Россия и Китай: 300 лет на грани войны - Игорь Попов

Мы невольно преклонились перед подобным диким высокомерием китайского правительства и, заведя новые торговые отношения, покорно выносили грубый произвол китайских чиновников, тормозивших всеми силами правильное исполнение заключенного договора. Русские торговые люди подвергались всевозможным притеснениям и терпели большие убытки вследствие постоянного нарушения пунктов договора со стороны китайцев.

До начала пятидесятых годов русское правительство терпеливо сносило высокомерие Китая, держалось оскорбительной для национальной гордости политики приниженного заискивания и не рисковало беспокоить богдоханское правительство самыми законными просьбами. Только в 1851 году России удалось заключить в Кульдже новый торговый договор и получить дозволение на устройство торговых факторий в Кульдже и Чугучаке. Заключение этого договора прошло без особенных затруднений благодаря жестокому удару, нанесенному высокомерию китайского правительства англичанами в начале сороковых годов. После короткой борьбы с Англией Китай был принужден заключить с последней унизительный Нанкинский договор (в 1842 году), по которому заплатил 28 млн. рублей контрибуции, уступил остров Гонконг и открыл для европейской торговли пять портов.

В пятидесятых годах положение Китая еще более ухудшилось: ему приходилось вести одновременно тяжелую борьбу не только с внешними врагами, французами и англичанами, но и с внутренними — мятежниками тайпина-ми. Этот момент оказался чрезвычайно удобным для разрешения жгучего амурского вопроса и других, накопившихся за прежнее время, недоразумений.

Благодаря появлению нового политического деятеля, Н.Н. Муравьева (впоследствии графа Амурского), хорошо понявшего, как надо держать себя с высокомерным и в то же время крайне нерешительным, трусливым китайским правительством, наш слабый, уступчивый, полный заискивания и нередко даже лишенный достоинства образ действий неожиданно изменился в решительный, настойчивый, энергичный. Генерал Н.Н. Муравьев, ознакомившись с характером китайцев, пришел к заключению, что лучший способ действия с этим двуличным народом — самая упорная настойчивость, опирающаяся на силу. Он отлично знал, что китайцы легко доходят до дерзости, когда видят, что боятся их раздражить, и делаются робкими и уступчивыми при должном проявлении силы, достоинства, энергии и настойчивости. Новый деятель на поприще нашей политики с Китаем хорошо раскусил народ, с которым он имел дело. Проявляя необыкновенную решительность в своих действиях, настойчивость в требованиях и энергию при устранении всех лежавших на пути препятствий, генерал Н.Н. Муравьев разом поднял на крайнем Востоке совершенно стертое временем обаяние русского имени, быстро достиг неожиданного и беспримерного успеха. Замечательно, что генерал Н.Н. Муравьев решился покончить с амурским вопросом в самое критическое для России время, когда, имея уже дело с сильнейшими врагами, ей должно было быть особенно осторожной с соседним государством, имевшим с ней более пяти тысяч верст общей границы и находившимся, кроме того, уже под влиянием наших европейских врагов. Занятием Амура в эту самую минуту Н.Н. Муравьев указал тот единственный способ действий, который может иметь успех при сношениях с Китаем.

Итак, с 1854 года Амур снова сделался русской рекой. По ней пошло движение вверх и вниз; на берегу ее, посреди земель, считавшихся еще китайскими, явились русские селения, склады провианта и казенного имущества. Уже в 1857 году водворено было по верхнему течению Амура 450 семейств. Китайцы, по всей вероятности, сочли бы такую колонизацию нарушением мирных условий, но у них были уже связаны руки: Франция и Англия вновь отвлекли их внимание в противоположную сторону.

Таким образом, генерал Н.Н. Муравьев, воспользовавшись внешними и внутренними затруднениями Китая, вновь овладел обширным Амурским краем, овладел без выстрела, без всяких жертв со стороны государства, показав только нашу незначительную, военную, сибирскую силу.

В 1858 году генералу Н.Н. Муравьеву удалось заключить с князем И Шань Айгуньский трактат, освятивший приобретение обширной территории, фактически уже принадлежавший России с 1854 года. В статье первой этого трактата сказано: «Левый берег реки Амур, начиная от реки Аргуни до морского устья Амура, да будет владением Российского государства, а правый берег, считая вниз по течению до Уссури, владением Дайцинского государства. От реки Уссури далее, до моря, находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне, да будут в общем владении Дайцинского и Российского государств. По рекам Амуру, Сунгари и Уссури могут плавать только суда Дайцинского и Российского государств».

