Неизвестная революция 1917-1921 - Всеволод Волин

Какое предательство!

Мы требовали присылки делегации петроградских тружеников, чтобы вы могли убедиться, какие у нас генералы, кто у нас распоряжается. Но ее нет. Коммунисты боятся, что делегация узнает и поведает вам истину».

Приводим редакционную статью № 13 от 15 марта (предпоследнего номера «Известий» восставших):

«Торговый дом Ленин, Троцкий и Ко.

Славно поработал торговый дом Ленин, Троцкий и Ко.

В бездну нищеты и разорения завела Советскую Россию преступная самодержавная политика правительственной коммунистической партии.

Пора бы и на покой. Но, видно, мало еще тружениками пролито слез и крови.

В момент исторической борьбы, смело поднятой Революционным Кронштадтом за поруганные и попранные коммунистами права трудового народа, стая воронья слетелась на свой 10-й партийный съезд и договаривается о том, как хитрее и лучше продолжать свое каиново дело.

Их наглость дошла до совершенства. Об концессиях говорят совершенно спокойно. Привыкли.

Ленин так и заявляет:

«Мы стали развивать концессионное начало. Насколько это будет успешно, зависит не от нас, но добиваться этого мы должны», — а далее он признается, что большевики довели Советскую Россию до ручки: «Ибо восстановить страну без заграничной техники мы не сможем, для того, чтобы в какой-нибудь мере догнать в хозяйственном отношении другие страны. Обстоятельства вынудили нас закупить за границей не только машины, но и уголь, которого у нас много. Такие жертвы (утешает Ленин) нам придется делать еще и вперед в области приобретения средств широкого потребления и для крестьянских хозяйств».

Где же налаженное хозяйство, ради которого рабочий обращался в раба казенной фабрики, а трудовое крестьянство — в батраков Советских хозяйств?

Но этого мало. Ленин, говоря про сельское хозяйство, обещает еще больше «благ» при дальнейшем «хозяйничаньи», как выражается он сам, коммунистов:

«И если можно иногда восстановить крупное хозяйство и промышленность, то только путем возложения новых жертв на всякого производителя, ничего ему не давая».

Вот такое «блаженство» сулит глава большевиков всем, кто покорно будет продолжать нести ярмо комиссародержавия.

Прав был крестьянин, сказавший на восьмом съезде Советов: «Все обстоит очень хорошо, только… земля-то наша, да хлебушко ваш; вода-то наша, да рыба-то ваша; леса-то наши, до дрова-то ваши».

Но беспокоиться труженику не надо.

Ленин обещает «сделать целый ряд уступок мелкому хозяину, дать ему известные рамки свободного хозяйства».

Как старый «добрый» помещик, он собирается сделать ряд небольших уступочек, чтобы потом еще крепче зажать в клещи диктатуры партии, что ясно видно из фразы: «Конечно, без принуждения не обойдешься, ибо страна страшно обнищала и устала».

Ясно. С нищего можно снять и последнюю рубашку.

Задачу мирного строительства Ленин понимает «с концессиями наверху и с налогами внизу»».

В том же номере опубликован показательный ретроспективный обзор:

«Что дала коммуна.

«Товарищи, будем строить новую красивую жизнь», — говорили и писали коммунисты. «Весь мир насилья мы разрушим и построим социалистический светлый рай», — пели они народу.

Что же вышло?

Все лучшие дома и квартиры взяты под отделы и под подотделы, где просторно, удобно и тепло устроились их бюрократы. Число жилых квартир сократилось, а рабочие живут там же, где жили прежде, но только скученнее и хуже.

Дома приходят в старость, печи портятся; крыши ржавеют и вот-вот потекут; заборы валяются, водопроводные трубы наполовину испорчены, уборные не действуют; заливают нечистотами квартиры; граждане отправляют свои потребности по чужим дворам. Лестницы не освещены, грязны, дворы загажены, помойки и выгреба переполнены. Улицы грязны, тротуары не убраны, скользки. Ходить опасно.

Чтобы получить квартиру, нужно иметь заручку в жилищном отделе, а иначе нечего об этом и думать. Только избранные имеют просторные и удобные квартиры.

Еще хуже обстоит дело с питанием. Безответственные и неумелые работники сгубили сотни тысяч продуктов. Картофель раздавали не иначе, как мороженый; мясо весною и летом тухлое. Раньше свиньям не давали того, что получали граждане от устроителей «райской» жизни.

