Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса» - Даниил Тумаркин

Мёбли и Сале удовлетворительно справлялись со своими обязанностями, избавляя Николая Николаевича от повседневных хозяйственных забот, которые отнимали у него много времени и сил во время первого пребывания на Берегу Маклая. А Мира поддерживала в доме чистоту и уют и радовала своего повелителя то огненно-страстными, то задумчиво-протяжными песнями и не только песнями.

После высадки в заливе Астролябия Миклухо-Маклай вступил с Мирой в интимные отношения, не дожидаясь, пока ей исполнится 13 лет. Немецкий врач и чиновник Б. Хаген, который, как упоминалось выше, жил на Берегу Маклая в 1893 — 1894 годах, сообщает в статье, написанной по просьбе Д.Н. Анучина, что, по словам местных жителей, тамо русс в 1876 году «привез с собою, по распространенному на всем крайнем азиатском Востоке обычаю, малайскую (или японскую) экономку, которая была названа туземцами его "marry" («жена, женщина» на языке пиджин-инглиш. — Д. Т.). <…> Когда Миклухо-Маклай предпринимал более продолжительные прогулки или экскурсии, то несколько женщин <…> должны были ночевать у его "marry"».

Как это случается в жизнеописаниях «белого папуаса», в сообщении Хагена реальность переплелась с вымыслами: жители Били-Били говорили ему, будто Маклай имел от Миры «ребенка, мальчика, которого при отъезде увез с собой». Это утверждение не подтверждается другими источниками. Желая подкрепить его достоверность, Хаген сопоставил его с рассказом сингапурского врача Требинга, который лечил путешественника в 1870-х годах. Этот эскулап поведал своему немецкому коллеге, что видел у Миклухо-Маклая в Сингапуре «маленького папуаса», которого тот хотел воспитать в Европе[644]. Речь, разумеется, шла не о сыне Миры, а об Ахмате. Учитывая медицинские познания и сексуальный опыт нашего героя, он едва ли допустил бы, чтобы Мира стала матерью.

Налаженный быт, ласки юной «экономки», сравнительно редкие приступы малярии создавали благоприятную психологическую обстановку для активной творческой деятельности. К сожалению, Николай Николаевич описал вторую экспедицию на Берег Маклая не так подробно, как свое первое погружение в папуасский мир.

Текст о втором пребывании на Берегу Маклая, продиктованный путешественником в 1886 году, состоит из двух частей: хроникального обзора событий, преимущественно по месяцам, и более подробного изложения отдельных эпизодов, экскурсий и т. д. Работая над этим текстом, Миклухо-Маклай опирался на сохранившиеся записные книжки, две статьи, в основном подготовленные в Бугарломе, и, конечно, на собственную память, так как полевые дневники 1876 — 1877 годов были утрачены. Попытаемся восстановить основные аспекты его деятельности в этот период, используя все дошедшие до нас источники.

Начнем с того, что путешественнику уже не надо было преодолевать пропасть, которая при первом знакомстве отделяла его от местных жителей. Высадившись в заливе Астролябия, он встретил старых друзей, в том числе тамо боро Саула, Туя и Каина — неформальных лидеров Бонгу, Горенду и Били-Били. Конечно, за четыре года произошли некоторые перемены. «Я недосчитался нескольких стариков, — писал Миклухо-Маклай, — они умерли в мое отсутствие, но зато многие мальчики были уже почти что взрослыми людьми, а между молодыми женщинами, ожидавшими быть скоро матерями, я узнал нескольких, которых оставил маленькими девочками»[645]. Но и новое поколение астролябцев хорошо знало Маклая и относилось к нему так же, как их отцы и деды.

В центре внимания путешественника вновь оказались жители, а не природа этого района Новой Гвинеи. Постепенно совершенствуя знание бонгуанского языка, пользуясь доверием и дружбой обитателей всех окрестных деревень, Николай Николаевич смог расширить и углубить свои познания в области антропологии и этнографии Берега Маклая. Так, если прежде он при проведении антропологических исследований вынужден был, за редким исключением, ограничиваться визуальными наблюдениями, изучением волос, а также обмером черепов, полученных от местных жителей, то теперь он смог сравнительно беспрепятственно измерять своих темнокожих друзей, и эти исследования подтвердили его выводы об антропологических особенностях папуасов Берега Маклая.

«В продолжение 15 месяцев я ни разу не присутствовал при церемонии их бракосочетания, ни разу — при операции "мулум" (обрезание) и не видел много, много другого», — писал путешественник в конце своего первого пребывания на побережье залива Астролябия[646]. Теперь ему удалось подробно описать свадьбу в деревне Горенду и наблюдать «другой род свадьбы — именно похищение девушек силою, но собственно силою только для вида, по заранее условленному соглашению»[647]. Присутствуя на нескольких похоронах, Миклухо-Маклай собрал интересный материал о погребальных обычаях и способах захоронения.

Объясняя, почему в 1876 — 1877 годах он вновь уделял наибольшее внимание антропологическим и этнографическим исследованиям, а не изучению природы острова, Миклухо-Маклай писал в РГО: «В будущем те же райские птицы и бабочки будут восхищать зоолога, те же насекомые насчитываться тысячами в его коллекциях, между тем как почти наверное при повторенных сношениях с белыми не только нравы и обычаи теперешних папуасов исказятся, изменятся и забудутся, но может случиться, что будущему антропологу придется разыскивать чистокровного папуаса в его примитивном состоянии в горах Новой Гвинеи, как я искал сакай и семанг в лесах Малайского (Малаккского. — Д. Т.) полуострова»[648].

Тем не менее Миклухо-Маклай регулярно проводил метеорологические наблюдения, собирал по мере возможности материалы для продолжения своих сравнительно-анатомических исследований: препарировал черепа и скелеты, помещал в консервирующие жидкости мозги и целые туши животных, уделяя особое внимание местным сумчатым. Прибыв на Берег Маклая, исследователь обнаружил следы происшедшего здесь в 1873 году землетрясения, которое сопровождалось разрушительными приливными волнами (цунами). Натуралист широкого профиля, он внимательно изучил последствия этих природных катаклизмов, а также признаки постепенного поднятия береговой полосы.

Характерной особенностью второго пребывания ученого на Берегу Маклая были многочисленные экскурсии, которые он предпринимал в предгорные и горные местности, прилегающие к береговой полосе, вдоль побережья и на расположенные вблизи от него небольшие острова. Миклухо-Маклай передвигался по суше пешком, в шлюпке посещал близлежащие островки, а более длительные морские путешествия совершал на довольно вместительных папуасских парусных судах (ванг). Этими судами с кабинами, защищающими от проливных дождей и тропического зноя, управляли Каин и другие его друзья с острова Били-Били, которые вели меновую торговлю с племенами, населяющими залив Астролябия. В результате путешественнику удалось посетить более двадцати деревень, расположенных в разных частях Берега Маклая.