Мирная стратегия. Дилогия (СИ) - Мадоши Варвара

Однако же… Ведь обижается. А так не хочется ее обижать!

Да и насчет моей интроверсии она правильно подметила. Не думаю, конечно, что иллюзорные прикосновения в игре как‑то на меня повлияют, но очень приятно, что она обо мне так заботится.

И тут меня осеняет. Возможно, можно сделать так, чтобы и овцы были сыты, и волки целы.

– Конечно, – говорю я, – торговаться должны именно вы! Более того, я не думаю, что выдержу такое испытание без моего зама по дипломатической работе. Как‑никак, такой масштабный контакт с чужой культурой! А в этнологии я, как вы уже заметили, полный профан.

Бриа наградила меня таким взглядом, как будто я одновременно купил ей шоколадный тортик и пригрозил пистолетом любимому хомячку.

– Вы мне предлагаете парное участие?

– Ну да, – я киваю на листовку. – Оно ведь не запрещено, не так ли?

Бриа начинает смеяться.

– Ну, капитан! – говорит она. – Ну вы даете! А не использование ли это служебного положения в личных целях?

– Ничуть, – в тон ей отвечаю я, – потому что вы предложили первая.

…И тут до меня с обмиранием доходит, что же именно я наделал.

Я. Пригласил. Девушку. На свидание. И сразу в виде оргии!

Ой блин.

Деньги  

Счет станции: – 80 244 кредита  

Личный счет: 200 102 кредита  

Характеристики капитана:  

Репутация – 2025

Харизма – 92 (Уверенный Лидер)

Дипломатичность – 150

Предприимчивость – 100

Глава 15 (без правок)

Даже не знаю, кто из нас более самонадеянный тип, думаю я, когда мы направляемся к арендованному у станции помещению для «ритуала плодородия». Я, потому что пригласил Бриа, или она, потому что согласилась?

Накануне ритуала я извожусь сомнениями… ну, скажем так, изводился бы, если бы у меня была возможность, потому что дел настолько невпроворот, что я вообще об этом культурном событии у 3,14 забываю. В смысле, не помню о нем постоянно, даже в фоновом режиме. Просто вспоминаю иногда и прикидываю, что надо бы бояться.

Казалось бы, станция возвращается к нормальной жизни, дальше должно быть легче и проще, чем во время гуманитарной катастрофы, бунтов и четырех эпидемий одновременно. Однако нет! То ли сказывается рост сложности с вхождением в капсулу, то ли просто игра усложняется тем больше, чем дальше я захожу, но проблемы возникают постоянно, одна другой краше, и половина как будто на ровном месте.

Чаще выходит из строя техника. Я имею в виду обычную бытовую инфраструктуру. И вылетает она не потому что ребята Нор‑Е плохо знают свое дело – насколько я могу судить, они его знают хорошо. Просто за время беспорядков накопились кое‑какие проблемы, которые нужно последовательно решать, а решать последовательно никто не хочет: возвращающиеся на прежние места бизнесы хотят все и сразу.

Например, вода была перекрыта, потому что салон красоты для транзитников («Лучшая полировка чешуи и когтей в этом секторе Галактики!») прекратил свою работу. Теперь они снова въехали в свое прежнее помещение и хотят открыться день в день, не рассчитав, что, оказывается, на подключение водопровода тоже нужно время. И не пять минут, и даже не полдня, а значительно больше: заявки‑то висят в очереди, потому что таких возвращенцев тоже не пять штук.

А уж что бывает, когда какая‑то компания пытается вернуться на старое место, но обнаруживает, что кто‑то подсуетился шустрее и уже застолбил эту же точку, потому что она удобнее и вообще на козырном перекрестке с большим пассажиропотоком, мне даже пересказывать не хочется. Употребление матерной лексики, чтобы без дела не залеживалась, конечно, полезное упражнение, но нужно и меру знать.

В общем, на этом фоне мое беспокойство по поводу оргии не имело шансов выбиться на передний план. Ну оргия. Ну инопланетяне. Подумаешь. Вот роль мирового судьи в территориальных спорах – это да, это страшно.

