"Фантастика 2023-141", Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Черчень Александра

«Мы вернёмся домой! Вернёмся, говорю тебе!» — в голове Казака послышались слова Елина.

Он оказался прав. Они вернулись живыми.

Вместе с Борисом они получили медали «За Отвагу», затем и Орден Красной Звезды. К концу войны из труса получился отважный боец с целым иконостасом из медалей на груди, гордость семьи. Однако, через некоторое время Казаковский заметил, как сильно у него изменилось восприятие мира. Спокойные будни с плавным течением быта казались парню невыносимыми, хотя там, в окопах, он только об этом и мечтал.

Пусть и не сразу, но в какой-то момент он признался самому себе, что скучает по тому напряжению от ожидания внезапных битв, по азарту боя, в том числе рукопашного, ведь быстрое решение боевых задач доставляло ему невероятное удовольствие. Парня тянуло не на войну, нет, он наоборот не хотел, чтобы это повторилось. Он скучал по той суматохе, нервотрёпке и рекам адреналина, когда сражался бок о бок с товарищами.

Медленно, но верно, судьба затягивала его в пучину преступного мира, в котором он и нашёл отдушину.

— Брат, завязывал бы ты с этим, пока не поздно, — пытался вразумить Олега, Борис, — ты же только год назад как из тюрьмы вышел. И опять лезешь...

Друзья не виделись уже несколько лет, и вот, наконец, Казаковский приехал к Елину в гости, где они теперь сидели на тесной кухоньке, распивали водку, закусывая варёной картошечкой и огурцами, да обсуждали свои дела.

— Э, нет, — возразил Казак, — я теперь уж учёный. Меня так просто не взять. Я не тупой, знаешь ли. Вот увидишь, скоро я совсем серьёзные дела делать начну, пока ты тухнешь в этой деревне.

— Я не для того войну прошёл, чтобы в тюрьме свой век коротать, — упрямился Елин.

Но Казак не унимался. Он всё больше рассказывал про свои планы, про своих людей, про других воров в законе и про то, какую жизнь они ведут, что даже в советском союзе живут как короли и достать могут практически что угодно.

— Эх, Боря, да разве ж это жизнь? Ты посмотри на свой трухлявый домишко, уже ремонт давно пора делать, а лучше так вообще новый построить. В вашем убогом колхозе ты и за век достаточно не заработаешь, чтобы красивый быт себе обеспечить.

— Живут же люди как-то и так... — всё ещё держался Елин.

— Нет, брат, ты не понимаешь... — он со смачным хрустом откусил половину огурца и задумчиво его прожевал, а затем резко хлопнул себя по коленям, — знаешь что, а поехали прямо сейчас ко мне. Покажу тебе как можно жить. Всё. Решено. Откажешься — больше со мной не разговаривай даже.

И они поехали в Калугу. Казак в то время ещё даже близко не достиг того влияния, которое имел сейчас, но уже тогда сумел поразить друга красивым домом обставленным практически по последней советской моде и дефицитами на столе.

— И ты можешь жить не хуже, — убеждал он друга, — я же знаю тебя, ты быстро освоишься. Вместе мы горы свернём!

— Нет, — стоял на своём Елин, — конечно, ты и впрямь живёшь хорошо, но мне такие риски не нужны. Слишком уж это всё опасно.

Казак вздохнул:

— А ведь я, можно сказать, тебе своей смелостью обязан, а ты трусишь. Ну, чёрт с тобой! Не хочешь со мной большие дела делать, то вот тебе ещё вариант. Сиди в своём колхозе и дальше, у тебя должность как раз хорошая. И Клавку свою подключишь. Начнёте с малого, если страшно, а там сам не заметишь, как и дом тебе починим, машину... и заживёте как люди. Тем более, что ты сам говорил, что государству до вашего колхоза дела нет, да и председатель сам скорее всего на руку не чист. Так ради чего ты за честность-то свою держишься?

Елин пожал плечами и почти сдался, а за остаток вечера, Казак его убедил, что всё будет в лучшем виде, никто ничего не узнает. К тому же, ведь надо и о будущем детей подумать, да и Клава постоянно его пилит насчёт недостатка денег.

В общем, вернулся он в колхоз уже с чётким планом, что делать, тем более что друг не обманул и помог всё наладить, как в колхозе, так и со сбытом.

Долго ли, когда деньги есть. Подмазал кого надо, и вот уже винтики завертелись.

