Том 8. Дживс и Вустер - Пэлем Вудхауз

— Не совсем, сэр.

— Чем он теперь-то недоволен?

— К сожалению, план, который я предложил мистеру Биккерстету и вам, сэр, оказался не вполне безупречным.

— Но герцог же поверил, что дела у мистера Биккерстета идут лучше некуда?

— Совершенно верно, сэр. Вследствие чего он принял решение лишить мистера Биккерстета ежемесячной финансовой помощи на том основании, что тот уже встал на ноги и больше в денежном вспомоществовании не нуждается.

— Вот те на! Это катастрофа, Дживс!

— Да, сэр, досадное происшествие.

— Вот не думал, что дело так повернется.

— Должен признаться, сэр, что я и сам не предвидел подобного обстоятельства.

— То-то он, наверно, с ума сходит, бедолага.

— Да, сэр, мистер Биккерстет несколько обескуражен. У меня сердце сжалось.

— Надо что-то предпринять, Дживс.

— Да, сэр.

— Вам ничего такого в голову не приходит?

— В настоящий момент нет, сэр.

— Ни за что не поверю, что все так безнадежно.

— Любимой сентенцией одного из моих бывших хозяев — нынешнего лорда Бриджуотера, как я вам, кажется, уже докладывал, — было: «Безвыходных положений не бывает». Мы, без сомнения, изыщем средство помочь мистеру Биккерстету в его затруднении, сэр.

— Вы уж постарайтесь, Дживс.

— Приложу все силы, сэр.

Я прошел к себе и начал одеваться к ужину. На душе у меня кошки скребли. Можете представить, в каких я был растрепанных чувствах, если чуть не надел к смокингу белый галстук. И в ресторан-то я отправился не потому, что проголодался, а чтобы скоротать время. Ох и стыдно же мне было ковыряться в меню, зная, что бедняга Бикки скоро будет пробавляться бесплатным супом для безработных.

Когда я вернулся домой, старый Чизик уже улегся на боковую, а Бикки, нахохлившись, сидел в кресле и горевал вовсю. Из уголка губ свисала сигарета, глаза почти остекленели,

— Не убивайся ты так, старина, — сказал я. Бикки схватил стакан и залпом его опрокинул, совсем упустив из вида, что в стакане ничего нет.

— Пропал я, Берти, — выговорил он и повторил номер со стаканом. Но, видно, легче ему от этого не стало.

— Эх, Берти, случилось бы это неделей позже! В субботу я должен был получить перевод за этот месяц. Получил бы и открыл дело: в журналах все пишут, есть верный способ заработать уйму денег. Накопить несколько долларов и устроить куриную ферму. Разводить кур — чем плохо? — От этой мысли он было оживился, но тут же сник. — Э, что толку? Все равно денег нет.

— Ну-ну, старина. Тебе стоит только заикнуться.

— Огромное тебе спасибо, Берти, но я тебя грабить не стану.

Вот так всегда. Те, кому ты готов помочь деньгами, не берут, а те, кому бы ты и гроша не дал, норовят чуть ли не сесть тебе на голову и обчистить карманы. А так как деньги у меня не переводились, то людишки этой второй категории ко мне так и липли. Сколько раз в Лондоне, пробегая по Пиккадилли, я слышал за спиной возбужденный отрывистый лай жаждущего перехватить в долг и чувствовал на затылке его горячее дыхание. Всю жизнь я осыпал щедротами прощелыг, которых на дух не переносил. И вот теперь, когда из меня так и сыпятся дублоны и песо и мне не терпится ими поделиться, бедняга Бикки, у которого в карманах ветер гуляет, отказывается наотрез.

— Тогда остается последняя надежда.

— Какая?

— Дживс.

— Что прикажете, сэр?

