Вся Агата Кристи в трех томах. Том 2. Вся Мисс Марпл - Агата Кристи

— Во всяком случае, оно не означает смерть.

— Нет, конечно нет. Ах как жаль! Есть на свете неприятные вещи.

— Есть, — вздохнула миссис Бантри. — Но хорошо, когда есть цветы и друзья.

— Заметьте, мы идем во вторую очередь, — попытался разрядить обстановку доктор Ллойд.

— Бывало, каждый вечер поклонник присылал мне багровые орхидеи, — мечтательно произнесла Джейн.

— «Ожидаю вашей благосклонности» — вот что это означает, — весело сказала мисс Марпл.

Сэр Генри как-то по-особому кашлянул и отвернулся. Мисс Марпл вдруг осенило:

— Вспомнила! Dahlia значит предательство и обман.

— Замечательно! Просто замечательно! — сказал сэр Генри и вздохнул.

Перевод: Л. Девель

Трагедия под рождество

— Я должен пожаловаться, — с улыбкой произнес сэр Генри Клиттеринг.

Он оглядел собравшихся. Полковник Бантри нахмурился, как провинившийся на параде солдат. Его жена украдкой рассматривала каталог цветных луковиц, доставленный с последней почтой. Доктор Ллойд с нескрываемым восхищением смотрел на молодую, красивую актрису Джейн Хелльер. А та сосредоточенно разглядывала свои покрытые розовым лаком ногти. Только мисс Марпл, восседавшая прямо и чинно, внимательно слушала Клиттеринга.

— Пожаловаться? — переспросила она.

— Да. И очень серьезная жалоба. В нашей компании шесть человек: трое мужчин и три женщины. И я протестую от имени эксплуатируемых мужчин. Мы сегодня выслушали три истории, и все три были рассказаны мужчинами! Я протестую! Дамы тоже должны внести свой достойный вклад.

— О! — возмутилась миссис Бантри. — Разве мы не внесли своего вклада? Мы с таким вниманием слушали вас и выражали свое восхищение. Мы проявили истинно женскую скромность, не стремясь блистать в огнях рампы!

— Отличное оправдание, — заметил сэр Генри. — Но все же этого мало. Существует великолепный прецедент: «Тысяча и одна ночь». Вперед же, Шехерезада!

— Вы имеете в виду меня? — спросила миссис Бантри. — Но я не представляю, что вам рассказать. Я не имела дела с кровавыми и таинственными происшествиями.

— Ну, я не настаиваю на крови, — заметил сэр Генри. — Однако уверен, что у одной из трех дам есть примечательная история. Прошу вас, мисс Марпл: «Происшествие с прислугой» или «Загадка собрания матерей»[68]. Не разочаровывайте меня в Сент-Мэри-Мид.

Мисс Марпл покачала головой:

— Нет ничего для вас интересного, сэр Генри. У меня, конечно, есть маленькие загадки. Например, куда девалась банка только что купленных креветок? Но это не подойдет, потому что не слишком таинственно, хотя и проливает свет на человеческую природу.

— Да, вы, мисс Марпл, в свое время научили меня понимать тонкости человеческой натуры, — многозначительно произнес сэр Генри.

— А как вы, мисс Хелльер? — спросил полковник Бантри. — У вас в жизни наверняка были интересные случаи?

— Да, конечно, — поддержал доктор Ллойд.

— Я? — удивилась Джейн. — Вы думаете… а… о чем-нибудь, что случилось со мной?

— Или с кем-нибудь из ваших знакомых, — добавил сэр Генри.

— О! — воскликнула Джейн. — Я думаю, что со мной никогда ничего подобного не случалось. Конечно, цветы… странные послания, но ведь это только поклонники, не так ли? Не думаю… нет… — И она замолчала.

— Что ж, видимо, придется послушать сказание о креветках, — усмехнулся сэр Генри. — Прошу вас, мисс Марпл.

— До чего же вы любите пошутить, сэр Генри. Креветки — это сущие пустяки. Но вот я вспомнила одно происшествие. Даже не происшествие, а нечто более серьезное — трагедию. Я была некоторым образом замешана в ней. И никогда не пожалею о том, что приняла в ней посильное участие. Правда, трагедия эта произошла не в Сент-Мэри-Мид…

— Вы меня разочаровываете, — сказал сэр Генри. — Но я приложу все силы и преодолею разочарование, ибо знаю, что на вас можно положиться.

Он сел поудобнее и приготовился слушать. Мисс Марпл с волнением продолжала. Легкий румянец покрыл ее щеки.

— Постараюсь изложить все как следует, хотя знаю, что часто бываю непоследовательной, ухожу от сути и сама того не замечаю… Иногда трудно вспомнить все факты, да еще и передать их в нужном порядке. Прошу вас не роптать, если окажусь плохим рассказчиком, ведь уже столько времени прошло с тех пор… Итак, эта история. Она, собственно, имела отношение к «Гидро».

— Вы имеете в виду гидроплан? — широко раскрыв глаза, спросила Джейн Хелльер.

— Как? Вы не знаете, дорогая? — удивилась миссис Бантри. — Такой милый курортный городок![69]

А ее муж добавил:

— Отвратительное место, ужасное. Надо рано по утрам подниматься, пить преневкуснейшую воду. Множество старух… неизбежные сплетни… Боже, как только вспомню…

— Однако, Артур, — заметила миссис Бантри, — тебе ведь тамошнее лечение очень помогло.

— Повсюду сидят старухи и сплетничают, — продолжал ворчать полковник Бантри.

— Боюсь, это правда, — согласилась мисс Марпл. — Я сама…

— Дорогая мисс Марпл! — в ужасе воскликнул полковник. — Я и в мыслях не имел…

Легким жестом руки мисс Марпл остановила его:

— Да, это правда, полковник Бантри. Только я хочу сказать кое-что в их защиту. Сплетничают, вы говорите, да ведь так оно и есть. И людям это очень не нравится, особенно молодым. Мой племянник, который пишет очень умные книжки, крайне зло высказывается о тех, кто чернит окружающих, не располагая доказательствами. «Как это безнравственно», — твердит он. И тому подобное. Но вот что я вам скажу: вся закавыка в том, что то, что молодые люди называют сплетнями, оказывается правдой! Если бы они задались целью проанализировать факты, то обнаружили бы, что в девяти случаях из десяти это правда! Как раз это и не нравится молодым.

— Правда по наитию, — улыбнулся сэр Генри.

— Нет, нет, совсем не то! На самом деле это результат житейского опыта. Египтолог, если показать ему какую-нибудь любопытную маленькую толкушку, может определить по виду и на ощупь, к какому тысячелетию до нашей эры она принадлежит и не является ли бирмингемской подделкой. Однако ученый не всегда может сослаться на определенное правило. Он просто знает, так как всю жизнь имел дело с подобными вещами.

Вот это-то я и пытаюсь вам объяснить. «Лишние женщины», как называет их мой племянник, располагают временем, а обычно их главный вопрос — люди. Вот почему они становятся своеобразными экспертами. Молодежь теперь вовсю рассуждает о вещах, которых в моей юности не было и в помине, но, с другой стороны, рассуждает ужасно наивно. Она верит всему и всем. А если попытаешься как-то осторожно предостеречь молодых, то в ответ услышишь, что у нас викторианское мышление, а это, уверяют они, все равно что канализационная труба.

— В конце концов, что плохого в канализационной трубе, — резюмировал сэр Генри.

— Вот именно, — согласилась мисс Марпл. — Очень нужная вещь в доме, ну, конечно, отнюдь