Подписывая Айгуньский трактат под давлением страшных внешних и внутренних неурядиц, китайское правительство задумало подчиниться ему только отчасти и даже вовсе нарушить его, если представятся к тому в будущем благоприятные условия. Вообще, склоняясь под ударами, китайцы затаивали в глубине сердца злобу и надежду когда-нибудь отомстить России за причиненные ею унижения.

Между тем наша дипломатия не дремала; пользуясь случаем, она шла вперед быстрыми шагами. В 1858 году граф Путятин, прибыв морем в Тяньцзинь, вступил одновременно с английским и французским послами в непосредственные переговоры с высшими сановниками китайской империи. Заключенный им здесь Тяньцзиньский трактат установил новый порядок сношений с Китаем и открыл для русской торговли, наряду с европейской, приморские порты Китая. К сожалению, трактат этот был формулирован далеко не ясно и не вполне соответствовал русским интересам; он мало рассеял мрак, тяготевший над отношениями Китая к России. Явилась настоятельная необходимость исправить некоторые промахи, сделанные графом Путятиным при заключении Тяньцзиньского договора. Выполнение этой важной политической миссии было поручено молодому, талантливому дипломату генералу Н.П. Игнатьеву (ныне графу). Одиннадцать месяцев провел последний в Пекине, рискуя ежедневно своею головою, одиннадцать месяцев, изо дня в день, пришлось ему вести дипломатические беседы с двоюродным братом богдохана, Сушуном, старавшимся всеми силами затянуть переговоры и ловкими, маккиавеллевскими доводами вырвать почву из-под справедливых, прекрасно формулированных требований полковника Н.П. Игнатьева.

Несмотря на всю азиатскую хитрость, Сушун ежедневно терпел более или менее серьезное фиаско. Наконец, ему надоело вести бесконечные переговоры с энергичным, настойчивым, талантливым русским дипломатом, и он выхлопотал у богдохана приказ, в силу которого генерал Н.П. Игнатьев обязывался немедленно оставить богдоханскую резиденцию и отправиться в Монголию.

Этот грозный приказ поставил генерала Н.П. Игнатьева в крайне затруднительное положение; исполнив его, пришлось бы отказаться от выполнения возложенной политической миссии, имевшей для России громадное значение. И вот, отважный, мужественный дипломат решается нарушить волю грозного богдохана и насильственно прорваться из Пекина в сторону, противоположную той, которая указана была в приказе, а именно в Тяньцзинь. С пятью казаками, то устрашая, то употребляя хитрость, генерал Н.П. Игнатьев пробился, наконец, сквозь ряды китайской армии и дал знать клиперу «Джигит» о своем критическом положении.

21 мая отважный, настойчивый, энергичный русский дипломат вступил на палубу клипера, на котором и решился выждать более благоприятного момента для выполнения возложенной на него политической задачи. Через две недели, в виду действий англичан и французов в Китае, генерал Н.П. Игнатьев рискнул вновь вернуться в Пекин, сперва на клипере «Разбойник», скоро, однако, застрявшем в реке Пейхо, а затем на паровом баркасе. По прибытии в Пекин, пользуясь отказом богдохана ратифицировать только что заключенный трактат с французами и англичанами, генерал Н.П. Игнатьев, то становясь посредником между Англией и Францией с одной стороны и Китаем — с другой, то самостоятельно угрожая последнему, успел довести переговоры до конца и заключил знаменитый Пекинский договор (2 ноября 1860 года), приведший в изумление не только Россию, но и всю Европу. Благодаря настойчивости и талантливости молодого дипломата Россия разом восстановила на крайнем Востоке свое пошатнувшееся обаяние и стала на Тихоокеанском прибрежье твердой ногой. Славным Пекинским договором, еще раз подтвердившим некоторые пункты Айгуньского трактата и Тяньцзиньского договора, Россия приобрела, наконец, после трехвекового богатырского, беспримерного движения на Восток, открытую дверь в незамкнутое море, которую мы тщетно старались и стараемся до последней минуты прорубить во враждебной нам Европе. Со 2 ноября 1860 г. Россия открыла себе широкую, просторную дорогу в океан, закрепила за собой прочный базис, опираясь на который мы могли смело поддержать необходимое нам влияние на соседние могущественные государства крайнего Востока — Китай и Японию, могли положить твердое основание для развития наших морских сил в водах Великого океана — страшной угрозы английским колониям и торговле, находящимся в сфере действий нашего дальнего побережья.