюков и др.) получили Ленинскую премию по журналистике.

131 Михаил Борисович Мейлах (р. 1944) – автор нескольких специальных работ о провансальской поэзии – см., например, книгу «Язык трубадуров» (1975) – и работ об обэриутах. При участии М. Мейлаха вышло в свет четыре тома Собрания произведений Д. Хармса (Bremen: K-Presse, 1978–1988) и двухтомное Полное собрание сочинений Александра Введенского (Ann Arbor: Ardis, 1980–1984; переиздано в 1993 московским издательством «Гилея»).

М. Мейлах автор воспоминаний об Анне Ахматовой (см.: Свою меж вас еще оставив тень…: Ахматовские чтения. Вып. 3. М.: Наследие, 1992, с. 152–173).

В ту пору, о которой речь, – Михаил Мейлах – девятнадцатилетний студент филологического факультета ЛГУ. Жил он тогда в Комарове, на даче у своих родителей и несколько раз бывал у Анны Андреевны. В апреле 1964 года Мейлах съездил навестить Бродского и, вернувшись в Ленинград, написал Ф. Вигдоровой письмо, где повторял упрек Иосифа, обвиняющего своих заступников в медлительности. Об этом (дата не установлена) Ф. Вигдорова мне сообщала:

«Мише Мейлаху я ответила так:

Милый Миша, мы очень мало знакомы, и поэтому мне трудно отвечать на ваше письмо.

И все же, я хочу сказать вам, что ни Лидию Корнеевну, ни Льва Зиновьевича, ни меня побуждать к действию не надо. Вот уже более полугода нет не то, что дня, а часа, чтобы мы не думали о судьбе Иосифа. Но люди мы не сановные, власти у нас нет никакой. Мы двигаемся не семимильными шагами, а отвоевываем дорогу по сантиметру. Это очень грустно, но это – так. И друзья Иосифа и сам Иосиф могут помочь нам только одним: доверием. Не сердитесь на это сухое письмо: мне было трудно его писать».

132 Ахматова говорит о количестве людей, защищавших Бродского. Привожу отрывок из «Воспоминаний о непрошедшем времени» Раисы Орловой (М.: Слово, 1993, с. 306):

«В деле Бродского принимали участие многие люди, многие литераторы. Этот список возглавляется именами старейшин – Ахматова, Чуковский, Паустовский, Маршак, Шостакович. А далее свидетели защиты – Н. Грудинина, В. Адмони, Е. Эткинд; те, кто писали письма, выступали на собраниях, уговаривали знакомых им власть имущих, писали характеристики Бродского, ходили по инстанциям, собирали отклики иностранной печати… А. Чуковская, Е. Гнедин, Н. Долинина, Ю. Мориц, С. Наровчатов, Л. Копелев, Д. Гранин, В. Ардов (он, как и некоторые другие, вел себя непоследовательно – то защищал, то ругал Бродского), Л. Зонина, Вяч. Иванов, Д. Дар, И. Огородникова, Н. Оттен, Е. Голышева, А. Сурков, М. Бажан, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Б. Ахмадулина, Р. Гамзатов, Я. Козловский, 3. Богуславская… Это люди известные мне. А было и много других, более молодых литераторов Ленинграда – А. Битов, Р. Грачев, И. Ефимов, Б. Бахтин».

От себя добавлю по памяти: Я. Гордин, А. Найман, М. Мейлах, А. Бабенышев.

133 Иван Дмитриевич Рожанский (1913–1994) – специалист по истории античной науки и философии, сотрудник Института Истории Естествознания и Техники АН СССР. В ту пору «Наташа», то есть Наталья Владимировна Кинд (1917–1992), автор многочисленных трудов по изотопной геохронологии, сотрудница Геологического Института Академии Наук СССР, была его женой. Рожанские познакомились с Анной Андреевной в самом начале шестидесятых годов. Оба – друзья и защитники Иосифа Бродского, подписавшие, в частности, протестующую телеграмму Толстикову 24 февраля 1964 года (см.103). В жизни Анны Андреевны Рожанские играли особую роль: вооруженные отличным магнитофоном, они одни из первых начали записывать ее голос. Анна Андреевна, гостя в Москве, часто принимала их у себя и сама с охотой бывала у них. Дом Рожанских был в ту пору местом постоянных встреч литераторов и ученых, привлекаемых туда не только гостеприимством хозяев, но и редкостным собранием книг и магнитофонных записей.

Рожанские записали на магнитофон отрывки из «Поэмы без героя», поэму «Реквием», отрывок из воспоминаний о Модильяни, а также гневный монолог Ахматовой в разговоре о Карамзиных и Наталии Николаевне Пушкиной. Кроме того – отдельные стихотворения, из которых многие еще не были тогда опубликованы: «Привольем пахнет дикий мед», «Наследница», «Ты напрасно мне под ноги мечешь», «Запад клеветал и сам же верил», «Поздний ответ», «Из тюремных ворот» и др.

Наталья Владимировна вспоминает: «Однажды Анна Андреевна дала мне прочесть «Поэму без героя". Я прочла и призналась: «Не совсем поняла». А. А. ответила: «Стихи и не надо понимать, их надо чувствовать»».

134 В. А. Жуковская. Перед катастрофой // Неделя, 1964, № 14.

135 Эта очередная легенда нашла свое отражение в дневнике В. Лакшина. В записи 18 апреля 1964 года читаем:

«Был Евтушенко со стихами… Рассказывал, что его пригласили выступить в городке космонавтов под Москвой. Торжественно привезли, доставили чуть не на сцену и внезапно отменили выступление. Некто Миронов, заведующий отделом ЦК, сказал: «Чтобы духу его там не было». Обратно машины не дали, и Евтушенко по лужам отправился к станции, сел на электричку и вернулся в Москву. Это все отголоски «исторических встреч»» (««Новый мир» во времена Хрущева», с. 225).

136 Как уже мог убедиться читатель, дом Копелевых в шестидесятых (на улице Горького, 6) и в семидесятых (на Красноармейской, 21) был местом постоянной встречи московской – и не только московской – интеллигенции. Здесь обменивались русскими и иностранными книгами, самиздатскими рукописями, политическими новостями. Из рук Копелева я и (что существеннее!) редакция журнала «Новый мир» получила первую рукопись А. Солженицына. (В романе «В круге первом» А. Солженицын вывел своего старого товарища по шарашке, Л. Копелева, под именем Рубин.) В доме Копелевых происходили встречи москвичей с немецкими и американскими корреспондентами, писателями и дипломатами. Отсюда многие самиздатские рукописи отбывали на Запад. Здесь, приезжая в Москву, встречался с советскими литераторами друг А. Копелева Генрих Бёлль… Здесь собирали подписи в защиту преследуемых и деньги для политических заключенных. Чуть не все население писательских домов постоянно посещало квартиру Копелевых, пользуясь их многотомной разноязычной библиотекой.