Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра - Роман Суржиков

Кто-то ведет весьма искусную игру. Безумный шут Менсон? Наивный сир Адамар?

Некто дурачит всех -- императора, тайную стражу, придворных... Каковы шансы, что этот некто не сумеет одурачить семнадцатилетнюю девчонку?

С чего я взяла, что мне удастся перехитрить его?..

* * *

После провальной аудиенции у императора графиня Сибил Нортвуд впала в необычную для нее апатию. Она покидала особняк лишь для утренней верховой прогулки, и дважды в неделю посещала церковь, но не один из громадных центральных соборов, а укромную часовню Дня Сошествия на южной окраине города. Графиня никого не навещала и не принимала визитов, проводила дни в беседке на заднем дворе с кувшином легкого вина. Иногда листала книгу -- медленно и с видимой неохотой. Порою звала к себе одну из служанок, расспрашивала о городских сплетнях и раздраженно отсылала взмахом руки. Как-то велела разыскать и привести к ней певца, немного послушала его лирические стенания и выгнала прочь, швырнув пару медяков. Назавтра призвала другого, но и от него отделалась вскоре. "Канарейки", - презрительно фыркнула вслед.

Иногда ее навещал лорд Кларенс, и они уединялись на верхнем этаже. Следующим утром графиня завтракала в приподнятом состоянии духа, но вскоре вновь проваливалась в мрачное уныние. Во время чая ей приносили пару записок с приглашениями, запечатанных чьими-то сургучными гербами. Леди Сибил отвечала на них отказами, быстро набросав пару строк, затем принималась за письмо в Нортвуд графу Элиасу. Вот уже неделю оно лежало начатым, графиня добавляла к нему строку-другую, хмурилась, отшвыривала перо и велела подать вина. Письмо заклинилось на описании аудиенции. Леди Сибил не терпела недомолвок и иносказаний, считала своим долгом изложить все события ясно и прямо, однако прямое и ясное описание собственного унижения мгновенно выводило ее из себя.

Альтер графини не раз предлагал ей увеселения: катание на лодках, цветочный праздник, бал у кого-то из столичной знати.

- Ну же, котенок, соглашайся! Ты превращаешься в монахиню-затворницу, и уж кому-кому, а тебе это никак не идет, - с ласковой насмешкой говорил он и поглаживал ее по плечу.

Графиня кривила губы:

- Ни малейшего желания не имею. Обо мне болтают слуги, обо мне говорят господа, обо мне ржут кони. Если хочешь позабавить людей, подними руку, как медведь на гербе Нортвуда, и зарычи погромче -- все засмеются. А как тебе такая шутка -- слыхала от горничной: "На Сенной площади нашли дохлого голубя. Графиня Сибил утверждает: это покушение на императора! Бедная птица -- случайная жертва". Нет уж, я подожду, пока все найдут себе другой предмет для злословья. Кто-то кого-то заколет на поединке, или обрюхатит чью-нибудь девицу, или явится в собор пьяным, как свинья. Что-то такое должно случиться!

Мира остро сочувствовала графине. Неудержимо деятельная, леди Сибил не привыкла терять зря даже минуту. На Севере ее дни состояли из бесконечной череды дел: приема послов, вассалов, просителей; споров с купцами; пересчета податей; осмотров городских строений; посещений свадеб и похорон; раздачи милостыни. Среди всего этого графине каким-то чудом удавалось выкроить время для пробежек и упражнений в стрельбе из лука -- развивай свое тело и наполняй его силами... Здесь же, в блистательной Фаунтерре, леди Сибил впустую убивала день за днем. На ее месте, Мира посвятила бы время размышлениям и чтению книг, однако графиня почитала первое делом пустым, а второе -- скучным, хотя и благочестивым.

Девушка искала способа поддержать и подбодрить графиню. На поверку, это оказалось непростой задачей: леди Сибил была слишком горда, чтобы принять от кого-либо сочувствие, а в особенности -- от юной девицы, что годится ей в дочери.

- Миледи, я могу что-то сделать для вас? - осторожно спрашивала Мира.

- Благодарю за заботу, дитя мое, - отвечала графиня с тем оттенком вежливости, который почти граничит с презрением.

После дня библиотечных раскопок Мира хотела было рассказать ей о находках -- о безумном Шуте и мертвом бароне из Южного Пути -- но остереглась. Леди Сибил наверняка не одобрит этих розысков, а уж тем более -- того обстоятельства, что в них по случаю оказался посвящен секретарь императора.

А после прогулки в саду Люмини Миру переполняли чувства. Был азарт открытий и радость общения с умным собеседником, каким оказался Итан, и удивление от странных рассказов Бекки Южанки, и тревожные сомнения, связанные с императорским кузеном. Девушку распирали изнутри противоречивые впечатления, хотелось... нет, просто необходимо было поделиться всем этим с графиней! Вот только она не находила, с какой стороны подступиться к разговору. Начни Мира с Адамара и своих подозрений -- леди Сибил разгневается, что девушка ослушалась ее. Расскажи о Бекке и будущем браке владыки - графиня непременно вспомнит аудиенцию и станет раздражительна.

Случай разрешил сомнения. После ужина горничная внесла очередной свиток с печатью, и леди Сибил протянула за ним руку, но служанка осторожно предупредила:

- Миледи, это письмо передано для леди Глории.

- Что?..

Графиня повертела свиток в ладони, явно подумывая, не прочесть ли, но все же отдала Мире. Девушка взяла его с беспокойством, скорее радостным, чем тревожным, но и с оттенком печали. Письмо! Всю жизнь ей некому было писать письма и не от кого ждать их. Большинство знакомых Миры были неграмотны, да и жили с нею в одних стенах. Единственным ее адресатом был отец. В свое время он взялся обучить дочку искусству сложения посланий. Они писали друг другу, находясь в разных помещеньях одного замка. "Милостивый лорд, желаю Вам здравия и благоденствия", - начинала она и улыбалась своей притворной строгости, а заканчивала: "Писано в горнице замка Стагфорт, в час вечернего розового солнца", или так: "Свои строки скрепляю печатью в день такой-то, года такого-то от Сошествия, вскоре после закрытия замковых ворот".

Итак, письмо. Мира сломала воск и развернула лист.

"Дорогая леди Глория, - значилось в нем, - я рада нашему знакомству и хочу продолжить его. Буду счастлива, если Вы присоединитесь ко мне для конной прогулки в Егерский лес. Жду Вас завтра у Привратной часовни, при начале утренней песни. С надеждой, Южанка Бекка".

Мира подняла глаза. Леди Сибил глядела на нее с нетерпеливым любопытством, и Мира дала ей прочесть записку. Брови графини поползли вверх:

- Ты знакома с Беккой Лошадницей? Но откуда?

И Мира рассказала о встрече в саду во всех подробностях, исключая лишь проверку, которую она устроила, заявив о собственной смерти. Графиня всласть посмеялась над "медвежьим заговором" и остальными охотничьими баснями Миры.