Святослав - Александр Королев

380

Назаренко А. В. Указ. соч. С. 112-113. См. также: Латиноязычные источники... С. 105-106, 111, 124, 163.

381

Назаренко А. В. Указ. соч. С. 125.

382

Пархоменко В. Начало христианства... С. 142-143; Приселков М. Д. Очерки церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913. С. 14; Вайнштейн О. Л. Роль и значение нашей родины в истории Западной Европы в средние века // Вестник ЛГУ. 1950. № 5. С. 64; Рамм Б. Я. Папство и Русь в X-XV вв. М.; Л., 1959. С. 36; Свердлов М. Б. Политические отношения Руси и Германии... С. 286.

383

Пархоменко В. А. Древнерусская княгиня св. Ольга... С. 16-17; он же. Начало христианства... С. 138-139; Бейлис В. М. Ал-Мас'уди о русско-византийских отношениях в 50-х годах X в. // Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 29; Мантейфелъ Т. Попытки вовлечения Киевской Руси в орбиту латинских отношений // Становление раннефеодальных славянских государств. Материалы научной сессии польских и советских историков. Киев. 1969 г. Киев, 1972. С. 144-145; Назаренко А. В. Указ. соч. С. 128-129, коммент. 34. Советский исследователь Б. Я. Рамм видел причины провала миссии Адальберта в его "бестактности и самоуверенности". Исследователю даже казалось возможным предположение, что сама "запись о прибытии послов от княгини Ольги была сфабрикована Адальбертом специально, чтобы как-нибудь оправдать свою киевскую авантюру. Во всяком случае, в наших летописях, а также в византийских источниках нет никаких упоминаний о посольстве Ольги к Оттону I". Получается, что инициатива отправления епископа на Русь исходила от немецкой стороны. "Полный провал, который постиг Адальберта, являлся, конечно, следствием тех намерений, которые он, вероятно, и не очень скрывал, - намерений, подобных тем, какие впоследствии многократно, с удивительною настойчивостью, оставаясь глухими к урокам истории, пытались осуществлять представители римской церкви на Руси. Адальберт, возомнив себя "апостолом русским", стремился, очевидно, насильственно навязать латинское христианство, не считаясь ни с чем. Не исключено, что он имел известные основания рассчитывать на поддержку княгини Ольги и некоторых ее приближенных из княжеской дружины, которые были прямыми представителями нарождавшегося в эту пору на Руси класса феодалов, заинтересованного в укреплении новой религии" (Рамм Б. Я. Указ. соч. С. 35-36). Можно согласиться с М. Б. Свердловым, что "в приведенных выше записях Адальберта не видно враждебного тона, личной злобы и раздражительности автора, неизвестно также, как вел себя Адальберт на Руси. Предположение Б. Я. Рамма относительно вымышленности сообщения о послах русов не может подтверждаться тем, что в других источниках нет аналогичных сообщений. Следует также отметить, что события, описанные в хронике, были записаны тогда, когда многие свидетели русского посольства были живы и среди них Оттон I, который стал к этому времени императором, и архиепископ Вильгельм. Все это свидетельствует о малой вероятности предположения Б. Я. Рамма" (Латиноязычные источники... С. 42-43).

384

Назаренко А. В. Указ. соч. С. 126-128, коммент. 33-35; 145-146, коммент. 6.

385

О значительном влиянии христиан в Киеве см.: Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 1. Ч. 1. М., 1901. С. 68-71; Приселков М. Д. Очерки... С. 6-8; Мошин В. А. Христианство в России до Св. Владимира // Владимирский сборник в память 950-летия крещения Руси. Белград, 1938. С. 13; Кузьмин А. Г. Принятие христианства на Руси // Вопросы научного атеизма. Вып. 25. М., 1980. С. 12; он же. Падение Перуна. Становление христианства на Руси. М., 1988. С. 5; Никитин А. "Аз, Святослав, князь русский..." // Наука и религия. 1991. № 9. С. 40.

386

О слабом влиянии христиан на ход дел при Игоре и Ольге см.: Сахаров А. Н. Дипломатия древней Руси: IX - первая половина X в. М., 1980. С. 283-284; Литаврин Г. Г. Русско-византийские связи в середине X века // ВИ. 1986. № 6. С. 46; Фроянов И. Я. Об историческом значении "крещения Руси" // Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы идеологии и культуры (Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 10). Л., С. 42-47.

387

Шахматов А. А. Указ. соч. С. 114-117, 129.

388

Гиляров Ф. Предания русской начальной летописи. М., 1878. С. 283; Серебрянский Я. И. Древнерусские княжеские жития // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1915 г. М., 1915. Кн. 3. С. 36-37, 6-13; Татищев В. Я. История Российская. Т. 1. М.; Л., 1962. С. 106.

389

Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. М., 1963. С. 805-809.

