Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этом и песня «ОДЕССА-БРАЙТОН», и дневные похождения Феди окончились. А когда огни поезда на эстакаде прорезали синеву вечера, Федя шел уже налегке по улице, сиявшей огнями реклам.
Увидев на другой стороне надпись ресторана «Ланжерон», он направился туда. Однако войти не успел, дверь распахнулась, из нее вылетела от чьего-то броска фигура неопределенного возраста, без пиджака, с крахмальной салфеткой за воротом мятой сорочки и с бутылкой водки в руке. Вылетев из двери, человек попал прямо в объятия Феди и завопил:
— Не ходите туда! Не ходите — там мафия!
Федя быстро огляделся и, взяв его железной хваткой за плечо, отвел в сторону.
— Спокойно, приятель! И тихо: кто мафия?
— Все! Все как один, это их осиное гнездо!
— Еще спокойней и еще тише: знаете кого-нибудь в лицо?
— Всех знаю! Всех бандитов, всех паразитов…
— Может быть, — перебил Федя, — знаете и Артиста?
— Ай, они все там артисты! — Человек ткнул Феде бутылку. — Попробуйте, вы только попробуйте, как они разбавляют! — Он отхлебнул из бутылки. — Ну вот, разбавлено! — Он снова хлебнул. — Нет, я понимаю, когда в Одессе нам разбавляли пиво, но разве мы уехали в свободную страну, чтобы здесь нам разбавляли водку? — Он вдруг пригляделся к Феде. — Ой, что-то мне знакомо ваше лицо…
— Исключено! — оборвал его Федя. — Как вас зовут?
— Меня зовут дядя Миша. Все меня знают, все меня уважают, и все так зовут — дядя Миша…
— Дядя Миша! — послышалось из ресторана.
Швейцар вежливо держал за плечи белый пиджак.
— Видите? — гордо сказал дядя Миша. — Я же говорил: меня здесь все уважают!
Он с достоинством повернулся к швейцару спиной, протянул руки, готовый принять пиджак на себя. Но швейцар уронил пиджак на землю, вытер о него ноги и удалился.
Дядя Миша так и застыл — руки сзади. Федя поднял пиджак.
— Зайдем-ка в ресторан. Посидим, посмотрим…
В ресторане «Ланжерон» гремел бессмертный танец «Семь-сорок». Его плясали хмельные, одетые столь же богато, сколь и безвкусно, люди. Эта картина за тысячи километров от Одессы была как две капли воды похожа на знакомую одесскую картинку.
Федя трезвым глазом наблюдал происходящее, слушая рассказ захмелевшего дяди Миши.
— А еще вон тот мордастый Самсон Семенович, он жуткий мафиози, чтоб я так жил! За пятьдесят долларов он вам ставит проволочку, электросчетчик крутится совершенно в противоположную сторону, и уже не вы платите электрокомпании, а еще компания должна вам! А эта Мирра Борисовна… Вон танцует — она одна, но с тремя подбородками! Так она вывезла сюда кучу платины: сделала всей семье платиновые зубы — себе, мужу, младенцу полутора лет и даже собаке с кошкой. И так вывезла! Правда, потом собака не дала их снять и так и ходит с платиновыми зубками…
Федя сжал локоть дяди Миши, призывая умолкнуть, так как официант принес сигареты. Федя расплатился, официант дал сдачи, он хотел спрятать купюру, но дядя Миша перехватил купюру.
— Осторожно! Чтоб не было Ильича!
— Какого… Ильича? — не понял Федя.
— Ай, первые фальшивые доллары они по привычке печатали не с Вашингтоном, а с Лениным! — Дядя Миша рассмотрел купюру на свет. — Все в порядке — это Джордж! — Он сунул купюру в собственный карман и снова пригляделся к Феде. — Слушайте, но мне точно знаком ваш портрет.
— Пить надо меньше! — резко сказал Федя. — И вообще, у вас есть информация посерьезней?
— Серьезней? Пожалуйста…
Дядя Миша не договорил — раздались два пистолетных хлопка. Рука Феди нырнула в карман, он резко обернулся. Но это просто крепыш с приплюснутым боксерским носом открыл две бутылки шампанского.
— Вот вам серьезное! — шепнул дядя Миша. — Говорят, этот имел драку с Гореликом и зарезал двоих!
— И — на свободе? — удивился Федя. — Что, не было свидетелей?
— Так он как раз свидетелей и зарезал! А Горелику только морду набил.
Тем временем «Семь-сорок» закончились. Танцоры расходились по столикам. Барабанщик на эстраде объявил:
— А сейчас все родные, близкие и наш ансамбль поздравляют дорогую Софочку с ее шестнадцатилетием! — И перевел на корявый английский: — Свит сикстин!
Официанты внесли торт со свечами. Толстушка Софочка, которой можно было дать и шестнадцать и тридцать шесть, дунула так, что кремовые розочки с торта полетели в счастливые лица родных и близких.
Одна розочка залепила нос Феди. Он сковырнул крем и встал.
— Здесь мне все ясно. Я пошел!
— Сейчас, сейчас, догоню…
Дядя Миша торопливо допивал водку, закусывал, распихивал фрукты по карманам.
Барабанщик на эстраде продолжил:
— Дорогая Софочка, твою любимую песню «Целуй меня, как я тебя!» исполнит наша несравненная Маша Звездная!
В сиянии прожекторов возникла прекрасная огненно-рыжеволосая девица в наряде, скорее обнажавшем, чем скрывавшем ее великолепные формы. Она запела страстное танго любви. Федя восхищенно замер.
А Маша Звездная, сияя блеском глаз и жемчугом зубов, шла с песней по залу, гибко ускользая от тянувшихся к ней рук восторженных нетрезвых мужиков.
Наконец оказалась она у столика Феди, пошла на него с улыбкой и с распахнутыми руками. Федя вскочил, готовый нырнуть в ее объятия. Но они были предназначены не Феде, а дяде Мише — певица подхватила его, прокрутила с ним несколько страстных па и легонько отбросила пьяненького обратно в кресло.
— Кто она? — взволнованно спросил Федя.
— Наша новая звезда! — объяснил дядя Миша. — Приехала из Калифорнии. Говорят, ее вывезли из Одессы в младенческом возрасте, но все равно, если ты родился в Одессе — это навсегда!
И дядя Миша зааплодировал Маше, завершившей песню. Его аплодисменты поддержал весь зал.
Федя выхватил у девушки — разносчицы цветов всю корзину и пошел к певице.
Он уже протянул ей цветы, когда барабанщик объявил:
— А сейчас музыкальный привет дорогому гостю из Одессы — суперагенту КГБ Федору Соколову, прибывшему к нам для борьбы с нашей мафией!
Федя споткнулся и застыл с корзиной в руках.
Оркестр заиграл и запел славную чекистскую: «Не думай о секундах свысока…»
Зал аплодировал Феде. Он стоял, как болван, с корзиной цветов, нелепо раскланиваясь во все стороны.
А дядя Миша, вытащив из кармана мятую газету, побежал к Феде.
— Ай, я же говорил: мне знакомо ваше лицо! Вот, вот же вы, как живой!
В газете под фотографией Феди была подпись: «Совместная акция КГБ — ЦРУ: ликвидация русской мафии. Американская общественность желает успеха русскому Джеймсу Бонду — Федору Соколову!»
Качалась и поскрипывала на ветру вывеска «КОЛХОЗ «СВЕТЛЫЙ ПУТЬ».
Под остатками