Честная советская рыба (селедка) спасала положение, да и той в последнее время не стало.

Чтобы получить эти жалкие куски, нужно было простаивать часы во фронтах.

Советские лавки оказались хуже, чем недоброй памяти заводские, где хозяева-фабриканты сбывали всякий хлам и закабаленные рабочие не могли сказать ни слова.

Чтобы разрушить домашнюю жизнь, наши правители завели коммунальные столовые. Что же вышло?

Питание в них было еще хуже! Продукты расхищались, гражданам давались остатки. Несколько лучше обстояло дело с детским питанием. Но того, что выдавалось детям, было еще недостаточно, главное, не хватало молока. Коммунисты в свое время отобрали весь дойный скот от трудового населения на свою ферму. Половину загубили. Молоко поступило от уцелевших коров сначала управителям, служащим, а остатки детям.

Но всего хуже было с одеждой и обувью. Носили только то, что было запасено раньше. Если поступало что-нибудь в раздачу, то очень немногое (сейчас, например, в одном из союзов выдают пуговицы, приходится по 1,5 пуговицы на человека. Не смешно ли?). Особенно плохо с обувью. Путь к раю хоть и короток, а все же не дойдешь без подметок.

Впрочем, были каналы, по которым текло все, что нужно. Люди, близкие к КЕПО, и власть имущие имели все. Они имели свою столовую, особые пайки, к их услугам был ордерный стол, который раздавал блага по милости комиссаршей.

Но узнали то, что «коммуна» подорвала и в конец расстроенный производственный труд. Отпала всякая охота и интерес к работе. Сапожники, портные, водопроводчики и прочие, которые раньше работали кустарным способом, бросили все и пошли кто куда: в портовые охранники, в сторожа, в ряды отдельских работников и проч.

Таков тот рай, который взялись построить большевики.

Вместо прежнего режима установился новый режим произвола, грубости, «дружбы», свойства, воровства и спекуляции, ужасный режим, когда за каждым куском хлеба, за каждой пуговицей нужно протягивать руку к власти, когда себе не принадлежишь и распоряжаться собой никак не можешь. Режим рабства и унижения».

В 14-м, последнем номере от 16 марта 1921 года, посвященном главным образом перипетиям ожесточенной вооруженной борьбы и текущим делам, опубликована еще одна ретроспективная статья, дополняющая предыдущую:

«Социализм в кавычках.

Совершая октябрьский переворот, моряки, красноармейцы, рабочие и крестьяне проливали свою кровь за власть Советов, за создание Республики труда.

Коммунистическая партия хорошо учла настроение масс и, написав на свое знамени заманчивые лозунги, волновавшие тружеников, увлекла их за собой и обещала привести в светлое Царство Социализма, которое могут построить лишь одни большевики.

Естественно, безграничная радость объяла рабочих и крестьян. Наконец-то рабство под игом помещиков и капиталистов уйдет в область преданий, думали они. Казалось, настало время свободного труда над землей, на фабриках и заводах. Казалось, вся власть перешла в руки трудящихся.

Хитрой пропагандой вовлекались в ряды партии дети трудового народа и сажались там на цепь суровой дисциплины. Почувствовав силу, коммунисты постепенно устранили от власти сперва социалистов других направлений, а затем оттолкнули от кормила государственного корабля самих рабочих и крестьян, продолжая управлять в то же время страной их именем.

Уворованную власть коммунисты подменили комиссарским попечением и произволом над душой и телом граждан Советской России. Началось, вопреки рассудку и наперекор воле трудящихся, настойчивое строительство казенного социализма с его рабами вместо свободного царства труда.

Дав расхлябаться правительству под «рабочим контролем», большевики провели национализацию заводов и фабрик. Из раба капиталиста рабочий стал рабом казенных предприятий. Стало и этого мало. Собирались ввести потогонную систему труда — систему Тейлора.

Все трудовое крестьянство было объявлено врагом народа, сопричислено к кулакам. Предприимчивые коммунисты приступили к разорению и занялись насаждением Советских хозяйств, усадеб нового помещика — государства. Вот что при большевистском социализме получило крестьянство вместо свободного труда над освобожденной землицей.

Взамен почти начисто реквизированного хлеба, отобранных коров и лошадей — наезды чрезвычаек, расстрелы. Хороший товарообмен в трудовом государстве: вместо хлеба свинец и штык.