На пороге «оранжевой» революции - Сергей Кара-Мурза

Надо подчеркнуть, что население России, в массе своей отвергавшее социальную политику власти, долгое время разделяло ответственность за эту политику между правительством и президентом. Этот искусственный прием сохранения, насколько возможно, авторитета и легитимности верховной власти («добрый царь, злые министры»), был давно выработан в русской культуре. Он всегда использовался, чтобы исчерпать все возможности разрешения конфликта с властью без нанесения удара по сердцевине государственности – но зато когда оказывалось, что эти возможности исчерпаны («и царь – злой!»), происходила катастрофа. Монетизация льгот впервые сделала именно президента В.В.Путина объектом прямых обвинений.

А. Чадаев пишет: «На самом деле за „монетизацию льгот“ ответственность несет именно правительство. Это идея, вышедшая из недр Минэкономразвития, поданная как первое серьезное реформистское действие нового, прошедшего административную реформу аппарата. Это – первая серьезная проверка на прочность нового „экономического блока“ (Греф-Кудрин-Жуков) и нового премьера. Однако волна протеста направлена не на них, а персонально на Путина. И все эти правительственные персонажи рассматриваются людьми не как какие-то самостоятельные ответственные персонажи, а как исполнители воли главы государства. То есть невозможно критиковать их деятельность и при этом оставаться лояльными президенту. Милиционер – старушке в метро: „ты за Путина голосовала? Вот и думай в следующий раз“… Как следствие – плакаты в руках стариков на перекрытом Ленинградском шоссе: „Путин – враг хуже Гитлера“… Но правда состоит в том, что торжествующий сегодня принцип коллективной безответственности – действительно лежит на совести лично Путина»286.

Нельзя еще забывать о том, что власть совершает операцию, которую невозможно объяснить никакими открытыми рациональными доводами – она в преддеверии острой дестабилизации государства делает своим социальным врагом армию. Монетизация льгот сильнейшим образом ударила и по интересам, и по моральному состоянию военнослужащих и сотрудников МВД.

В. Сафонов пишет в «Политическом журнале»: «В городах России продолжаются протесты пенсионеров против отмены льгот и их монетизации. Но депутаты, публицисты, демонстранты и министры молчат о тех, кому митинги, голодовки и перекрытие федеральных трасс запрещены законом, – о военнослужащих. А они от отмены льгот пострадали, пожалуй, сильнее всего. А есть еще ветераны боевых действий в возрасте до 60 лет, их в РФ около 5 млн. человек. У них тоже отняты все гарантированные им когда-то государством льготы.

На сайте газеты [«Красная звезда»] пользователи Интернета все же могли ответить на вопрос: улучшила ли монетизация льгот благосостояние военнослужащих? Из 1237 человек, посетивших сайт на конец января (а доступ в Интернет имеют далеко не все прапорщики, офицеры, члены их семей и ветераны), 1177 (95% проголосовавших) ответили на этот вопрос однозначно: ухудшила.

По информации Минобороны, негативно относятся к монетизации льгот лишь чуть больше 80%. При этом только 15% офицеров и прапорщиков (мичманов) и 27% военнослужащих срочной службы удовлетворены этим государственным актом».

В этом материале приводятся данные, известные и из других источников, которые, однако, кажутся абсурдными в условиях назревания угроз государству при одновременном огромном избытке денег в госбюджете: «Лейтенант, командир взвода, получает сегодня со всеми надбавками 4,5—5 тыс. руб. – меньше, чем уборщица в московском метро. Его начальник – капитан, командир роты „зарабатывает“ 5—5,5 тыс. – как секретарша в очень скромном офисе. Подполковник, командир батальона – 7—8 тыс., в два раза меньше, чем водитель троллейбуса в Москве. Кроме того, каждый третий из офицеров российской армии и флота не имеет квартиры, снимает жилье или ютится с семьей в неприспособленном помещении – в каптерке или отгороженной части казармы. И не имеет никакой перспективы в обозримом будущем получить обещанное ему законом жилье. 10 тыс. квартир, которые армия ежегодно строит для 165 тыс. бездомных, – капля в море.

Солдаты из полка охраны, что находится в Лефортове, не могут приехать на Арбат и Фрунзенскую набережную, где они проходят службу, потому что их не пропускают без денег в метро. 100 руб., которыми им компенсируют транспортные расходы, не покрывают стоимости дороги. А проездной, который вынуждены выдавать им командиры под строгий учет, приходится один на двоих-троих…

О том, что монетизация льгот парализовала и осложнила выполнение своих обязанностей военнослужащими, из действующих генералов осмелился заявить только главком ВВС генерал армии Владимир Михайлов»287.

