Федька-Зуек — Пират Ее Величества - Т. Креве оф Барнстейпл

Капитан Дрейк воспользовался тем, что французы отвлеклись прощанием, и оставил у хранилища сокровищ засадный пост из троих добровольцев: Федора, еще одного матроса и одного симарруна. Не для охраны спрятанного, а для того, чтобы проследить путь сокровищ, если испанцы их как-то отыщут.

Вслух о том и полслова не было сказано, но Федор уже достаточно знал своего капитана, чтобы уразуметь: Фрэнсис Дрейк опасается: вдруг самая длинная полоса невезения в его жизни все еще не кончилась? Тогда существует большая вероятность того, что испанцы каким-то образом разыщут сокровища… А каким образом они смогут отыскать столь хорошо спрятанное? Ясно как: предаст кто-нибудь из своих…

Так и оказалось. Причем поразительно похоже на злосчастную выходку Боба Пайка. Один из французов, вызвавшихся тащить носилки с Тестю, — судя по этому, парень не из худших, — напился и отстал от своих. Потерялся в дебрях. Шансы увидеть снова свою прекрасную Францию для двоих, что тащили носилки с умирающим Тестю, благодаря этому резко, почти до нуля, сократились: одно дело тащить носилки с тяжеленьким Тестю вдвоем, иное дело — втроем. Если втроем — один постоянно отдыхает, подменяя уставшего. Если нападут — один неуставший защищает всех, сражаясь в полную силу.

И куда хуже тащить вдвоем, отдыхая лишь на привалах. Скоро оба носильщика выдохнутся и пойдут все медленнее. Привалы станут длиннее, а переходы укоротятся. А дадут ли испанцы кораблям экспедиции ждать столько времени? Ведь имея сокровища на борту, ввязываться в бой не стоит — это ж каждому понятно. К тому ж испанцы за сокровища станут драться ожесточеннее… Нет, джентльмены удачи должны будут уходить побыстрее…

Еще одно: усталые носильщики ведь и оборониться не смогут: руки трясутся от ноши, так что ни точного удара нанести ни прицелиться толком не сможешь…

Так и этого всего мало! Пьянчуга умудрился попасться в руки испанцев. А уж они-то — мастера языки развязывать! И этот мерзавец — Роже его звали — продал им все, что смог: и беднягу Тестю продал, и количество пиратов, и показал яму с сокровищами. К счастью, он запомнил только одну из двух. Второй просто не знал, видимо.

Раскопавши яму, испанцы наскоро, приблизительно пересчитали драгоценности и взвыли. Мол, где же остальное? Это же менее половины! Менее трети даже. Ну ладно, сколько-то пираты на горбу унесли. Но не ослы же они. Сорок человек или утащили не более одной тонны — или тащатся неподалеку под непомерной тяжестью вьюков. Но пошарив вокруг, не нашли ни пиратов, ни обломанных веток вдоль тропы… Не сходится! Где еще сокровища?!

И тут кто-то из испанцев сообразил: вот все, что мы отыскали. Остальное найти не удалось. Но часть какая не найдена — знаем в целом мире только мы! А значит, можно от найденного отщипнуть еще сколько-то. Между собой разделить и пиратам приплюсовать… У них даже поножовщина началась: одни хотели от возвращаемых казне сокровищ отщипнуть себе помаленьку, а другие хотели догнать пиратов и отщипывать для себя побольше, но уж от той доли, что пираты утащили…

А Федька с товарищами сидел в своей засаде и наблюдал все это.

Вокруг цвели большими, яркими цветами разные деревья — и симаррун, бывший с ними в засаде, называл их: «Царица-дерево» — с длинными гирляндами ало-пурпурных соцветий; «Золотая чаша» с цветами в мужской кулак и даже того более; «Райская птица» — цветы и вправду более похожие на пучки ярких, блестящих птичьих перьев; и это еще «зима» здешняя. Не все деревья вокруг в цвету. Что ж здесь летом-то творится?

Меж деревьями порхали громаднейшие, в блюдце, бабочки — бархатисто-синие, желто-багровые, черные; зависали в воздухе над цветками, трепеща крыльями с такой частотой, что и не понять было, какого ж те крылья цвета, малюсенькие длинноклювые колибри. Казалось, крылья этих птах прозрачные и радужные, как мыльные пузыри на солнце…

Между тем отряд Дрейка 4 апреля 1573 года вышел к побережью у устья реки Святого Франциска и… И не увидел своих кораблей — ни фрегата, ни пинассы, ни французского судна — и ничего похожего видно не было. Зато выход из устья надежно сторожили: семь испанских пинасе цепью равномерно перекрывали всю акваторию. Они распустили по ветру громадные испанские флаги — чтобы никто и на миг не усомнился в том, что перед ним хозяева континента…

Но что это может означать? Да уж ясно, что: нет, не кончилась самая длинная в твоей жизни полоса невезения, капитан Фрэнсис Дрейк!

В подобных случаях вольные пираты, признающие два закона над собою: Божий и обычай, — отправляли невезучего капитана попить забортной водички. Еще и связав для надежности. Но люди Дрейка были не пиратами, а приватирами, и свято блюли законы Английского королевства. А эти законы никакой демократии не предусматривали. По этим законам — коли есть у вашего капитана патент, слушайтесь его, хотя бы всем от его командования выть пришлось! Хотя бы он всех на верную смерть посылал! Хотя бы вовсе бессомненно спятил!

И люди Дрейка не просто слушались и подчинялись, соблюдая закон. Они верили ему!

…Корабли, вероятнее всего, захвачены испанцами — так что все пути возвращения на родину отрезаны. Что делать в такой ситуации? Любой обыкновенный человек тут отчаялся бы. А то и решил бы: все, мне с юных лет столько везло в жизни, что исчерпал я весь запас везения, отпущенный Господом на всю жизнь до старости, — и теперь впереди одни неудачи! И полез бы в петлю. Но Дрейк не дрогнул.

Все ж таки в созвездии великих моряков своего времени — «морских псов Елизаветы» — он был первым среди равных. А в этой команде были такие великолепные моряки, несгибаемые и хитроумные, как Мартин Фробишер и сэр Уолтер Рэли, Джон Дэйвис и Томас Кавендиш, Уилл Барроу и Эдвард Фентон… Типы подлинно шекспировского размаха! У того, кто изучил пяток биографий англичан — знаменитых современников Шекспира, исчезает вопрос: откуда великий бард черпал характеры для своих трагедий и драм, хроник и комедий?

Дрейк распорядился: строить плот! На что он надеялся теперь? А на пустяк. На маленький шансик. На то, что (маловероятно, но возможно: все же ребята из Девоншира, не кто попало там) испанцам не удалось захватить корабли англичан, и те, не принимая боя, ушли в открытое море, где и крейсируют параллельно берегу, но вне видимости с берега. Конечно, проскочить мимо испанского заслона непросто. Но на низкосидящем плоту можно рискнуть: во-первых, его за малой волной не видно, а во-вторых, он плоскодонный и в прилив сможет пройти и там, где явно вода кипит над рифами.

Когда Дрейк изложил свои соображения, кликнул добровольцев — их нашлось немного. Да и понятно: у моряка в крови отвращение к местам, где вода кипит. У кого не было такого отвращения — все мертвы… Федор пошел бы — но его в тот час не было с Дрейком.