11-я книга. Рождение империи сенсетивов - Алекс Карр

Здание Институт Жизни было построено не в самом Мо, а в семи километрах от него, на вершине Барьерной горы. Когда-то в те времена, когда Галан ещё не был ускоряемым миром, из недр планеты вулканические силы вытолкнули на поверхность и вознесли на двухкилометровую высоту здоровенный гранитный массив в форме сильно вытянутого овала длиной в пятнадцать и шириной в три километра. Время не очень-то изменило вид этой розовой горы и лишь сделало её плоскую вершину зелёной. Охотников подняться по её отвесным склонам насчитывалось немного и потому она долгое время была одним из девственных уголков галанской природы.

Ну, ничего особенного там всё равно не было, одни только жиденькие леса, да, несколько небольших озёр, налитых дождями. Поэтому никто даже и не подумал возражать, когда черные рыцари немногим более двух стандартных лет тому назад за каких-то три недели возвели на ней огромное здание длиной в двенадцать километров и устроили на Барьерной горе несколько террас, на которых разбили большие парки. Здание, облицованное золотистыми плитами, высота которого была полтора километра, а центральная башня вместе со шпилем и вовсе достигала пятикилометровой высоты над уровнем моря, жителям Мо очень понравилось, ну, а того, что внутри горы было построено ещё и множество производственных корпусов, никто из них так и не увидел, никого не возмутило.

Как только мастера, отделывавшие внутренние интерьеры Института Жизни покинули вершину Барьерной горы, там появились первые учёные и принялись обживать свои огромные апартаменты и лаборатории. Поначалу среди них преобладали люди пожилого, а иной раз и просто преклонного возраста, но молодёжь прибывала с каждым днём и уже через год молодых а-парней и а-девушек насчитывалось более семи с половиной тысяч. Так на Галане началась научно-техническая революция и вообще новая эра, хотя этого пока что никто из галанцев, включая самого императора, не понял и лишь несколько десятков человек отдавали должное Борну Ринвалу.

Через пару дней после того, как в Институте Человека появились первые а-люди, агенты Борна Ринвала начали вербовать по всему Галану различный мастеровой люд, тяготеющий к изготовлению всяких замысловатых диковинок. Учёным его научной корпорации срочно требовались научные приборы а также прочее оборудование, а поскольку купит его было негде, то эти молодые парни и девчонки решили, что с такие вещи для них смогут изготовить мастера-сенситивы и они не ошиблись.

Поскольку одни прекрасно разбирались в необходимом им "железе", а другие могли с ювелирной точностью изготовить блоху, пляшущую на песчинке, то лаборатории стали быстро заполнятся диковинными приборами, механизмами и агрегатами. Попутно был развеян миф о том, что гипнопед является дьявольской машиной, бубнилкой с картинками, не дающей человеку нормально спать. Мастеровой люд, которому было обещано омоложение вне очереди, и без того был весьма заинтригованный как чудесами, творимыми черными рыцарями на экваторе, так и огромными кораблями адмирала Борна Ринвала, был готов вытерпеть и не такое, лишь бы поскорее научиться создавать волшебные машины галактов. Привычными стали для мастеровых также и шлемы ментосканеров.

Орден снова пришел на помощь Борну Ринвалу, но теперь сардарами были назначены сайнт-магистры во главе с Раймуром Озалисом, а их огунами едва ли не все ученые Галана, даже те, которые пошли вслед за Айераном Фалитлом. Покинув торней, ученые стали спешно набирать себе студентов и тут уже им навстречу пошли губернаторы и короли. Они назначали такие стипендии для молодых юношей и девушек, решивших посвятить себя науке, что у молодежи разом отпала охота служить в армии или подаваться в купцы. Так, сам того не желая, Борн Ринвал снова сделался возмутителем спокойствия и окончательно пробудил галанцев от спячки.

Пока Айеран только планировал создание своей научной корпорации, в Институте Жизни Борна Ринвала уже вовсю шли исследования по самым различным направлениям науки, хотя никто и не забывал о том, зачем этот институт был создан. Как опытный руководитель, Борн прекрасно понимал, что с кондачка, за просто так, ему реаниматор будет не построить. Тут требовалось не одно только желание совершить чудо, но и вполне определенные навыки совместной работы ученых и техников. Поэтому в институте, на первых порах, каждый ученый занимался тем, чем его душа пожелает, что требовало самых различных, порой очень сложных, научных приборов. При этом от самого Борна требовалось только одно, поставлять своим сотрудникам нужные материалы, но с этим прекрасно справлялся Хендрик Кьяри, который уже мог отличит электронный микроскоп от стетоскопа и даже сделать все расчеты, чтобы построить космический корабль.

Помолодевшие ученые и их а-дети, которых теперь было почти невозможно отличить друг от друга, если говорить об азарте, порой всё же ставили Хендрика в тупик, но крайне редко. Поскольку именно он фактически руководил работой Института Жизни, то ему нельзя было ударить в грязь лицом и когда дело дошло до того, что для экспериментов потребовался терзий, скромные запасы которого были объявлены императором стратегическими и неприкосновенными, он выбил из Сорквика целых сто граммов этого редкого и очень дорогого металла. С той поры по институту стала гулять шутка: – "Разговаривают двое ученых. Один сетует, что ему нужен самородный арвид и приятель советует ему обратиться к Хендрику, а на вопрос, где тот его достанет, спокойно отвечает, мол это пустяки, Хенк смотается за Стену и привезёт всё что нужно".

Вот таким незатейливым образом, совершенно не мечтая об этом, Хендрик Кьяри стал во главе крупнейшего научного заведения и даже занялся научной деятельностью, увлекшись вулканологией только потому, что именно эту научную стезю избрала его а-дочь Сильвия. Днем он был директором Института Жизни, а ночью прилежным студентом с гипнопедом на голове. Хотя жить ему приходилось в дьявольски напряженном темпе, он был, наконец, полностью счастлив, поскольку имел теперь не просто ответственную, а очень важную и нужную людям работу, большую дружную семью, любящую жену и, самое главное, уже почти три дюжины научных статей, опубликованных в имперском научном вестнике. А ещё Хендрик был счастлив от того, что тот Огненный ролин, который он когда-то выткал затравочными кристаллами, определил научный выбор Сильвии.

Известие о трагедии, произошедшей в Кируфе, застало Хендрика Кьяри на вулканическом архипелаге Паланталейн, название которого переводится на галалингв, как огненная вода. Собственно это был даже не архипелаг в обычном смысле слова, а пять вулканов, собранных в одном месте, два из которых были подводными, расположенных в огромном кратере, полном морской воды. Этот древний вулкан являлся почти точной копией Плато Смерти, только был почти в два раза меньше. Он собирался опуститься вместе с Сильвией на дно вулканического озера, когда Борн Ринвал известил его о мятеже в Кируфе и был вынужден отложить спуск в батискафе и срочно прибыть в Роант, оставив свою дочь на попечение другого сайнт-арланара.