Пожалуй, еще сильнее монетизация льгот ударила по рядовому и среднему составу милиции. Эта акция способствовала тому, что социальное положение сотрудников милиции привлекло внимание общества. И хотя число посвященных этому публикаций было невелико, они произвели большое впечатление на читателей. Ситуация поистине абсурдна. Вот что можно прочитать в одном из обзоров: «Львиную долю легальных „живых денег“ управления внутренних дел получают не из бюджета, а за счет вневедомственной охраны, а вузы МВД – за счет внебюджетных факультетов, которые позволяют им хоть как-то поправить материальное положение сотрудников.

У милиционера рабочая неделя вроде как 40-часовая, а на самом деле 12– и более часовой рабочий день, с одним выходным в неделю, плюс 3—5 суточных нарядов в месяц. Фактически рабочих не 40 часов в неделю, а все 70 и больше. При этом, практически никто за переработку ни копейки не получает.

Когда же встал вопрос об оплате, в том числе и через суд, оказалось, что никаких письменных приказов о 12-часовом рабочем дне не было, а служба в усиленном режиме ничего под собой не подразумевала. Вроде как работали все за спасибо и по доброй воле. Среди уходящих на пенсию более 60% обращаются в суд с надеждой отсудить причитающиеся компенсации, деньги за переработку и боевые.

Основная причина ухода из органов МВД: невозможность содержать семью, крайне низкий доход, нежелание работать из-за разочарования в самих правоохранительных органах.

Вот зарплата из имеющихся составляющих для основных категорий сотрудников. Сержант милиции, сотрудник патрульно-постовой службы, проработавший 3 года, минимальный оклад 1115 руб., с учетом индексации, пайка и всех надбавок – 2916 руб. Выпускник вуза МВД, лейтенант милиции, оперуполномоченный с минимальным окладом 1240 руб. и всеми надбавками – 3017 рублей. Участковый уполномоченный, старший лейтенант милиции, обучавшийся 5 лет по очной форме, проработавший 4 года в должности, с окладом 1550 руб. и всеми надбавками – 4668 руб. Начальник районного отдела, полковник, с выслугой 25 лет, с максимальным окладом 2520 руб. и всеми надбавками – 7258 руб.

Сержант ППС получает меньше, чем рабочий мусоросвалки; лейтенант-оперуполномоченный на уровне дворника, преподаватель вуза меньше заправщика бензоколонки; а начальник райотдела вдвое меньше секретарши директора частной фирмы. Органам региональной и местной власти запретили производить дополнительные выплаты сотрудникам милиции – и участковые лишились тех 500—1500 рублей, которые им «доплачивались» губернаторами и мэрами. Текучка кадров участковых – 40% в год. В ближайшие полгода эти должности опустеют еще сильнее.

Милиционеры спускаются все ниже к подножию социальной лестницы. Как сказал нам один из уважаемых сотрудников милиции: «буржуйская власть делает все, чтобы милиционер не хотел работать и его было легко купить». Милиционеров в очередной раз лишили не их привилегий и льгот, их на самом деле пытаются лишить возможности честно выполнять свой служебный долг.

Ряды правоохранителей стремительно тают. И верхи делают все для этого. Для чего? Скорее всего в ближайшие годы мы увидим повторение грузинского и украинского сценариев»288.

Глава 20. Социальная база “оранжевой революции” в РФ

Для “оранжевых революций” не обязательно иметь полноценную социальную базу. Эти революции организуются по принципу вируса, который внедряет в клетку свою информационную программу, заставляющую массивные части клетки действовать по ее команде. Функцию “вируса” в “оранжевой революции” могут играть маргинальные общественные группы или организации. Они лишь должны быть снабжены финансами, технологиями и господством в СМИ, чтобы организовать политический спектакль, превращающий зрителей в очарованную толпу. Эту комбинацию организованных маргиналов и поддержавшей их толпы и будем условно называть социальной базой “оранжевой революции”.

Такие активные маргинальные группы и такие склонные поддержать их массы имеются в трех главных столицах РФ – Москве, Петербурге и Екатеринбурге – и больших городах. Постановка спектакля “оранжевой революции” даже в этих трех городах достаточна, чтобы осуществить перехват власти – разумеется, при условии, если ее сопротивление будет фиктивным. Никакого “ополчения” посадских людей, как во времена Кузьмы Минина, в настоящий момент для защиты команды В.В.Путина не возникнет.