Средневековая история. Граф и его графиня - Галина Гончарова

Так что… ее дело – вырастить Миранду умной и сильной женщиной. А что она выберет для себя в итоге – ей виднее.

Пока девочка была без ума от Амира. Принц недавно отправился в Ханганат и, видимо, дал указания посольству. Девочку каждое утро одаривали цветами и сладостями. Может, все у них еще и будет хорошо?

Любовь…

Вот Фалион говорил, что любит ее. И – Ганц не стал таить протоколы допросов – Александр и правда ее любил. Насколько мог.

И именно поэтому сорвался. Решил, если не ему – то никому. Любовь?

Да любовь ли это? Или вы перепутали желание загрести все себе – и побольше, побольше? Любовь самоотверженна и готова отдать все. А вот такое чувство захапать, застолбить свое место – пусть им занимаются поэты. Лиля точно знала, что к любви оно не относится.

Отсюда и разговор тогда, в королевском кабинете. Ганц был уверен, что Лиля не пострадает, поскольку сам спровоцировал Фалиона. И маркизу хотелось получить Лилиан Иртон в свою власть, чтобы поиздеваться. Да если и не получить – она была выгодна. А кто убивает курочку, которая может принести золотые яйца?

Глупо, уж простите.

Вот Эдоарда и Ричарда – да, убили бы, но после подписания отречения. Надо же сделать хорошую мину при плохой игре. А Лилиан оставили бы в живых. Возможно, побили бы, изнасиловали, но убивать не стали бы. А такое точно не проделаешь в королевском кабинете. Не до пощечин обманщице, когда на кону и жизнь и королевство. Разве что так – словесно пнуть, понаслаждаться ужасом… что и произошло. А проводить экзекуцию – некогда.

Лиля только головой покачала. Ганц разыграл ее втемную. Жестоко и не особенно добродушно. Но…

Простить?

Она не простила и не забыла. И доверять мужчине она сможет только до определенного предела. А разве раньше было иначе?

Никогда не появится человека, которому она расскажет о другом мире, никогда не появится того, кто поймет до конца, – и это неудивительно.

Она не лучше или хуже, она другая. Как зеленый человек среди белых – всю жизнь обречен быть забавной диковинкой. А что у него внутри? Что в душе?

Это останется при ней. А детям и внукам она когда-нибудь расскажет сказки про другой мир. Просто сказки на ночь…

И возможно, эти дети будут от Ганца.

– Графиня…

– Барон…

Легок на помине, сто лет жить будет. Ганц поклонился. Присутствующие дворяне посмотрели с разными выражениями, но равнодушных – не было.

Уже не лэйр, уже барон. Получив титул за раздавленный заговор, Ганц не остановился на этом. А Лиля на свою голову рассказала ему о криминалистике, об отпечатках пальцев, специальном угольном порошке, о запахах, об их сохранении, ну а истории про Шерлока Холмса он слушал вместе с Мирандой – и с таким же вниманием.

В результате Ганца назначили главой тайной милиции короля. Да-да, именно так.

И дали задание – создать службу практически с нуля. Справится – получит графа. Нет?

Тогда не получит. И вообще может скоропостижно умереть от чахотки. Или несварения железа в желудке. Одним словом – даешь Скотланд-Ярд?[13]

Есть ведь здесь и отравления, и убийства… ладно, самым близким аналогом службе Ганца, наверное, была полиция Людовика XXIV под руководством де ла Рейни.{22} Да, сразу не объять необъятного. Но начинать с чего-то надо?

Надо.

И если бы в свое время дело принца Эдмона расследовали честь по чести, и Амалия убедилась бы, что ее отец отравил ее мужа – разве стала бы она мстить? Разве завертелась бы эта кровавая карусель?

Теперь уже не узнаешь. Поэтому Ганц работал день и ночь, подбирал сотрудников, налаживал сеть осведомителей, создавал почти с нуля то, что невозможно создать за один год – в принципе. Но начинать надо.

Так что Ганца не любили – факт. Но боялись и уважали.

А самому мужчине все было безразлично. У него было все, что нужно для… скажем так, для выращивания счастья.

Любимое дело, у истоков которого он стоит, может быть, через тысячу лет его вспомнят именно за это.

Титул и положение в обществе. Он уже не просто королевский доверенный без земель и титула, он – барон. А справится – станет графом, а там можно и о герцоге помечтать, если уж очень захочется.

Любимая женщина.

Любимая?

Сложный вопрос. Ганц и про себя не мог сказать, что он безумно любит Лилиан Иртон. До страстного мычания и звезд в глазах. Такого не было.

Было желание погреться у огня, найти тепло, найти семью, была привязанность к Роману и Джейкобу, к Миранде… или чувство вины?

Возможно, и то, и другое заставляло его возиться с детьми, родителей которых он… в случае с Джерисоном не сумел спасти, в случае с Амалией – уничтожил. Все равно – его груз, его вина. И отдать этот долг можно только заботой.

А то, что ему это нравилось – и заставляло мечтать о временах, когда он возьмет на руки своего сына или дочку, – так что в этом плохого?

Не любовь, нет. Но понимание своего, родного, как маленький зеленый росток на пепелище – разве этого мало?

Ганц твердо считал, что страсть, искры из глаз, сцены, ссоры и скандалы, ревность и упреки – это хорошо для любовницы. А дом – это тихая гавань. Пристанище. Уют и покой.

Кому-то нужно другое, так что ж. Люди разные, а вот он нашел, что искал.

Ему нравились спокойные вечера в поместье Амалии, нравилась сама Лилиан Иртон – еще с первой встречи, нравился даже возможный тесть…

С Августом они, как ни странно, легко нашли общий язык.

Оба – трудоголики, оба профессионалы в своем деле, обоим хочется тихого семейного уюта, к тому же у Августа дело, которое надо защищать, а Ганц в этом профессионал. Ну и что еще надо?

Август, кстати, собирался жениться. На вдовствующей графине Иртон.

Алисия светилась от счастья, за что двор модифицировал ее прозвище на: «влюбленная гадюка».

Придворные шипели. Но кому было какое дело? Хватало уже и того, что Его величество благоволил графиням Иртон и дал свое разрешение на брак.

Его величество…

Эдоард так толком и не оправился от всей этой истории с заговором. И глядя на него, Лиля понимала, что года три-четыре у него еще есть, и – все, больше он не протянет. А Ричард…

С Ричардом отношения были сложные.

Его невесту Лиля обожала. Этакий темноволосый обаятельный бесенок – озорная, шальная, но не злая девчушка. Улыбка до ушей, волосы колечками, глаза сверкают, а язык задает до ста вопросов в минуту. Ответов не требуется, требуется доброта и улыбка. Ее полюбили все. И Анжелина, и Джолиэтт, и даже сам Ричард.

Вот последний – увы. Как племянницу, сестру, но не будущую жену. Они несколько раз тайно встречались с Лилиан, сидели в покоях Джерисона, у камина, на той самой старой шкуре… слуги сохраняли там все в том же состоянии, как и при жизни хозяина.