Записки охотника Восточной Сибири - Александр Черкасов

Однажды летом я копошился около своего дорожного тарантаса во дворе. Это было в полдень. Как вдруг я увидал курицу, с тревожным криком и с распущенными крыльями выбежавшую из-под сарая, в котором стоял тарантас, а за нею припрыгивающего солонгоя. Курица бросилась под тарантас, солонгой — за нею. Я в это время успел схватить попавшийся мне прут, с криком бросился на зверька, чтобы отнять несчастную хохлушку, но дерзкий солонгой, как бы не замечая меня, продолжал гоняться за курицей. Второпях я не мог попасть прутом по зверьку, но один раз ударил по курице же и вышиб ей несколько хвостовых перьев. Не знаю, чем бы кончилась эта потешная баталия, если бы на шум и крик не выбежали из кухни люди и мой верный Танкред и не бросились бы на солонгоя. Тогда только зверек бросил нападение и ускочил под сенное крыльцо. Мы окружили его со всех сторон, выскочить было некуда. Танкред старался поймать солонгоя, доставая его лапами и зубами сквозь щели в подкрылешнике. Солонгой с яростию и злобой бросался на него и оцарапал ему нос. Второпях с кухни принесли большой кухонный нож и им уже сквозь щели едва-едва придавили зверька к земле, а потом защемили в кухонные щипцы и вытащили… Солонгой, сдавленный поперек в щипцах еще злобно огрызался и с остервенением хватал зубами поднесенные к его рту деревянные и железные вещи…

Не бывши очевидцем, трудно поверить, чтобы солонгой, такой маленький зверек, был так отважен, злобен, сердит и живуч! Шкурки хорьков, солонгоев, горностаев и других мелких зверьков снимаются чулком, выворачиваются и тогда уже сушатся на вольном воздухе и в таком виде идут в продажу сборщикам пушнины[48].

13. КУРНА

Что за зверь? — подумают многие охотники и не охотники, не бывшие в Сибири и услышавшие первый раз в жизни слово «курна». Желательно было бы знать, что скажут гг. натуралисты, из которых, вероятно, немногие слышали это название: кому они его припишут? Ну а я тут чем же виноват, когда в настоящее время живу в Забайкалье и привык хорька-черногруда называть курной{25}, как многие здешние промышленники! Пословица же говорит. «С волками жить — по-волчьи выть»; следовательно, в этом отношении я совершенно прав, да и к тому же я исполняю свое обещание — знакомить читателя с сибирскими выражениями.

Не знаю, в северной половине Забайкалья зовут ли хорька-черногруда курной. Кажется, нет. Скорее, это местное название южной его половины, потому что мне случалось говорить со многими здешними промышленниками, которые не знали этого названия. В торговле же он известен как хорек-черногруд, название это более общее.

Я, как сибиряк, постоянно проживающий в тех частях Забайкалья, где существует это, вероятно туземное, название, буду его придерживаться: оно короче и проще.

Курну многие называют также и дикой кошкой, но это ошибочно, потому что она во многом отличается от лесной и степной кошки, о которой я уже говорил выше.

По наружному виду, фигуре, характеру и образу жизни курна весьма похожа на обыкновенного хоря, водящегося в России. Вот описание курны, которую я убил зимою, в лазе сурочьей норы. Величина ее с большую домашнюю кошку: длина от носа до начала хвоста 11 вершков. Тело длинное, тонкое, рыло короткое, тупое, с острыми плотоядными зубами; голова довольно круглая с весьма маленькими стоячими ушами. Ноги короткие, крепкие, пятипалые, вооруженные крепкими, острыми, средней величины когтями. Хвост прямой, ровной толщины, длиною 3 вершка, на конце черный. Довольно пушистая и мягкая шерсть курны была разных цветов: на голове, шее и всем туловище желтая, с легким красноватым оттенком; из нее по всему туловищу, а в особенности по спине, торчала черная ость; на задних и передних ногах — черная. Под горлом черное пятно; вся грудь тоже черная, отчего зверек и получил название черногруда. Вокруг глаз темная же шерсть и под брюхом, по всей его длине узкая, такого же цвета полоска. Зверек был самкой, на брюхе из шерсти торчали сосцы. Вообще от зверька несло удушливой вонью; он был чрезвычайно жирен и сыт и походил на мягкую пуховую продолговатую подушку.

Хорьков-черногрудов в здешнем крае водится несравненно меньше, чем колонков, которым в торговле отдают большее преимущество, вероятно, потому, что курна велика и шкурку ее нельзя подкрасить, чтобы променять простодушным китайцам вместо соболиной, как это делается со шкурками колонков в Кяхте. Так что шкурка курны из первых рук продается по 30, 40 и редко по 50 копеек серебром. По этому видно, что эти меха не играют важной роли в торговле.

По образу жизни, характеру, нраву и обычаю курна чрезвычайно сходна с вышеописанным сибирским хорьком, а потому почти все, что сказано об этом зверьке, можно отнести и к ней. Повторять одно и то же, хотя и другими словами, скучно и неприятно не только мне, но и читателю, а потому я постараюсь сказать о курне только более рельефные черты ее жизни, между прочим, и потому, что я как охотник мало знаком с нею по собственным наблюдениям.

Курна редко живет в глухих лесах, в тайге; напротив, она любит селиться на открытых местах, луговых, даже в степях. В весьма редких случаях она поселяется, как и домовая куница, в старых деревянных строениях, амбарах, сараях, даже под жилыми зданиями, и с такою же злобою и яростию нападает на домашних птиц, как и описанный хорек. Неистовые ее нападения сопровождаются теми же зверскими явлениями: удушением нескольких жертв, высасыванием теплой крови и проч. Вне жилых мест курна обыкновенно живет в норах, которые делает везде, где случится; чаще всего она помещается в тарбаганьих норах, которые занимает пустые или, по праву сильного, передушив законных хозяев. Место ее жительства, нору, узнать нетрудно; кроме обыкновенных признаков, руководствующих в этом отношении, из ее норы пахнет какой-то особенно удушливой вонью, которая издали покажет опытному охотнику место, где поселилась курна.

Течка их бывает зимою, как надо полагать, в феврале месяце. В апреле же находят уже молодых, которые родятся слепыми. Поэтому надо думать, что курна носит во чреве только девять недель. Самцы во время течки дерутся между собою с неистовой злобой, так что на месте побоищ оставляют ясные признаки этих зверских побоищ: багровые кровавые пятна на снегу и клочья шерсти. После окончания течки самцы оставляют предмет своей любви в покое и удаляются в свои норы, а оплодотворенная самка украдкой удаляется от супругов в свое подземелье и заблаговременно начинает приготовлять теплое спокойное гнездо будущим детям. Курна приносит трех, четырех и редко пять молодых, которых она кормит молоком недолго, а приучает к сосанию крови из добываемых ею животных и птиц и к выпиванию яиц, которые искусно приносит во рту.