Земля лишних. За други своя - Андрей Круз

Но если представитель заказчика всё ещё здесь, то, скорее всего, он может напасть вновь. Поэтому я сказал Марии Пилар и Джей-Джей, чтобы даже ночью в своих домиках держали оружие под рукой. Причём автоматическое оружие. В принципе я мог бы задержаться здесь и поискать того, кто организовал покушение, придумать какую-нибудь ловушку, наконец, но, если быть честным, мне просто хотелось добраться до Аламо, который я ощущал своей «базой» и где чувствовал себя если и не в безопасности, то на своей территории. Приключений мне и так хватило в последние дни, и бросаться очертя голову в очередную авантюру не хотелось. Да и другие дела были. Плановые. Важные.

Ближе к вечеру нам всё же пришлось выбраться в город. Наше задание по организации операции на Нью-Хэвене было выполнено, следовало отрапортовать как о его выполнении, так и о собственном спасении. И мне необходимо было сделать ещё один телефонный звонок, касающийся одного дела в Нью-Рино. Поэтому мы поехали в букмекерскую контору Рикардо Мартина. Выехали из мотеля мы с Марией Пилар вдвоём, оставив взбунтовавшуюся было Джей-Джей в номере. Мы сослались на то, что ей ещё много часов пилотировать самолёт, и права легального ношения оружия в Порто-Франко всё равно у неё нет, а мы имели полное право вооружиться, что и сделали, не постеснявшись прихватить автоматы.

Контора Мартина разрослась и оформилась в том виде, в котором ей и следовало пребывать в будущем. На телефоне и приёме ставок сидели две миленькие смуглые черноволосые девушки. Над ними в ряд выстроились большие плоские мониторы компьютеров, направленные в зал, на которых высвечивались результаты матчей, курс, по которому принимаются ставки на ту или иную игру, и прочая цифирь. Сам Рикардо тоже был: сидел за стойкой на месте «босса» в своём гангстерском наряде, положив ноги в туфлях из крокодиловой кожи перед собой на стол и глядя в телевизор, где показывали в записи какой-то боксёрский поединок. Ну что же, ему стилистику места надо соблюдать, никуда не денешься. Увидев нас, он вскочил, горячо поприветствовал обоих, сразу озадачил одну из девушек приготовлением кофе, а затем тихо спросил меня — не за услугами ли дальней связи я к нему явился? Я подтвердил, что именно за ними, и он проводил меня в дверь за стойкой, которая выходила на узкую деревянную лестницу, которая, в свою очередь, вела в подвал дома.

В конце лестницы была ещё одна дверь, обитая звуконепроницаемым материалом, за которой находился коридор, протянувшийся во всю длину здания. Из него вправо вело три двери — две обычных и ещё одна звуконепроницаемая. Рикардо отпер её, пропустил меня внутрь и прикрыл её за мной, сказав на прощание, что, когда я закончу свои дела, мне будет достаточно её захлопнуть. За дверью оказалась маленькая узкая комнатка, метра два в ширину и около четырёх в длину. В конце комнаты стояло несколько блоков какой-то аппаратуры, мигавшей разноцветными лампочками и от которой шёл пучок кабелей вверх, исчезавший в проходящей через потолок пластиковой трубе. Перед аппаратурой стоял обшарпанный деревянный стол, с двумя стульями перед ним, а на столе стояли три разноцветных телефонных аппарата. Я знал, что красный был предназначен для связи с Нью-Рино исключительно, синий — для звонков везде, где в этом мире была связь, а белый соединён с аппаратурой ЗАС[27]. И именно за него я взялся сначала, набирая номер Разведуправления РА.

Барабанова на месте не было, но в отделе был Владимирский, который и ответил на звонок. Обрадовался, поздравил меня с тем, что я живой, затем выслушал от меня требование о встрече в Аламо. Особенно разбалтываться я не стал: всё же узел связи принадлежит хоть и дружественной, но не своей разведслужбе. Договорились о встрече — и ладно, вполне достаточно.

А затем я взял со стола телефонный справочник, полистал его, нашёл код Алабама-Сити и взялся за трубку синего аппарата. Теперь ещё один, очень важный звонок.

Территория Ордена, г. Порто-Франко

22 год, 22 число 10 месяца, пятница, 07:00

Утро выдалось пасмурным, и с низкого неба срывался редкий дождик. И назвать утро жарким язык бы не повернулся: температура была градусов пятнадцать, не больше. Джей-Джей сказала, что сезон дождей уже начинается и до него осталось не больше недели, максимум — десять дней. И уже сейчас следует быть с погодой осторожным. Мы быстро загрузили оружием и имуществом два прокатных «сузуки», торопливо напились кофе в специально для нас открытом баре мотеля, где мы попрощались с Саркисом, и рванули к аэродрому. Меньше всего нам хотелось бы быть прижатыми к земле затянувшейся непогодой, а если взлететь сейчас, то была надежда вылететь из полосы дождя. Тучи шли не слишком быстро и шли с востока на запад, как раз по курсу следования нашего самолёта, так что возможность вылететь из непогоды у нас была.

У стоянки прокатных машин на аэродроме нас встретил немолодой дядёк, который помог перегрузить наши сумки и чехлы в старый проржавелый «сто десятый» и на нём отвёз нас прямо к самолёту. От него же я узнал, что жизнь раненного вчера парнишки сейчас вне опасности и врачи обещают ему полную и окончательную поправку. Хорошие новости, я порадовался за мальчишку.

За сам самолёт я не опасался — в смысле того, что кто-то сможет повредить его ночью с целью завершить покушение. Эта часть аэродрома очень хорошо охранялась, и рискнувший подойти к чужой машине без сопровождения пилота, скорее всего, схлопотал бы очередь из автомата от местной охраны, тем более что караул несли орденские патрульные.

Мы вылетали на «Сессне Скайлэйн» — той самой, на которой Джей-Джей привезла меня сюда перед вылетом на Нью-Хэвен. Нам быстро дали добро на вылет, самолёт пробежал по полосе, оторвался от неё, слегка завалившись на левое крыло от налетевшего порывистого ветра, затем выпрямился и пошёл вверх. Примерно через час мы вырвались из области непогоды, и встречный ветер быстро высушил мелкие капли с лобового стекла кабины. Ещё когда самолёт лишь набрал высоту, я спросил у Джей-Джей:

— Как у вас всё прошло там, на острове? Были осложнения или нет?

— Абсолютно никаких, — усмехнулась она. — Смит подъехал к самому самолёту, они с папашей вышли из машины и встретили того важного парня, Родмана. Он им даже два пальца не протянул и кто такой Джо, не спросил. Судя по всему, чувство собственного достоинства ему не позволило: был выше этого, так сказать. Они зашли внутрь, а затем Смит вышел наружу и выпустил меня из машины, после чего сам уехал. А я зашла в самолёт.

— И как дальше? — затребовал я продолжения рассказа.

— Дальше я уселась рядом с этим вашим Родманом, улыбнулась ему как смогла широко — и сунула ему ствол пистолета в морду, пообещав пристрелить, если даже дышать попытается. Почему-то он мне решил не поверить и попытался отобрать оружие.