Фашизофрения - Геннадий Сысоев

Но ведь это СТРАХОВКА — может быть, за нас заплатит страховая компания? Опять не получается. Потому что страховая компания — это изначально предприятие рентабельное (если нерентабельное, то оно разоряется и сгорает вместе с нашими денежками). То есть — это предприятие, которое должно получать доход с клиентов. А доход страховая компания получает только тогда, когда страховые случаи наступают гораздо реже, чем не наступают. Поэтому страхование от несчастных случаев — это одно, на то он и случай, что — редок. Миллионы людей ездят по дорогам, а только тысячи разбиваются. Потому миллионы платят страховые взносы (относительно маленькие), а тысячи получают страховые премии (относительно большие).

Совсем иное — страховая медицина. Тут наступление страховых случаев неизбежно для каждого клиента. Нет человека, который за всю жизнь ничем не болел. Но есть люди (в мире их сотни миллионов) которые НИКОГДА НИ ОТ ЧЕГО И НИ У КОГО НЕ ЛЕЧИЛИСЬ.

И тут мы подходим к этому самому «во-вторых», неотъемлемому свойству западной страховой медицины. В свое время я был удивлен, прочитав у российского политолога С.Г. Кара-Мурзы, много лет прожившего в Испании, о том, что многие испанцы предпочитают обращаться к врачам только в самых крайних случаях. Что некоторые просто не идут к стоматологу, а зубы у них ВЫБАЛИВАЮТ. Честно говоря, я не поверил, ведь телеэкран показывает нам такую красивую белозубо-улыбающуюся западную жизнь.

Но потом, порасспросивши живущих на Западе бывших наших сограждан и коренных западников, поверить все же пришлось. Да, там полно людей с плохими зубами. Да, многие люди там испытывают панический страх перед визитом к врачу — и совсем не потому, что «будет больно». Да, тот уровень числа обращений к врачам, какой был у нас в советские времена, на Западе абсолютно непредставим. Никто не пойдет к дорогостоящему специалисту, пока не припрет. Предпочтет обойтись патентованными разрекламированными средствами, позволяющими «быстро избавиться от боли». И кстати, заметили ли мы, что из нашего обихода тоже уже совсем исчез навязчивый лозунг советских времен: не занимайтесь самолечением?

Теперь заниматься самолечением не только можно, но даже необходимо, потому что лечение у специалиста становится для большинства не по средствам. Да и что говорить, летать лечить зубы в Харьков из Америки — услуга не из дешевых. И не из приятных.

Но ведь это мой друг летал в начале 90-х. Сейчас бы уже не полетел. Не тот уже Миргород, Хорол-речка не та…

Сами украинские врачи говорят на эту тему крайне неохотно. Сегодня эта линия — на семейную, страховую медицину — генеральная. И высказываться против — себе дороже. Сегодня врачи, учителя, то есть настоящая, а не по названию, элита общества, — это самая бедная и униженная его часть. Потому что способ тоталитарного управления по принципу: молчи (или говори, что велено), а иначе не получишь зарплату, — куда действеннее концлагерей. Смелый человек может не испугаться репрессий, но покажите мне человека, который не испугается, что завтра его детям будет нечего есть?

Но почему бы не реформировать уже имевшуюся у нас систему участковых терапевтов? Это ведь всегда так у нас и было: приходит по вызову участковый врач и, если обнаруживает нечто посложнее ОРЗ — направляет к специалисту. Почему мы просто не можем поддерживать эту систему в нормальном состоянии?

Думается, ответ тут простой: потому же, почему мы не можем и всю медицину поддерживать в прежнем состоянии. Потому что у державы нема коштив.

Ницше говорил: чтобы был построен новый храм, нужно, чтобы был разрушен старый храм. Потому и мы должны не только смотреть, что у нас появится (страховая медицина и семейные врачи), но и что у нас исчезнет — остатки прежней государственной медицины. Или сегодня, когда государство наше стремится так активно избавиться от надоевших социальных обуз, правильнее говорить не «государственной», а «общественной» медицины?

И тут мы подходим к ответу на главный вопрос: каким именно реальным содержанием наполнено понятие «украинская страховая медицина»?

Вот, например, киевский министерский чиновник рассуждает на общенациональном телеканале о том, что у нас на Украине, оказывается, СЛИШКОМ МНОГО, по сравнению с «цивилизованными странами», тратят денег на лечение в стационаре. Не знаешь, верить ли ушам. У нас тратят на больницы больше, чем в США? В Германии? В Италии?

