Чеченский излом. Дневники и воспоминания - Геннадий Трошев

Боевики, засевшие в горах, в отличие от первой чеченской кампании, широкомасштабного сопротивления не оказывали. Зато зубами держались при обороне районов дислокации важных баз, лагерей и складов. Хорошо зная местность и имея заранее приготовленные укрепления, они проводили внезапные контратаки с применением массированного огня минометов, ПТУРов, самодельных пусковых установок НУРС, РПГ и стрелкового оружия. Особенно упорно удерживалось село Малые Варанды, урочище Харсеной и высоты восточнее села Шаро-Аргун.

Однако после значительных потерь в живой силе, технике и вооружении, после захвата и уничтожения нашими войсками складов и баз, истощения сил в условиях горной зимы у боевиков не чувствовалось особого желания воевать в горах. К тому же усилия группировки «Центр» вынуждали бандитов уходить на равнину или в другие горные районы, прилегающие к Дагестану и Ингушетии.

В нашем арсенале были различные способы обнаружения базовых лагерей противника. Об одном из них, с применением следовых собак, я уже рассказывал в главе, посвященной генералу В. Булгакову.

Другой лагерь был обнаружен в районе Беной-Шатой, где находилось несколько заброшенных сел. По агентурным данным, здесь в развалинах прятались боевики. Пришлось применить новую тактику — вместо артиллерии, которая размещалась на большом удалении от этого района, ночью подтащили несколько минометных подразделений. В результате массированного минометного обстрела было уничтожено несколько десятков бандитов, захвачен склад с оружием и боеприпасами.

Бои в горах еще продолжались, когда в грозненском аэропорту «Северный» состоялись торжества, посвященные Дню защитников Отечества. Многие журналисты назвали это «парадом победителей». Телевидение (РТР) вело прямую трансляцию на всю страну. Конечно, это мероприятие не лишено было пропагандистского налета и мало походило на «парад победителей» в широком смысле слова. Да и не было таких намерений у организаторов. Просто люди на войне отвыкли от праздников, от веселья и улыбок и поэтому нуждались в какой-то разрядке. А тут и повод подходящий…

К тому времени «Северный» был уже разминирован, отремонтирована взлетно-посадочная полоса. На бетонку сел ТУ-154. Поздравить личный состав Объединенной группировки войск прибыл министр обороны РФ маршал И. Сергеев. Он вручил многим солдатам и офицерам государственные награды, а генералам Казанцеву, Шаманову и мне — погоны, поздравив при этом с присвоением очередных воинских званий. Торжественным маршем мимо трибуны прошли десантники и мотострелки, морские пехотинцы и подразделения МВД. Тут же, в аэропорту, состоялся праздничный концерт, в котором приняла участие и группа известных артистов во главе с поэтом-песенником И. Резником.

На следующий день артистический «десант» прибыл на военную базу в Ханкалу. В гости к воинам приехали В. Пельш, Н. Носков, А. Свиридова, группа «Белый орел». Нечастыми бывают подобные встречи на войне. В первую чеченскую кампанию артисты почти не приезжали. Помню, был Юрий Шевчук, Андрей Макаревич, «нанайцы» с Федосеевой-Шукшиной, кто-то еще. Сейчас куда больше…

Еще одна примета времени: в канун праздника в войска группировки поступил специальный номер журнала «Огонек», посвященный воюющей в Чечне армии, который стал «бестселлером» — вырезками из него обклеивали палатки и вагончики в Ханкале.

Со всех уголков России шла гуманитарная помощь, прежде всего солдатам и офицерам, находившимся на излечении в госпиталях. Посетили Ханкалу представители Ростовской области, других областей и республик Северного Кавказа. Причем они приезжали не только по праздникам. Такая практика шефства получила в Чечне постоянную прописку.

Деловые и одновременно дружеские отношения сложились у меня с губернатором Ростовской области В. Чубом, который, кстати, является членом Военного совета Северо-Кавказского военного округа. Владимир Федорович, при всех своих огромных хозяйственных заботах, постоянно контактировал с военными, оказывал всестороннюю помощь (в том числе денежными средствами) отличившимся воинам, подарил автобус школьникам в военном городке одного из полков 42-й мотострелковой дивизии, расквартированной в Чечне.

Владимир Чуб. Штрихи к портрету

С Владимиром Федоровичем я познакомился в 1995 году. Я тогда был командующим 58-й армией, а он возглавлял администрацию Ростовской области, хотя «политическим тяжеловесом» еще не считался. Но кроме этого Чуб входил в состав Военного совета нашего Северо-Кавказского военного округа. Именно эта его «вторая» должность и послужила поводом для встречи. Мы увиделись на заседании Военного совета и были представлены друг другу. Так обыденно, вроде бы, и состоялось знакомство. Однако уже на следующий год я ощутил, насколько благотворным оно для меня стало.

…1996 год стал черным годом и для Вооруженных Сил в целом, и для СКВО в частности. Захват Грозного масхадовцами в августе, паникерские настроения Москвы и вето федерального центра на операцию по освобождению города от бандитов. Зловещая сутулая фигура Бориса Березовского — «серого военно-политического кардинала России», разруливавшего ситуацию на Северном Кавказе, затем капитулянтские хасавюртовские соглашения, поспешный вывод войск из Чечни, напоминавший бегство… Как вспомню, так вздрогну…

Озлобленный неудачами, федеральный центр навалился на СКВО проверочными комиссиями и изматывающими командноштабными учениями с заранее уже выставленными отрицательными оценками и выводами. Москва давила на Ростов, а штаб округа, соответственно, давил на штаб армии.

В общем, на очередном Военном совете с меня начали семь шкур сдирать. И дисциплина у нас, в 58-й армии, дескать, ни к черту, и порядка нет, и боевой учебы не видать… Я — человек привычный, не первый год в строю, да и война за плечами (первая чеченская на тот момент уже закончилась) — терплю, одним словом. Как говорят в армии: нас бьют, а мы крепчаем. Хотя и обидно было в душе. Много несправедливого в тот день высказывали. Короче говоря, сижу я на том Военном совете, молчу, голову опустил… Как боксер в безнадежной ситуации — ушел в глухую защиту. В конце концов, что говорить о личных амбициях и проблемах, когда вообще в армии и в стране ситуация патовая (напомню — шел провальный в военно-политическом аспекте 1996 год). И тут слышу голос Чуба.

— Подождите, я что-то не пойму, — удивился Владимир Федорович после выступления очередного докладчика, который в пух и перья разносил и меня, и моих офицеров. — Сколько в 58-й армии людей?