Том 12. Матиас Шандор. ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ - Жюль Верн

Вслед за губернатором рассмеялись и все гости.

- Нет, господа, - серьезно проговорил доктор Антекирт. - Карпена убежит лишь в том случае, если я этого пожелаю. Помимо моей воли он ничего не сделает.

- Ну, а что же вы ему внушите?

- Как только он выйдет из тюрьмы, я прикажу ему, например, направиться в вашу резиденцию, господин губернатор.

- И прийти в мой дом?

- Да, и, стоит мне пожелать, он будет настаивать на том, чтобы вы приняли его.

- Я?

- Да, если вы ничего не имеете против, ведь он будет беспрекословно повиноваться моей воле. А я могу внушить ему, что вы не губернатор, а другое лицо... ну, скажем... король Альфонс Двенадцатый.

- Его величество король Испании?

- Да, господин губернатор, и он попросит вас...

- О помиловании?

- Да, о помиловании и, кроме того, если вы ничего не имеете против, о награждении его крестом Изабеллы!

Слова доктора были встречены новым взрывом смеха.

- И заключенный не будет спать, проделывая все это? - спросил начальник тюрьмы.

- Нет, конечно, сна у него не будет ни в одном глазу, как и у нас с вами!

- Но... это просто невозможно, невероятно! - воскликнул губернатор.

- Сделайте опыт!.. Прикажите предоставить Карпене полную свободу действий!.. А из предосторожности велите, чтобы один или два полицейских издали следовали за арестантом после того, как он выйдет из ворот тюрьмы... Поверьте, он сделает все, что я вам сказал!

- Решено, а когда вы хотите...

- Скоро восемь часов, - ответил доктор, взглянув на часы. - Ну что же, в девять часов?

- Хорошо, а после эксперимента...

- После эксперимента Карпена преспокойно вернется в больницу, не сохранив ни малейшего воспоминания о том, что с ним случилось. Повторяю вам, - и это единственно возможное объяснение, - Карпена будет действовать в состоянии гипноза, и в сущности не он все это сделает, а я!

Губернатор, явно не веривший в гипноз, написал записку смотрителю тюрьмы, приказав ему выпустить на свободу заключенного Карпену, но все же учредить за ним слежку. Записку вручили одному из всадников конной стражи, который тут же отвез ее по назначению.

После обеда гости встали из-за стола и по приглашению губернатора перешли в гостиную.

Разговор попрежнему вертелся вокруг различных явлений животного магнетизма, или гипноза, которые дают поводы к таким горячим спорам между людьми, верящими в них, и неисправимыми скептиками. Воздух наполнился дымом сигар и сигарет, которыми не пренебрегают даже прелестные испанки, подали кофе, а доктор Антекирт все продолжал говорить о гипнозе, приводя очевидные, неопровержимые факты, случившиеся на его глазах, но они, повидимому, никого не убеждали.

Доктор добавил, что возможность гипноза должна бы серьезно волновать законодателей, криминалистов и судей, ибо внушением можно воспользоваться также в преступных целях. Кроме того, во многих случаях будет почти невозможно установить, кто совершил преступление.

Вдруг без двадцати семи минут девять доктор прервал свой рассказ, заявив:

- Карпена как раз покидает больницу! - И через минуту добавил: - Он только что вышел из ворот тюрьмы!

Тон, которым были произнесены эти слова, произвел сильное впечатление на гостей. Только губернатор продолжал недоверчиво покачивать головой.

Все опять заговорили, перебивая друг друга, иные опровергали мнение доктора, а другие соглашались с ним, когда без пяти минут девять доктор опять заявил:

- Карпена сейчас стоит у дверей губернаторского дома.

Почти тотчас же в гостиную вошел слуга и доложил губернатору, что какой-то человек в арестантском платье желает с ним говорить.

- Впустите его, - сказал губернатор, готовый отказаться от своего скептицизма перед столь очевидными фактами.

Было как раз девять часов, когда Карпена появился на пороге гостиной. Видимо, не замечая никого из присутствующих, - хотя глаза у него были широко открыты, - он направился прямо к губернатору и упал перед ним на колени.

- Ваше величество, - проговорил он, - прошу вас о помиловании!

Губернатор был так поражен, словно перед ним появилось привидение, он даже не знал, что отвечать.

- Вы смело можете помиловать этого человека, - сказал, улыбаясь, доктор, - он не сохранит ни малейшего воспоминания о том, что здесь произошло!

- Я милую тебя! - ответил губернатор с достоинством настоящего короля Испании.

- Не откажите мне еще в одной милости, ваше величество, - продолжал все еще коленопреклоненный Карпена, - пожалуйте меня крестом Изабеллы...

- Жалую тебя крестом Изабеллы!

Карпена протянул руку, взял воображаемый крест из рук губернатора, приколол его к своей куртке, встал и, пятясь, вышел из комнаты.

Гости, пораженные всем происшедшим, проводили его до парадного входа.

- Я хочу пойти вслед за ним, хочу видеть, как он вернется в больницу! - воскликнул губернатор, который все еще боролся с собой, не желая сдаваться перед очевидностью.

- Идемте! - предложил доктор.

Губернатор, Петер Батори, доктор Антекирт и несколько человек гостей направились за Карпеной по дороге в город. Намир, неустанно следившая за заключенным с тех пор, как он вышел из ворот тюрьмы, продолжала наблюдать за ним, крадучись в темноте.

Ночь была довольно темная. Испанец шел ровным, твердым шагом. Губернатор и сопровождающие его лица следовали за ним на расстоянии каких-нибудь тридцати шагов вместе с полицейскими, получившими приказ не терять из виду заключенного.

Не доходя до города, дорога огибает небольшую бухточку, где находится второй сеутский порт. На черной глади воды трепетали разноцветные блики. Это было отражение сигнальных огней «Феррато», очертания которого смутно выступали в темноте, отчего корабль казался гораздо больше, чем на самом деле.

Дойдя до этого места, Карпена сошел с дороги и повернул направо к причудливому нагромождению скал, которые вздымались футов на двенадцать над поверхностью моря. Повидимому, никем не замеченный Жест доктора или мысленно переданное им приказание заставили испанца изменить путь.

Полицейские хотели было ускорить шаг, чтобы догнать Карпену и отправить его в больницу, но губернатор приказал им не вмешиваться, зная, что побег заключенного невозможен.

Между тем Карпена остановился на вершине скалы точно под влиянием какой-то неодолимой силы. Пожелай он поднять ногу или сделать хотя бы один шаг, это оказалось бы для него невозможным. Воля доктора, которой он всецело подчинился, приковала его к земле.

Губернатор, наблюдавший за заключенным, проговорил, обращаясь к доктору Антекирту:

- Да, дорогой доктор, приходится волей-неволей сдаться перед очевидностью!

- Вы убедились, что я прав, господин губернатор, вполне убедились?