Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина - Виктор Еремин

В ночь с 12 на 13 августа 1952 г. осужденных расстреляли.

Состоялось еще несколько побочных судебных процессов. Всего по делу ЕАК было осуждено 110 человек.

Отдельно следует сказать о судьбе П. С. Жемчужиной. С самого начала следствия по делу ЕАК имя ее фигурировало в показаниях каждого арестованного. Скорее всего, люди надеялись укрыться за спиной жены ближайшего соратника вождя. Об этом было доложено Сталину, и при первой же встрече с В. М. Молотовым он посоветовал своему любимцу развестись с супругой. Так Вячеслав Михайлович и поступил. Развод был оформлен в декабре 1948 г., а в конце января следующего года Жемчужина была арестована «за утерю секретных документов». Судить ее не стали. Особое совещание при МГБ СССР отправило Полину Семеновну в ссылку в Кустанайскую область. Домой она вернулась вскоре после кончины И. В. Сталина.

Не успело дело ЕАК завершиться каким-либо приговором, а оно уже обросло слухами и сплетнями. И. Г. Эренбург рассказал: «Несколько лет спустя один журналист в Израиле выступил с сенсационными разоблачениями. Он утверждал, что, находясь в тюрьме, встретил поэта Фефера, который будто бы ему сказал, что я повинен в расправе с еврейскими писателями. Клевету подхватили некоторые газеты Запада. У них был один довод: “Выжил? Значит, предатель”»[536].

Сплетня о том, что в последние годы жизни Сталин был неадекватен, распространяется уже давно. В либеральной литературе авторы пишут об этом как о само собой разумеющемся. Этим объясняют и большие следственные дела того времени, и послевоенные репрессии, и политику страны в целом. Строятся такие концепции, как правило, на частичном замалчивании причин происходившего. Иногда такое замалчивание происходит по незнанию автора, но чаще — преднамеренно. Когда же узнаешь о не названных причинах, по которым Сталин принимал то или иное решение, невольно понимаешь, что на месте Иосифа Виссарионовича зачастую поступил бы с гораздо большей жестокостью и оперативнее, не считаясь со справедливостью. И еще понимаешь, сколь мудр и дальновиден был руководитель страны, как не поддавался он вскипавшим в душе эмоциям, а хладнокровно действовал, учитывая и ближнюю, и дальние перспективы страны. И если он был жесток и расчетлив в кажущейся несправедливости, то не ради своей персоны и не ради удовлетворения желаний своего окружения, но потому что иного пути для укрепления нашей страны просто не предполагалось.

Сегодня любой ориентирующийся в истории человек согласится с тем, что у Сталина была своя война, а у советского народа — своя. Даже спустя семьдесят лет мы не знаем и сотой доли того, что происходило в мировой политической закулисе и какие победы одерживал в той войне советский лидер. Так же как не знаем и того, что для советского народа война окончилась в ночь на 9 мая 1945 г., а для Сталина она не окончилась никогда, но только усиливалась, принимая иные формы. Генералиссимуса иногда винят в том, что он только раз за всю войну побывал близ линии фронта. Обвинители вряд ли когда смогут понять, что Иосиф Виссарионович никогда не покидал линию фронта, даже после войны — он так и погиб на передовой. И не нам, не бывавшим в его шкуре, судить о том. Мы просто ничего не знаем, лишь что-то предполагаем, домысливая и сочиняя, каждый в силу своего таланта и жизненного опыта.

Согласитесь, ведь мы даже историю собственного народа знаем только выдранными из контекста кусками! Простейший пример. До сих пор нет объяснения причинам, почему военное командование Красной Армии проигнорировало сталинскую Директиву № 1 от 21 июня 1941 г. В случае ее выполнения нападение фашистов на СССР не было бы внезапным, армия была бы вооружена и, как минимум, не потеряла бы под бомбежкой значительную часть своего военно-воздушного флота. Этот документ замалчивался десятилетиями, да и сегодня о нем знают только те, кто интересуется историей Великой Отечественной войны. Школьные учебники немы. А СМИ неостановимо толдычат о том, что война застала неумного диктатора врасплох.