Нет, конечно. Оказывается, чиновник имел в виду совсем другое. Он взял бюджеты здравоохранения у нас и у «цивилизованных» и посчитал доли, которые там и тут тратятся на профилактику — и на стационар. И часть бюджета В ПРОЦЕНТАХ, которая тратится на стационары, у нас получилась больше, чем у них.

Неужели господам в киевских министерствах уже не интересно, что в наших столь обильных процентами стационарах ничего уже фактически не осталось, кроме врачей да остатков советского еще оборудования? А все — лекарства, еда, простыни даже — на средства больного?

Вот за счет этих столь изобильных заведений предлагается расширять профилактику здорового образа жизни и «семейную медицину»?

Дальше чиновник говорит о том, что у нас сегодня (опять-таки в отличие от «цивилизованных») вся медицина «работает не на здорового человека, а на больного». Дескать, приходит пациент, и врач ЗАИНТЕРЕСОВАН в том, чтобы найти у него какую-то болезнь и «пустить по кругу».

Но ведь человек идет к врачу по определению только тогда, когда у него что-то болит. А если ничего не болит, он сидит дома. Или работает. И долг врача — определить, что болит, и сделать, чтобы болеть перестало. Так что странного, что врач, когда болит, «находит» болезнь? Лучше, чтобы «не находил»?

Я пытаюсь понять министерскую логику. Конечно, когда «пускают по кругу» — это плохо. Значит, хорошо — когда наоборот? То есть приходит человек к врачу, а тот ему: уходи, ты здоров? Так? Нет, конечно, не так. Вначале «семейный врач» поинтересуется, есть ли у пациента страховка и на какую сумму он может рассчитывать. А дальнейший разговор уже будет зависеть от…

Таким образом, мы приходим к пониманию того, что же именно предлагается под вывеской «страховая медицина». Под шум нововведений государство (конечно, не абстрактное государство, а чиновники) пытается освободиться от одной из последних «совковых обуз» — обязанности общества обеспечивать гражданам пристойных уровень здравоохранения.

Пройдет еще немного времени, семейно-страховая медицина таки будет внедрена, в этом я почти не сомневаюсь, плохие прогнозы в наше время сбываются куда чаще хороших. И тогда спасение любого неплатежеспособного больного будет исключительно делом рук самого больного. Еще проще: больным, имеющим право претендовать на лечение, будет признаваться только платежеспособный больной.

Сравнение вводимых «семейных врачей» с прошлыми земскими врачами, конечно, красиво как рекламный трюк, но — не более чем. Моя сестра, живущая в Ганновере, которая лечилась тут и продолжает лечиться там, говорит: тут (в Германии) лучше оборудование, но у наших лучше мозги. Иными словами, наши врачи, какими она помнит их с девяностых годов, как специалисты лучше немецких. А сейчас уровень образования выпускников медицинских вузов (как и вузов вообще) становится, мягко говоря, год от году не лучше. И вот я думаю, через сколько лет сестра мне скажет: у наших и мозги, и оборудование — уже хуже. А я ей отвечу: что ты, какое оборудование? Давно ты тут не была. У наших теперь всего оборудования — клистир да слуховая трубка. Как когда-то у земских врачей…

Будет очень много разочарований, если мы опять выполним все рекомендации «цивилизованных» только для того, чтобы в конце концов убедиться: форма оплаты (страховка, контракт, перечисление, наличные из рук в руки, в конвертах, в мешках) имеет исчезающе малое значение. Определяющее значение имеет только величина суммы, которую общество тратит на медицину.

И неудивительно, что чиновники на голубом глазу нас уверяют, будто, изменив организационные формы, мы сделаем нищую медицину богатой. Удивительно, что мы этому верим.

С анекдота начали, анекдотом и закончим.

Прибегает пациент к врачу:

— Доктор, скорее спасите, помираю, никаких денег не пожалею!..

— Не понял, сколько-сколько?

— Да мы потом о гонораре, помогите, болит!

— Э, нет, дорогуша, знаю я эти «потом»! Потом, потом… А потом лежат себе в гробу и делают вид, что вас не узнают…

Глава 19. Грабеж будет продолжаться вечно

Зимой 1929/30 года Владимир Маяковский написал:

Потомки, словарей проверьте поплавки:из Леты выплывут остатки слов таких,как «проституция», «туберкулез», «блокада».Для вас, которые здоровы и ловки,поэт вылизывал чахоткины плевкишершавым языком плаката

Прав был поэт: понятия хотя и не канули в Лету совсем, но были сведены к минимуму, сохранились только «остатки». А теперь они «выплыли».