Но стоит отдать Елину должное, полностью в криминал с товарищем, он погружаться так и не стал, боясь правосудия. Но Олег больше и не настаивал, лишь исправно продолжал ему помогать обогащаться за счёт колхоза. Главное, чтобы товарищ нужды не знал.

Но, когда до него дошла весть о задержании Бориса, Казак ничуть не удивился. Елин всегда полагал, что его деятельность куда безопаснее, чем у товарища, но если бы подобные проблемы настигли Казаковского, то благодаря своим связям тот вероятно смог бы выйти сухим из воды. У Елина же такого варианта не было, да помочь ему Олег сейчас не мог, ведь дело приобрело довольно заметные масштабы.

Всё усугубляло, что ОБХСС взялись за это дело всерьёз, жёстко контролируя, чтобы все соучастники были наказаны. Так что явно вмешиваться стало даже опасно для самого Казаковского. Поэтому довольно быстро Борис отправился в тюрьму.

Казак к этому отнёсся довольно философски. На зоне товарищ не сможет нажить себе новых проблем, авторитета Олега для этого хватит.

А может быть, страсти улягутся, да и получится вытащить Бориса раньше срока, а там видно будет. Глядишь и нормальными делами, наконец, с ним займётся вместо этого мелкого крохоборства в его колхозе.

Со своей стороны, он устраивал довольно частые передачки, стараясь обеспечить Елина всем необходимым. Напарники Казака понимали, насколько Борис Елин для него важен, поэтому частенько старались добыть хоть какую-то весть через знакомых на зоне. И всё было ничего, пока однажды к Казаковскому не забежал один из них:

— Казак! Мне тут доложили... — начал напарник.

— Давай потом! — отмахнулся тот, — у меня дел невпроворот, уже вся башка кипит!

— Твой Елин, он... — нерешительно выдал мужчина.

Стоило Казаку услышать упоминание о своём друге, как тот тут же заинтересованно поднял глаза на напарника и сказал:

— Ну, говори тогда.

— Я как узнал, так сразу к тебе! Мне кореш доложил, что сандальнул Елин твой, вот что.

После этих слов, Казак резко бросился в сторону мужика и схватил его рукой за шею, а глаза его наполнились кровью.

— Сандальнул? Да как ты смеешь о нём так говорить! Он мне как брат! — от злости он ещё сильнее сжал тонкую шею напарника, — не может быть! Кто тебе такое сказал?! Откуда ты это узнал?

— Не сандальнул, а умер. Извини, — с трудом выдавил мужик, — я тебя хоть раз обманывал? Даже та баба, дубачка, всё подтвердила.

Дрожащая рука медленно сползла с шеи напарника. Повернувшись к окну, Казак убрал руки за спину и шагнул вперед.

— Кто виноват в его смерти? Мне нужно имя, — от его голоса у напарника мурашки пронеслись по коже.

— Никто, Казак, никто! У него с сердцем что-то случилось. Шёл, шёл, да и упал. Его никто даже пальцем не трогал, знают же, что ты крышуешь, — затараторил мужик в ответ.

— Невозможно! — он стукнул кулаком об стол, — всегда кто-то виноват, всегда!

— Ты сам знаешь, как тяжело на зоне. Вкалывать приходится, да и стены давят. Если кто-то и виноват, то тот, кто его туда упёк!

— Проваливай! — выкрикнул Казак, указывая рукой на дверь.

«Рано или поздно все умирают, от этого не уйти!» — в голове вновь пронеслись слова Елина на поле боя.

— Ты не должен был так умереть... — сжав кулак прошептал Казаковский, — кто угодно, но не ты!

После этой вести, единственное о чём он мог думать — это месть. Как и сказал напарник, виноват был тот, кто упёк Елина в тюрьму, а именно Филатов. И он за всё ответит.

Глава 11

К счастью в этот раз я провёл в больнице гораздо меньше времени, чем после аварии, и уже спустя несколько дней был в Новом Пути.

В подробности хода дела меня не так уж сильно посвящали, но через пару недель в гости заехал Попов и рассказал то, что знал сам.

Благодаря моей депутатской корочке, а также моим проектам, в которых заинтересовано государство, эту историю с покушениям взял на карандаш сам Андропов. По слухам этому поспособствовал министр сельского хозяйства — Флорентьев Леонид Яковлевич.