Три загадочные для нас смерти во многом определили уверенность Сталина в существовании международного заговора против советского государства и его руководителей. Изначально речь, конечно, шла не о евреях вообще и не о сионистах. Первые, как и любой народ, не могли быть чем-то организующим подобные операции. Вторые, хотя всегда служили некой пугалкой для отечественного обывателя, в действительности серьезной силы сами по себе не представляли. А вот банкиры транснационального капитала, как видно из всего моего предыдущего рассказа, не только являли собой великую опасность для любого общества, но и имели уже богатейший опыт в деле развала мировых империй и устранения неугодных им персон. Люди, обслуживавшие их по тем или иным причинам, обнаруживались повсеместно, и выявить их загодя очень часто не представлялось возможным даже для спецслужб.

Начну с рассказа В. С. Зорина[537], неоднократно повторенного этим наиболее осведомленным и уважаемым советским политологом в дни празднования его 90-летнего юбилея.

«Во время переговоров Джона Кеннеди и Хрущёва я вышел из здания в сад, где через какое-то время в полном одиночестве неожиданно появился Кеннеди. Журналистский бес толкнул меня спросить… нет, не о ходе переговоров. Мне запала в память лекция времён моего студенчества в МГИМО, на которой академик Лев Иванов[538] доказал, что президента Франклина Рузвельта, с которым США пережили Великую депрессию и Вторую мировую войну, отравили. Он скончался за три недели до капитуляции Германии, был поспешно захоронен, без положенного вскрытия. Семья Рузвельта просила Трумэна осуществить эксгумацию, но получила отказ. Потом в Белый дом пришел Эйзенхауэр — тоже отказал. И вот пришел Кеннеди, на стене в его кабинете висел портрет Рузвельта. Однако и он отказал. Я спросил: “Почему?” “Допустим, мы проведём эксгумацию, — ответил Кеннеди. — Допустим, обнаружим следы яда. Великого президента Америке не вернуть. А что подумают в мире о стране, где президентов травят, как крыс?” Вскоре убили самого Кеннеди»[539].

Американцы заговорили об убийстве Рузвельта сразу же после его погребения. Потому они имели возможность более основательно изучить проблему, чем советские исследователи. Им и отдадим инициативу. Процитирую две версии гибели Ф. Д. Рузвельта в изложении Дугласа Рида[540], автора исследования «Спор о Сионе».

«Обстоятельства смерти Рузвельта настолько загадочны, что одно только полное подчинение всех средств информации заговорщикам на самом “высшем уровне” могло утаить их от американской общественности. Несмотря на долголетнюю болезнь президента, смерть, настигшая Рузвельта в его имении в Уорм-Спрингс, в штате Джорджия, куда его сопровождал Генри Моргентау[541], была совершенно неожиданной. В свидетельстве о смерти, подписанном неким доктором медицины Брюнном[542] из военно-морского госпиталя Бетесда (из окна которого на 16-ом этаже четыре года спустя “выбросился” министр обороны Форрестол), причиной смерти было указано “кровоизлияние в мозг”, как следствие “артериосклероза”. Американские законы, как федеральные, так и отдельных штатов, предписывают вскрытие трупов в случаях неожиданной смерти, в особенности, если дело идет о должностных лицах, не говоря уже о президентах. Кроме того, по американской традиции (обычай и для других стран) тела скончавшихся президентов выставляются в открытом гробу для прощания с ними. По смерти Рузвельта не последовало ни вскрытия, ни выставления тела. Труп президента был перевезен в запечатанном гробу в другое имение Рузвельта, Гайд Парк в штате Нью-Йорк, где он был похоронен. Гроб сопровождался вооруженными солдатами, получившими приказ стрелять во всякого, кто попытается открыть гроб. После похорон, могила в Гайд Парке охранялась день и ночь в течение нескольких месяцев вооруженной стражей, явно с целью воспрепятствовать возможной эксгумации.

Уже в 1948 г. в книге Эммануила М. Джозефсона “Странная смерть Франклина Д. Рузвельта” были сообщены подробности смерти президента, наряду с поистине сенсационными, но детально подтвержденными, сведениями об окружении президента, в руках которого он находился. Диагноз об артериосклерозе и якобы вызванном им ударе опровергается показанием личного врача президента, прикомандированного к нему морским министерством, вице-адмирала д-ра Росса МакИнтайра[543], не сопровождавшего Рузвельта в Уорм-Спрингс; регулярные осмотры президента никаких признаков склероза мозговых артерий не показали, главной заботой врача было состояние сердца, что в возрасте пациента (73 года в день смерти) являлось вполне нормальным.