Че Гевара. Последний романтик революции - Юрий Гавриков

Это продолжал подтверждать не только широкий размах студенческих волнений, но и тот факт, что они не ограничивались университетами. В мае 1969 года Национальная ассоциация директоров средних школ США опубликовала документ, из которого следует, что даже школьники этой страны не оставались в стороне от политической жизни. В частности, в нем говорилось, что «дух протеста охватил и средние школы» и что в соответствующем движении участвуют 56% учеников. Но и это еще не все...

Напрасно вы будете искать на географической карте Соединенных Штатов местечко Уайт-Лейк. Тем не менее, это слово в течение всей осени 1969 года не сходило с полос американских газет и журналов: на берегу одноименного озера, в Катскиллских горах (штат Нью-Йорк) в августе того же года проходил так называемый Вудстокский фестиваль музыки и искусства, на который съехались со всех концов страны четыреста тысяч юношей и девушек. Длинноволосые, разукрашенные бусами, перьями и цветными платками, они съехались туда, чтобы, как писал журнал «Ньюсуик», «почувствовать себя самими собою и делать все, что им вздумается, на территории в тысячу с лишним акров пастбищной земли, арендованной устроителями фестиваля у местной молочной фермы, чтобы послушать выступления 24 ансамблей исполнителей рока». Подсчитав количество съеденных бутербродов и выпитой «кока-колы» участниками фестиваля, американская пресса увидела лишь «уход молодежи в себя».

Однако более прозорливые наблюдатели разглядели в упомянутом фестивале нечто большее, чем полуобнаженные тела «хиппи» и пристрастие к року. Журналист Джон Гарабедян писал, что «Америка старшего поколения совершенно правильно увидела в фестивале нечто, с невинным видом подрывающее исподтишка самые основы установленного порядка». Пробыв в Уайт-Лейке четыре дня, он пришел к выводу, что «сегодня юношей, которые придерживаются более радикальной точки зрения по вопросу о том, каким должен быть американский образ жизни, стало гораздо больше, чем мы думали». Не случайно и сведущая «Нью-Йорк таймс» предупреждала, что Вудсток «еще может оказаться революционным событием». Этого-то больше всего боялись представители американского бизнеса. Размах фестиваля (доставка ансамблей вертолетами, баснословная арендная плата за место проведения и т.п.) свидетельствовал о его значительном финансовом участии. Было понятно, что бизнесмены это делали не ради прибыли, а стремясь создать для молодежи (по крайней мере, для выходцев из обеспеченных семей) некоторые отдушины, дабы свернуть ее с путей социального протеста к более аполитичным формам действия.

Прошедшие десятилетия показывают, что западным правящим кругам не всегда удается реализовать подобные намерения. Об этом, в частности, свидетельствовало появление молодежного течения, известного под названием «новые левые». Оно имело своих приверженцев и в США, и в Канаде, и в скандинавских странах, и в ФРГ. Протестуя против любой идеологии, представители «нового левого» течения зачастую играли на руку правящим кругам Запада.

Именно поэтому правая пресса охотно предоставляла свои страницы «новым левым» для их выступлений, льстила им и порою даже провоцировала, не считая их опасными для основ существующего строя. Читатель может убедиться в этом, прочитав следующую выдержку из книги «Левый радикализм» одного из столпов течения Кон-Бендита:

«Мы должны и можем ликвидировать якобы дарованную самой природой эксплуатацию. Оденься и пойди в кино. Убедись там, насколько грустна повседневная жизнь, в которой ты обычно не принимаешь участия. Посмотри кадры, мелькающие перед твоими глазами, актеров, которые якобы «играют» то, что ты переживаешь ежедневно... Затем возьми гнилые помидоры, тухлые яйца и действуй. Скажи всему этому свое «Нет!». Выйди на улицу, сорви со стен все наклеенные там плакаты, чтобы снова применить формы политической борьбы, которые мы использовали ранее... Начни революцию не для других, а вместе с другими, для себя самого, здесь же и немедленно».

Неудивительно, что буржуазный французский еженедельник «Нувель обсерватёр», комментируя взгляды Кон-Бендита, писал с нескрываемым удовлетворением: «Утешительно (подчеркнуто мною. — Ю.Г.), что у него нет ни четкой программы, ни стремления установить какой-либо новый порядок».

Какая может быть «четкая программа» в идеологической мешанине из идей троцкистов, анархистов, теорий Камю и Маркузе, составлявшей идейную основу «новых левых»! Правда, могут возразить, что-де «новые» и прочие «левые» зачастую использовали и продолжают использовать геваровскую символику: портреты Че, его изображения на флажках, транспарантах, значки. Но во всем этом — скорее вызов, эпатаж для обывателя, но не единомыслие с легендарным героем. (Коммент. авт.: Один мой знакомый тележурналист рассказывал, что он видел в Монте-Карло группу «золотой молодежи», «оседлавшую» спортивный «Мустанг» и державшую в руках большой портрет Че Гевары). Конечно, нельзя при этом исключать и того, что многие люди, особенно молодежь, в силу симпатии или человеколюбия стараются подражать внешности Че, его одежде.

Что же касается политической «мимикрии под Че», то по этому поводу хорошо сказал уже упоминавшийся нами ученый-латиноамериканист И.Р. Григулевич:

Для противников Гевары «образ Че-революционера не менее опасен, чем был опасен сам живой Че... Одни делают из него супергероя-одиночку, трагическую личность, революционера-самоубийцу, другие выдают его за анархиста, троцкиста, последователя Мао Цзэдуна...

Вся эта фальсификаторская работа шита белыми нитками. Че терпеть не мог революционной позы, псевдогероики, всякого рода сектантов, мелкобуржуазных брехунов и ультра, троцкистов и им подобных провокаторов...»[388].

С тех пор, когда имели место описанные выше события в различных уголках мира, прошло около тридцати лет. После весьма бурных семидесятых, казалось, наступило некоторое затишье. Правда, то тут, то там возникали отдельные социальные конфликты: стачки, демонстрации протеста, митинги, но уже не с той силой, как раньше: правящие классы тоже извлекали уроки. Тем более, почти нигде не возбранялось публичное выражение симпатий к революционным личностям, в том числе — к Че Геваре. Его образ стало даже модно тиражировать как один из ходовых брендов. Майки, косынки с его изображением постоянно присутствовали на прилавках столичных магазинов в разных странах мира. И здесь уже не приходилось говорить о проявлении серьезного уважения к памяти героя. (Прим. авт.: Об этом упоминала и дочь Гевары Аидита, приезжавшая в Москву. «Наша семья против коммерциализации и профанации памяти о Геваре», — сказала она. В начале 2004 года СМИ сообщили о создании ею на Кубе организации, которая будет вести борьбу «с нечистоплотным использованием образа Эрнесто Че Гевары»).