От Пушкина до Цветаевой. Статьи и эссе о русской литературе - Дмитрий Алексеевич Мачинский

39

Пересвет. № 1. М.: Изд-во Н. В. Васильева, 1921. С. 8–12. (Указанием на это издание мы обязаны Л. А. Мнухину.)

40

Текст статьи печатается по машинописной рукописи, подаренной Д. А. Мачинским его ученице Е. А. Романовой в 2001 году. Рукопись с авторской правкой и дарственной надписью. С некоторыми разночтениями впервые была опубликована: IN MEMORIAM: Борис Зернов. Удовольствия ума и взгляда: Сб. ст. и материалов к 90-летию Бориса Алексеевича Зернова. СПб.: Скифия-принт, 2019. С. 283–340 (подготовка к печати А. А. Завьяловой).

41

Сборник «Разлука» с дарственной надписью и письмо хранятся у родственников А. В. Оболенского.

(Примеч. ред.: В настоящее время находится в частном собрании. См.: Библиофильский венок М. И. Цветаевой: автографы и мемориальные предметы из собраний Л. А. Мнухина и М. В. Сеславинского: К 125-летию со дня рождения поэта. М.: Бослен, 2017. С. 38 (сведения любезно предоставлены Е. И. Лубянниковой)).

42

В силу особого значения хронологии для данной статьи здесь и в дальнейшем будем указывать лишь время создания стихотворений. Так как сборники М. Цветаевой построены в основном по хронологическому принципу, то полный текст легко найти в одном из следующих использованных изданий: Вечерний альбом. Москва, 1910; Волшебный фонарь. Москва, 1912; Юношеские стихи (1913–1915) и стихи 1915–1918 // Марина Цветаева. Неизданное. Париж, 1976; Версты. Москва, 1921; Версты 1. Москва, 1922; Разлука. Берлин, 1922; Стихи к Блоку. Берлин, 1922; Лебединый стан. Мюнхен, 1957; Ремесло. Берлин, 1923; Психея. Романтика. Берлин, 1923; После России. Париж, 1928; Молодец. Прага, 1924; Избранное. Москва, 1961; Избранные произведения. Москва; Ленинград, 1965.

43

Есть основание видеть в герое одну из ипостасей Блока в поэзии Марины Цветаевой.

44

Все сказанное, на наш взгляд, относится и к сокращенному варианту, на который опирались в своих суждениях Ариадна Эфрон, А. Саакянц и С. Карлинский, хотя в сокращенном варианте все выражено менее отчетливо и заостренно.

45

«Точка Омега» Тейяра де Шардена — термин, введенный для обозначения состояния наиболее организованной сложности и одновременно наивысшего сознания, к которому эволюционирует Вселенная. Понятие рассматривается в трактате Тейяра де Шардена «Феномен человека». Примеч. ред.

46

Здесь и далее в сравнительной таблице курсив мой.

47

К февралю 1903 года относится и первая встреча Ахматовой с будущим мужем Н. С. Гумилевым. В связи с этим напомним о появляющемся в поэме «сероглазом мальчике», который хочет жениться на девочке, когда вырастет. Его образом вводится мотив «земного, здешнего, живого жениха» в противовес «жениху мечты, жениху, умирающему при встрече».

48

Здесь и далее курсив мой.

49

Любое свидетельство и мнение В. М. Жирмунского о творческих и личных взаимоотношениях А. Блока и А. Ахматовой особенно ценно, так как он был знаком с обоими еще с середины 1910-х годов, в 1916 году прочитал вызвавший одобрение Ахматовой доклад «Преодолевшие символизм», где сопоставлял творчество акмеистов (в том числе Ахматовой) и Блока, и до последних лет жизни Ахматовой оставался ее другом. Он был отлично знаком и с легендой любви Ахматовой к Блоку, и с многократными репликами Ахматовой на тему «как у меня не было романа с Блоком», и поэтому если он после всего этого вновь обращает внимание на стихи Ахматовой, возможно обращенные к Блоку, и даже приводит дополнительные аргументы в пользу того, что герой их — Блок, то, надо полагать, у него имеются какие-то дополнительные основания для этого. Поэтому и в дальнейшем мы всегда будем с особым вниманием учитывать все замечания, сопоставления и оговорки В. М. Жирмунского, касающиеся темы «Блок — Ахматова».

50

Имеются основания подозревать, что первое стихотворение цикла «Смятение» было написано не в 1913-м, а в 1912 году. Если это и так, то суть дела не меняется. Цикл в целом был создан в 1913 году и в основе его лежит апрельская встреча, однако при создании его могли быть использованы и ранее написанные стихи, связанные со сходными впечатлениями.

51

Здесь и далее курсив мой.

52

Цитируется по изданию: [Ахматова 1976]. В современных изданиях цитируемая строфа приводится по первой публикации («Белая стая», 1917):

Тебе не надо глаз моих,

Пророческих и неизменных,

Но за стихом ты ловишь стих,

Молитвы губ моих надменных.

Примеч. ред.

53

Скорее всего, текст мыслился как начало работы над вступлением к книге о М. Цветаевой. Примеч. ред.

54

Имеется в виду распространение машинописных копий произведений, так называемый самиздат. Примеч. ред.

55

По-видимому, имеется в виду первая публикация работы. См.: [Гаспаров 1982]. Примеч. ред.

56

Далее порядковый номер стихотворения приводится в скобках арабской цифрой. Примеч. ред.

57

Заметим, что ни смертоносные мотивы, ни черный цвет (в буквальном и переносном значении) не рассматривались Цветаевой 1910–1920-х годов как негативные элементы в системах личности и мира.

58

Как любезно сообщила редакторам Е. И. Лубянникова, имеется в виду статья: Jane A. Taubman. Tsvetaeva and Akhmatova: Two Female Voices in a Poetic Quartet // Russian Literature Triquarterly. Spring 1974. Vol. 9. P. 354–369, ходившая в то время по рукам в машинописном варианте в переводе С. Василенко. Примеч. ред.

59

Любопытно отметить следующую цепочку трансформаций образов. По свидетельству Ахматовой, отправным толчком при возникновении зачина поэмы послужили строки Блока из первого стихотворения цикла «Венеция», где упоминаются море и «красный парус». Взаимосвязь этих произведений, весьма далеких друг от друга по тематике, размеру, образному строю (соприкасающихся только в образах паруса, берега и моря), была бы невыявляема, если бы на нее не указала сама Ахматова. В стихах Цветаевой образы моря, берега, парусов переживают дальнейшую трансформацию, и, в частности, при дальнейшем развитии их в следующих стихах паруса становятся красными (смотрите ниже о седьмом стихотворении), однако их красный цвет уже символический цвет, а не реальный, как у Блока в стихотворении о Венеции.

60

Добавим от себя, что подробный сравнительный анализ стихов и биографии Ахматовой убедил нас в том, что были все реальные основания для создания мифа о Блоке и Ахматовой; и в то же время Ахматова права, отвергая банальную версию о романе. Романа не было, но трагическое притяжение и трагические соприкосновения душ — были.

61

Этот «неугасимый огонь» сопоставим с также упоминаемой в Евангелии