Джек Бестелесный - Джулиан Мэй

Вечером 21 января Тереза и Роги наконец сообщили маленькому, что к ним летит Дени и скорее всего они расстанутся с хижиной. Тереза долго уговаривала Джека, что перемена необходима, что она к лучшему, но его пугала мысль о встрече с другими людьми, о жизни где-то еще. Она попыталась превратить все в игру, спросила, какие вещи он хотел бы захватить с собой. Он выбрал лебяжий конвертик, качели, изготовленные Роги, и горностая Германа, чьи прыжки его очень забавляли.

– Нет, милый, – возразила Тереза. – Германа взять нельзя. Тут его дом, и с нами ему будет плохо.

«Тут и мой дом!» – сказал Джек, его личико болезненно сморщилось, и он заплакал.

– Только временный! – Тереза ласково прижала малыша к груди и вместе с Роги начала проецировать образы большого дома в Хановере, пытаясь показать Джеку его настоящий дом. Они продемонстрировали ему образы его отца, братьев и сестер, бабушки и дедушки – новых сознаний, с которыми он сможет установить связь. Однако единственным, кто казался приемлемым в качестве объекта любви, был Марк – Джек хорошо помнил его. Поль и остальные воспринимались как источник опасности.

Наконец Джек уснул, и Тереза со вздохом уложила его в колыбель.

– Ему будет очень трудно, Роги. И ведь отсюда мы почти наверняка отправимся не в нью-гемпширский дом.

Старик пожал плечами.

– Дени сказал только, что найдет нам безопасное место. – Он упаковывал клавиатуру Терезы и прочие вещи, которые они собирались взять с собой. – Джеку просто надо адаптироваться. Как любому младенцу. Не будешь же ты держать сосунка в полной изоляции. Он сверхвосприимчив, и перемена вначале покажется ему жуткой, но он справится. Его вибрации говорят мне, что он куда крепче, чем мы думаем.

Тереза рылась в своей одежде. Она взяла головной убор Снегурочки, который смастерила сама.

– У нас в багаже найдется место для него и вообще для всего костюма, как ты думаешь?

– Черт, конечно! – Роги ухмыльнулся. – Вы с Джеком еще повторите представление для всей семьи. Пусть это станет нашей семейной рождественской традицией.

Позже, когда все вещи были упакованы, они улеглись на свои нары, а ветер завывал в трубе.

– Мне тоже не хочется уезжать отсюда, – призналась Тереза.

– Знаю. Я хорошо представляю, как ты себя чувствуешь. И он тоже. Нам тут было хорошо. Безопасно, но Дени правильно делает, что забирает нас. Тебе необходимо вернуться в цивилизованные края, носить чистую одежду, регулярно принимать ванну, есть свежие фрукты и овощи, заняться нормальными физическими упражнениями. Только Богу известно, сколько еще снегу нападает до весны. А что будет с тобой, если я заболею или сломаю руку, а то и ногу?

– Ты прав. Я была эгоистична, Роги. Я все забываю, каким страшным бременем ответственности мы с Джеком были для тебя.

Он проворчал из глубины спальника:

– Дуреха! Я уже много лет не проводил время так прекрасно. Даже на лося поохотился. У себя в книжной лавке я подыхал от скуки.

Они дружно засмеялись и уснули под колыбельную ветра в трубе.

«Мама!» – вскричало сознание младенца, и Тереза с Роги испуганно проснулись.

Вещь (образ)! Страшная большая вещь!

Роги выпростался из-под одеяла и сел на нарах. В хижине царил мрак. Только багрово светились щелочки по сторонам печной дверцы. Он скосил взгляд на запястье, сонно мигая. 05 часов 23 минуты.

ВЕЩЬ!

– Роги, что это? – Тереза в панике выхватила Джека из колыбели и крепко прижала к груди. Комната была словно камера морозильника.

Роги собрался с мыслями. Очнувшись, он видел в темноте достаточно хорошо с помощью ультрачувств, но у Терезы способность дальневидения была развита плохо, а испуг только ухудшил ее. Не могла она понять и образ, который проецировал ошеломленный ужасом младенец, – нечто огромное, серебристое, продолговатое, бесшумно зависшее всего в нескольких метрах над дымящейся трубой хижины.

Но Роги сразу все понял.

– Полегче, полегче! Оба вы. Просто за нами прилетел Дени. И лопни мои глаза – в полтроянском орбитере!

Старик вскочил, зажег лампу и поспешно начал натягивать штаны поверх заношенных кальсон. Джек тихонько хныкал. Тереза положила его в колыбель и тоже начала одеваться. Не успели они привести себя в пристойный вид, как раздался давно забытый звук. Кто-то стучал в дверь!

Роги сунул ноги в сапоги, провел пятерней по слипшимся седым кудрям, затопал к двери и рывком распахнул ее. В ее проеме вырисовались человек в защитном костюме с опущенным щитком шлема и лиловолицый полтроянец в усыпанной драгоценными камнями парке и меховых сапогах. Они вошли в вихре ледяного ветра и ледяных кристаллов. Дверь за ними захлопнулась, а Джек внезапно перестал плакать.

Дени поднял щиток.

– Привет, дядюшка Роги. Привет, Тереза. Познакомьтесь с Фредом, моим добрым другом.

– Enchante! [Очень рад! (фр.)] – сказал полтроянец, стягивая вышитые рукавицы. Сияя улыбкой, он пожал руки Терезы и Роги, а Джеку приветливо помахал.

– Мы за вами, – сказал Дени. – Не будем тратить время попусту. Корабль Фреда полностью экранирован, но мне хотелось бы доставить вас в Кауаи, пока на Гавайях еще ночь.

– Кауаи! – радостно воскликнула Тереза. – В старый дом моих родителей?

Дени кивнул.

– Все устроено. Ты с ребенком и Роги останетесь там, пока не удастся все уладить. Происков Магистрата можно больше не опасаться. Конфедерация Землян завершает предварительную работу на Орбе, и через неделю-другую все отправятся по домам. Будут проведены дебаты о Статутах Размножения, и семейным юристам придется попотеть, когда Интендантская Ассамблея соберется снова. Но Поль намерен внести резолюцию об амнистии для вас.

– А когда мы сможем вернуться домой по-настоящему? – спросила Тереза настойчиво.

– Точно не скажу. Вероятно, уже в марте, если Династии удастся взять вас на поруки или добиться общей амнистии для всех нарушителей Статутов. – В первый раз Дени посмотрел на колыбель и на крохотного безмолвствующего младенца в мехах. – Он здоров?

– Абсолютно! – ответила Тереза.

– Я вижу, он уже научился ставить психоэкраны.

– Это он умел и до рождения, – сказала она.

– Поразительно… Очевидно, твоя противозаконная беременность полностью себя оправдала.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Я в этом не сомневалась с самого начала. Сложен маленький Джек безупречно. Никаких врожденных уродств и никаких физиологических дисфункций, насколько я могу судить. А его сознание очень высокого уровня. Хочу тебя предупредить, что мыслит он не как младенец. Скорее, как не по годам развитый девятилетний мальчик.

– Очень наивный при этом, – добавил Роги, в последний раз подкладывал дрова в печку.