390

См.: Мошин В. Русь и Хазария при Святославе // Сборник статей по археологии и византиноведению, издаваемый институтом им. Н. П. Кондакова. Т. 6. Прага, 1933. С. 206-207; Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л, 1945. С. 259; Рыбаков Б. А. Обзор общих явлений русской истории IX - середины XIII в. // ВИ. 1962. № 4. С. 39; Каргалов В. В., Сахаров А. Я. Указ. соч. С. 60; Толочко Я. Я. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 44; Хачатуров Г. Л. Мирные договоры Руси с Византией. М., 1988. С. 37; Новосельцев А. Я. Принятие христианства древнерусским государством как закономерное явление эпохи // ИСССР. 1988. № 4. С. 107; он же. Хазарское государство и его роль в истории восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 220.

391

О различии "течений", "партий" и противоречии "стремлений" матери и сына писали "немарксисты" (Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. СПб., 1914. С. XXXII; Пресняков А. Е. Княжое право в древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993. С. 324). В советской историографии модными стали рассуждения о том, что Ольга и Святослав воплощают в себе, соответственно, "феодальный" и "патриархально-рабовладельческий" (или "военно-рабовладельческий") уклады (Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939. С. 30-31; он же. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949. С. 77-78; он же. К вопросу о политических формах русского феодального государства до XIX в. // ВИ. 1950. № 1. С. 75-76; Толстов С. П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.; Л., 1948. С. 259-260; Левченко М. В. Указ. соч. С. 236-237; Рамм Б. Я. Указ. соч. С. 36). В период перестройки "уклады" выходят из моды, но проблема остается. Например, А. Г. Кузьмин пишет о "двух функциях государства", "двух типах психологии", "двух тенденциях эпохи становления государства" и добавляет: "На отношениях матери с сыном отражались столкновения этих тенденций. Но только этим угрозу полного разрыва не объяснить. Ведь за тенденциями просматривается и своеобразное разделение труда" (Кузьмин А. Г. Падение Перуна... С. 4-5).

392

См., напр.: Пархоменко В. А. Начало христианства... С. 139.

393

Пашуто В. Т. Древняя Русь конца IX - начала XII в. // Всемирная история. Т. 3. М., 1957. С. 250; Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989. С. 116; Королев А. С. История междукняжеских отношений на Руси в 40-70-е гг. X в. М., 2000. С. 197; Пчелов Е. В. Генеалогия древнерусских князей IX - начала XI в. М., 2001. С. 141. Что касается статуса Святослава во время балканской войны, то Лев Диакон называет его "катархонтом" русов (Лев Диакон. Указ. соч. С. 44, 55). Известно, что официальным титулом киевского князя в Византии являлся "архонт Росии". Так Константин Багрянородный называет в своих сочинениях Игоря, а позже Ольгу (Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 45,51). Значение же термина "катархонт", используемого Львом Диаконом, весьма расплывчато. Так он называет и византийцев, и иноземцев, и военных, и гражданских. В данном случае этот титул означает военного предводителя, но никак не киевского князя, "архонта" (Лев Диакон. Указ. соч. С. 188, коммент. 5).

394

В. В. Каргалов даже считает, что подобная практика "разделения власти" сложилась задолго до походов Святослава. Уже "князь Игорь и княгиня Ольга олицетворяли собой два различных общественных начала - родовое и феодальное, два образа жизни, два миропонимания. Игорю были близки отчаянная смелость и бесшабашность предводителя конной дружины, Ольге - решительное упорство и расчетливость хозяина-вотчинника". Продолжалось это и позже, при Святославе: "Он будет, подобно своему отцу, князем-воином, освобожденным от обременительной и серой повседневности стараниями матери-княгини. Недаром Святослав запомнился современникам и потомкам ярким всплеском древней отваги и диковатой самобытности, отходившей уже в десятом столетии в прошлое. Но направляемая твердой рукой княгини Ольги, эта отвага решала не узкоплеменные, а государственные задачи, по сути своей, перерастая ставшие архаичными формы дружинного быта, дружинного побратимства и подчеркнутого единения князя с воями своими" (Каргалов В Сахаров А. Указ. соч. С. 25). При этом автор, не замечая вокруг Игоря, Ольги и Святослава князей-союзников, считает Ольгу всего лишь женой и матерью последовательно правящих князей, - ее мужа и сына, - не игравшей без них самостоятельной роли. Отсюда и невнятное объяснение того, как эта практика "разделения власти" сложилась: "...Немного времени прошло, и Ольга крепко прибрала к рукам киевскую землю, уже привыкла смотреть на нее как на свой большой двор, требующий хозяйского глаза... Князь Игорь замечал, что люди все реже обращаются к нему с повседневными делами, и воспринял это как должное. ...Постепенно он привык отсылать к Ольге докучливых просителей и жалобщиков, даже наместников и своих мужей-дружинников, проевших раньше времени положенную им долю дани и просивших еще. Власть киевского князя как бы разделилась надвое: на войне предводительствовал Игорь, а внутренней жизнью огромной страны заправляла Ольга. Такое положение дел казалось естественным не только самому князю Игорю, но и его боярам и мужам" (Там же. С. 24). Сохранилось это положение и при Святославе. Такие вот "ленивые Рюриковичи".