Тайны архивов. Запад – виновник начала Второй мировой войны - Александр Николаевич Дугин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В целях лучшего понимания обстановки он может заверить, что весь его (фюрера) авторитет зиждется на доверии, которое питает к нему немецкий народ. Он не диктатор, он установил свою власть в Германии не с помощью военной силы, а опираясь на доверие нации, представителем которой он является и интересы которой он должен защищать. Поэтому он связан в своих действиях. Он не может действовать в нарушение обещаний и заверений, которые он раньше дал немецкому народу и которые обеспечивают ему это доверие. Поэтому в обстановке, когда вся немецкая нация ожидает от него активных действий и ясных слов, он не может ни молчать, ни оставаться бездеятельным. Если он этих ожиданий не оправдает, то он потеряет доверие народа. Поэтому его (фюрера) путь заранее предначертан. Если другие государственные деятели зависят от влияния своих парламентов, то он должен равняться не на парламент, а на народ, и особенно на партию. Если он не сделает того, чего от него ожидают, то он не только не решит стоящих на повестке дня проблем, но даже потеряет свой собственный авторитет.
Итак, он дал немецкому народу определенные обещания: так или иначе избавить его от бед, вызванных Версальским договором. Для достижения этой цели он получил от немецкого народа неограниченные полномочия, которые нашли свое выражение в одобренном парламентом законе о предоставлении ему чрезвычайных полномочий. Если он не выполнит своих обещаний, то утратит эти полномочия. И даже если это, возможно, не скажется сразу, то все равно психологический эффект от невыполнения данных обещаний будет очень значительным.
К этому он должен добавить, что цель, которую он поставил перед собой при создании партии, а позднее и строительстве государства, была ограниченной. Это в известном смысле противоположность империализму. Он не хочет здесь в деталях обсуждать причину этого или преимущества этой политики, а хочет лишь указать на то, что сам факт расовой основы национал-социалистской партии, а также немецкого народа исключает любой империализм. Он никогда не оставлял внешний мир в заблуждении относительно того, что он хорошо знает различие между возможным и невозможным. Он знает, что невозможно объединить всех немцев в Европе. Живущие вне рейха немецкие национальные группы собственно и не ожидают объединения с рейхом. Кроме того, он исключил все такие вопросы, которые снова растравили бы старые раны и при решении которых успех ни в коей мере не соответствовал бы величине принесенных жертв.
В Англии его часто упрекали за то, что он, мол, действуя по принципу – аппетит приходит во время еды, – после достижения одной цели выдвигает новые требования. Но он должен указать на то, что во всем его поведении невозможно найти какой-либо зацепки для подобных утверждений. Там, где Германия окончательно признала границы, это признание проявилось на деле самым точным образом, во всех областях политики и литературы. Действительно положение таково, что Германия:
достигла взаимопонимания с Польшей, несмотря на очень тяжелые препятствия внутреннего, территориального и экономического характера;
по доброй воле ограничила мощь своего флота в определенной пропорции к величине английского флота. Предпосылкой для этого соглашения является, само собой разумеется, воля обеих сторон никогда вновь не воевать друг против друга.
Но если Англия снова дает понять, что она при некоторых обстоятельствах выступила бы против Германии, то эта предпосылка морского соглашения отпадает, и для Германии было бы достойнее денонсировать соглашение.
Отвечая на промежуточный вопрос английского премьер-министра о том, имеется ли с германской стороны намерение осуществить эту денонсацию еще до возможного конфликта или в начале этого конфликта, фюрер сказал, что если Англия постоянно дает понять о возможности интервенции против Германии, в то время как Германия сама заключила морское соглашение, имея в виду, что она никогда не будет воевать против Англии, то именно для одной Германии здесь возникает ущерб и поэтому было бы правильнее и искреннее в этом случае прекратить договорные отношения;
дала Нидерландам и Бельгии договорные гарантии и отказалась от ревизии границ;
после решения саарского вопроса[146], не поднимая еще раз эльзас-лотарингскую проблему, заявила Франции, что теперь не имеется больше никаких требующих урегулирования территориальных вопросов между обеими странами.
Главное требование, однако, Германия выдвинула со всей ясностью: 10 миллионам немцев, которые проживали в Австрии и Чехословакии и настойчивым желанием которых было возвращение в состав рейха, которому они принадлежали тысячу лет, должна быть предоставлена возможность возвращения в состав рейха при любых обстоятельствах. Что касается 7 миллионов немцев из Остмарка (так называли Австрию немцы) – это требование выполнено. 3 миллионам немцев в Чехословакии он (фюрер) при всех обстоятельствах создаст возможность возвращения в состав рейха. В этом случае он готов считаться с возможностью любой войны и даже пойти на риск мировой войны. Здесь достигнут предел, за которым остальной мир может делать все, что он хочет, но он (фюрер) не уступит.
Г-н Чемберлен спросил в этой связи, будут ли урегулированы трудности с Чехословакией путем возвращения трех миллионов судетских немцев в состав рейха? В Англии спрашивают: это все, чего требует Германия; не намеревается ли она сверх этого расчленить чехословацкое государство.
Фюрер ответил, что кроме требования судетских немцев, естественно, подобные требования выдвинут проживающие в Чехословакии поляки, венгры и украинцы, которые ни в коем случае нельзя игнорировать длительное время, но он, конечно, не является лицом, которое говорит от их имени.
Далее фюрер сказал, что Италия в отношении Австрии имела противоположные интересы, но что она, однако, вынуждена признать неизбежность развития событий и в соответствии с этим определила свою позицию. Благодаря аншлюсу Австрии он (фюрер) одновременно гарантировал германо-итальянскую границу точно так же, как границу с Югославией и Венгрией.
Итак, осталась нерешенной только одна проблема, чехословацкая, которая так или иначе будет им решена. Это его окончательное решение. Он выберет также подходящее время для достижения быстрого решения. Ему сейчас 49 лет, и он хочет, если из-за чехословацкого вопроса Германия будет вовлечена в мировую войну, руководить своей страной в условиях войны в расцвете своих сил, а не быть вынужденным решать эту задачу в старческом возрасте или оставить ее решение своему преемнику.
Чехословацкий вопрос, конечно, является последней большой проблемой, которая должна быть решена. Хотя имеется еще мемельский вопрос, но здесь Германия хочет ограничиться тем, что Литва будет точно соблюдать мемельский статут.
Возвращаясь к чехословацкому вопросу, фюрер
