Великая гендерная эволюция: мужчина и женщина в европейской культуре - Евгений Елизаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем более не следует ждать, что дети городских «низов» начинают трудовую жизнь позже. В них по-прежнему видят лишь еще не увеличившихся в размерах взрослых, на них глядят как на помощников в прокормлении, и ребенок уже с 4–5 лет начинает привлекаться к труду, идти на заработки. Раннее расставание с детством (в Англии только закон 1842 г. запретил принимать на подземные работы детей младше 10 лет, вообще же не возбранялся и труд пятилетних) – это не только безвыходность для родителей и жадность хозяев-предпринимателей, но и культурная традиция. Разница лишь в том, что в среде, где детям предстоит стать теми, кого мы видим в изображении Диккенса, существует готовность к другим испытаниям, нежели те, что выпадают на долю детей из благородных сословий.
Словом, не следует видеть в этой готовности исключительно следы родительского равнодушия.
Что же касается собственно безразличия к ним, то оно существует в обеих средах, и в обеих средах одинаково опасно. Прежде всего тем, что родители уклоняются от долга, который накладывают на них значимые для государства ценности межпоколенной коммуникации. Но если в старой патриархальной семье возможности вмешательства власти в процесс социализации потомства были ограничены замкнутостью ее жизни, то городская цивилизация, выставляя напоказ даже собственную изнанку, рождает свои императивы. Семья (и в первую очередь семья нового типа) должна быть отстранена от воспитания потомства, требуют они. В сущности, весь социум это одна большая сверхсемья, пульсирует где-то в его подсознании, и если жизнь какой-то ее части перестает подчиняться общим законам, должны вступать в действие механизмы иммунитета.
8.3. Развитие утопических учений
8.3.1. История вопроса
Справедливость требует сказать, что первые утопии, касающиеся семьи, появляются еще в античности. Их рождение является следствием именно того взгляда на вещи, который заставляет государство взять под тотальный контроль все, что есть в человеке, мобилизовать, «поставить в строй» не только его тело, но и душу.
Философская мысль Греции, хоть и пытается судить о всекосмическом, в социальной сфере обнаруживает свою неспособность вырваться за пределы полисной организации. В гражданской жизни миром для нее выступает ойкумена, ее центром – свой собственный город. Именно античному полису надлежит взять на себя разумное руководство всем тем, что, по уже приводившимся словам Аристотеля, «способно лишь своими физическими силами исполнять полученные указания». То есть «варварским» окружением, которое должно быть спасено от вырождения цивилизующим вмешательством эллина. Только такой город может стать идеалом общественно-политического устройства. Не случайно Рим будет представать в сознании его интеллигентов именно как руководящий центр мира. Об идеально устроенном полисе и говорит античная мысль, но для того чтобы достичь идеала, нужно прежде расчистить строительную площадку. Одним из элементов именно такой расчистки становится идея упразднения всего, что может нарушить правильное воспитание поколений.
Иногда центральная идея межпоколенной коммуникации понимается как упразднение семьи, в действительности же речь идет не о ней, а о том в ней, что нарушает ее фундаментальные принципы.
Одним из первых, кто «решил, что дети принадлежат не родителям, а всему государству», был Ликург. «Ликург <…> счел разумным и правильным, чтобы, очистив брак от всякой разнузданности, спартанцы предоставили право каждому достойному гражданину вступать в связь с женщинами ради произведения на свет потомства <…> Теперь муж молодой жены, если был у него на примете порядочный и красивый юноша, внушавший старику уважение и любовь, мог ввести его в свою опочивальню, а родившегося от его семени ребенка признать своим. С другой стороны, если честному человеку приходилась по сердцу чужая жена, плодовитая и целомудренная, он мог попросить ее у мужа, дабы <…> дать жизнь добрым детям <…>. Ликург первый решил, что дети принадлежат не родителям, а всему государству, и потому желал, чтобы граждане рождались не от кого попало, а от лучших отцов и матерей»[516].