Бриа, кстати говоря, очень мне с этими территориальными спорами помогла. Причем держалась спокойно, профессионально, без намека на кокетство. Я даже засомневался, правда ли между нами некая искра проскочила, или мне все это показалось?

Однако когда наступает день Д и мы с ней одновременно оказываемся перед входом в место проведения этого «Праздника плодородия», я сразу понимаю две вещи: нет, искра мне не почудилась – это раз. И она тоже нервничает – это два.

Не то чтобы я так уж хорошо разбирался в женщинах – в смысле, подолгу ни с кем из них не жил, не считая матушки. Однако, как я уже говорил, наобщался с ними вдоволь еще во времена колледжа. И очень хорошо понимаю, что если женщина на встречу с тобой взяла на себя труд приодеться – можешь считать, что ты уже на полпути… ну, по крайней мере к ее кровати, если уж не к сердцу. (По моему личному опыту, чем быстрее ты покоряешь первое, тем меньше надежд остается на второе. Но, может быть, это я такой невезучий).

А то, что Бриа нервничает, понятно по тому, насколько она переборщила с парадным видом. Тут тебе и ручные браслеты, и ножные, и какие‑то броши – чуть не целую сокровищницу на себя нацепила. А боевая раскраска на лице настолько яркая, что даже я ее замечаю. Это при том, что вообще‑то, как мне говорили однокурсницы, я вечерний макияж от дневного не отличу, даже если увижу его в книжке в виде схемы с соответствующими подписями. И, к слову, понятия не имею, красилась ли Бриа раньше. Может, красилась, может, нет. Но сейчас‑то точно почти наштукатурилась.

Правда, ее наряд внезапно оказался уместен.

Мы с ней стоим перед входом в отель «Звездный свет» – роскошную гостиницу для транзитников, которая, как я знал благодаря анализу недавних финансовых документов, вносила в казну станции вполне приличные суммы.

Впрочем, вход не узнать: он украшен роскошной золоченой аркой, которая в свою очередь увита какими‑то чахлыми растениями вроде виноградной лозы. Когда я был мелким и ездил с родителями на дачу, что‑то подобное росло на каждом втором доме – только куда пышнее. Здесь же казалось, что организаторы мероприятия то ли промахнулись со временем и украсили арку с неделю назад, то ли разворовали все, что было припасено на оформление праздника, и им пришлось доставать оформление из мусорных баков.

– Надо же, – говорит Бриа, – не поскупились!

Я стараюсь не выпускать ее из поля зрения, поэтому мне видно, что это не сарказм.

Она тоже то и дело на меня поглядывает, поэтому замечает мое удивление и поясняет:

– Это саркосса, нативное растение с планеты 3,14. После экологической катастрофы, которая случилась у них много веков назад, там все растения примерно так и выглядят. Кроме тех, что они изменили генной инженерией. Саркосса считается символом плодородия… в смысле, она чуть ли не единственная может плодоносить сама по себе – без вмешательства агрономов.

– И чем она плодоносит? – интересуюсь я.

Бриа пожимает плечами.

– Маленькие такие черные ягодки. 3,14 из них гонят горькую наливку. Считается эксклюзивом и запрещена к экспорту…

– Поэтому, разумеется, почти весь урожай в итоге оказывается на межпланетном черном рынке? – подхватываю я. Это логично, если исходить из того, что я знаю о пишниках. Вообще удивительно даже, что межзвездной мафией не они рулят.

Или все‑таки они, просто не афишируют? Откуда я знаю, на кого работает тот же Отец Родной?

Бриа, к моему удивлению, не улыбается.

– Межпланетный черный рынок? Но его не… – она обрывает себя. – Как ни странно, нет. Три‑четырнадцать достаточно серьезно относятся к тому, что осталось от природы своей планеты. Перед каждым своим новым годом объявляют, насколько еще снижен уровень загрязненности и какие территории очищены, и в это время вся планета молчит, только, затаив дыхание, слушает обращение Главного протектора. Поэтому посевные площади саркоссы тоже не расширяют… Но вкус очень на любителя. Меня однажды угостили рюмкой.