О необходимости особой организации межпоколенного коммуникационного процесса говорит Сократ. Вслед за своим великим учителем идею глубокого преобразования системы воспитания развивает такая мега-величина античной культуры, как Платон. Проблема рассматривается им в контексте учения об образцовом государстве. Его идеал государственного устройства, кроме прочего, достигается там, где вводится общность жен и детей, осуществляется централизованное управление всей межполовым и межпоколенным общением, включая регулирование соития, централизованную «отбраковку» новорожденных и управление воспитанием всех тех, кто получает право на жизнь. Вот некоторые из программных положений философа:
«Все жены <…> должны быть общими, а отдельно пусть ни одна ни с кем не сожительствует. И дети тоже должны быть общими, и пусть отец не знает, какой ребенок его, а ребенок – кто его отец. «…лучшие мужчины должны большей частью соединяться с лучшими женщинами, а худшие, напротив, с самыми худшими <…> потомство лучших мужчин и женщин следует воспитывать, а потомство худших – нет <…>.
Все рождающееся потомство сразу же поступает в распоряжение особо для этого поставленных должностных лиц <…>.
Взяв младенцев, родившихся от хороших родителей, эти лица отнесут их в ясли к кормилицам, живущим отдельно в какой-нибудь части города. А младенцев, родившихся от худших родителей или хотя бы от обладающих телесными недостатками, они укроют, как положено в недоступном, тайном месте.
Матери допускаются к кормлению, но не знают, какие дети рождены ими, а какие – другими женщинами. Все стражи-мужчины считаются отцами всех детей, а все женщины – общими женами всех стражей»[517].
Добавим, что уже в утопии Платона общность жен и детей связывается с идеей обобществления собственности и означает достижение высшей формы единства граждан в городе-государстве. Иначе говоря, гармония интересов и монолитная сплоченность социума обеспечивается уже не одной «гиппопотамовой плетью» родителя, но всей системой общественных отношений.
По Платону, государство состоит из трех классов: правителей (он обладает всей полнотой государственной власти), воинов (ему надлежит защищать государство), третий образует остальное население, которое своими трудами должно содержать два господствующих. Первые два – это и есть демос. Частная жизнь остальных мало заботит мыслителя, жизнь первых двух должна быть подчинена высшим ценностям государства, а значит, строго регламентирована. «Мы предъявим к ним лишь справедливое требование, заставляя их заботиться о других и стоять на страже их интересов. Мы окажем им так: «Во всех других государствах люди, <…> вправе не принимать участия в государственных делах, потому что люди сделались такими сами собой, вопреки государственному строю, а то, что вырастает само собой, никому не обязано своим питанием, и там не может возникнуть желание возместить по нему расходы. А вас родили мы, для вас же самих и для остальных граждан, подобно тому как у пчел среди их роя бывают вожди и цари. Вы воспитаны лучше и совершеннее <…> Поэтому вы должны, каждый в свой черед, спускаться в обитель прочих людей и привыкать созерцать темные стороны жизни. <…> Тогда государство будет у нас с вами устроено уже наяву, а не во сне, как это происходит сейчас в большинстве государств…»[518]
В воспитании Платон начинает с требования тщательно фильтровать те мифы, которые обычно рассказывают детям кормилицы, и отбирать из эпической литературы и лирики только то, что будет способствовать формированию у детей должного отношения к государственным ценностям. В ряду последних – способность государства обеспечить свой суверенитет, то есть способность диктовать свою волю всему окружению. Для этого уже «малым детям, пока они еще не идут на войну, надо было бы во время шествий и торжественных процессий в честь всех богов, всегда украшаться оружием, сидеть на коне, плясать»[519]. Государство, пока оно существует, «все время должным образом подготовляется к настоящему бою»[520]. Даже если кто-то и погибнет.
Степень регламентации доходит до того, что предписывается из всех музыкальных ладов использовать одни (которые воспитывают в человеке мужество и собранность) и исключать другие (изнеживающие и расслабляющие). То же касается и музыкальных инструментов[521]. Обучение мусическим искусствам, лежащее в основе первоначального воспитания, должно сочетаться с занятиями гимнастикой, которые делятся на упражнения в пляске и борьбе и дают хороший результат только при употреблении скромной и простой пищи.
Все это возлагается на государство в лице сертифицированного им посредника в системе межпоколенной коммуникации, ибо семья неспособна обеспечить выполнение требований государственного стандарта воспитания.