Я обернулся. Предупредительный Дживс уже был тут как тут. Откуда только у него эта удивительная способность вырастать как из-под земли! Бывает, сидишь себе в старом кресле, задумаешься, а стоит поднять глаза — он уже перед тобой. Бедняга Бикки струхнул не на шутку. Он взвился с кресла, как вспугнутый фазан. Я-то к Дживсу уже привык, но в прежнее время и я чуть не откусывал себе язык от неожиданности, когда он вот так ко мне подкрадывался.

— Вы меня звали, сэр?

— Ах, вы уже тут, Дживс.

— Разумеется, сэр.

— Что-нибудь придумали, Дживс?

— Придумал, сэр. После нашего последнего разговора я, как мне представляется, нашел способ, который поможет нам выйти из положения. Я бы не хотел показаться дерзким, сэр, но, по-моему, мы недоучли, что источником дохода может послужить его светлость.

Бикки хохотнул таким смешком, который иногда называют «глухим»: этакое язвительное гортанное угуканье, как будто кто-то полощет горло.

— Я вовсе не имел в виду, сэр, что нам удастся убедить его светлость предоставить искомую сумму, — объяснил Дживс. — Я лишь позволил себе взглянуть на его светлость как на собственность, которая в настоящее время лежит, если можно так выразиться, мертвым грузом и все же вполне может быть употреблена с пользой.

Бикки посмотрел на меня с недоумением. Признаться, я и сам мало что понял.

— Нельзя ли пояснее, Дживс?

— Мой план, сэр, сводится к следующему. Его светлость — личность в некотором роде выдающаяся. Жители же этой страны, как вам, сэр, без сомнения, известно, имеют исключительную страсть обмениваться рукопожатиями с выдающимися личностями. Мне подумалось, что в числе ваших знакомых или знакомых мистера Биккерстета наверняка найдутся люди, которые с охотой заплатят небольшую сумму — скажем, два-три доллара — за право быть представленными его светлости, что даст им возможность пожать ему руку.

Бикки не очень-то поверил.

— По-вашему, есть на свете такие олухи, которые даже раскошелятся, лишь бы поручкаться с моим дядюшкой?

— Моя тетя, сэр, заплатила пять шиллингов молодому человеку, который однажды в воскресенье привел к ней в гости живого киноактера. Это очень подняло ее престиж в глазах соседей.

Бикки начал колебаться.

— Ну если вы думаете, что дело выгорит…

— Я в этом совершенно убежден, сэр.

— А ты, Берти?

— Я — за, старина. Обеими руками — за. Очень стоящая затея.

— Благодарю вас, сэр. Других распоряжений не будет? Спокойной ночи, сэр.

И Дживс выплыл из комнаты, а мы с Бикки принялись обсуждать детали.

Пока мы не начали операцию по превращению старого Чизика в доходное предприятие, я и не представлял, до чего же туго приходится биржевым воротилам, покуда покупатели не раскачаются. Сегодня, встречая в репортажах с биржи обычную фразу «Торги открылись в спокойной обстановке», я сочувствую биржевикам от всей души. Как я их понимаю! Наши торги тоже открывались в спокойной обстановке. Если бы вы только знали, как трудно было подогреть интерес покупателей к нашему старикану! К концу недели у нас в списке значился только один человек — хозяин магазина деликатесов из того квартала, где жил Бикки. Да и от него проку было мало, потому что он вздумал расплатиться не живыми деньгами, а ломтиками ветчины. Потом замаячил проблеск надежды: брат ростовщика, у которого занимал Бикки, пообещал выложить за знакомство с Чизиком десять долларов наличными. Однако сделка не состоялась: этот Фрукт оказался анархистом и, вместо того чтобы жать старикану руку, собирался дать ему пинка. Ну и намучился я, уламывая Бикки отказаться от этого предложения, — а то он уже было нацелился сгрести монету и в дальнейшее не вмешиваться. По-моему, он посчитал брата ростовщика человеком высокой доблести, благодетелем рода человеческого.

Так бы мы, наверно, и махнули рукой на эту затею, если бы не Дживс. Что ни говори, а Дживс в своем роде единственный и неповторимый. Я такого ума и находчивости ни в ком не встречал. Как-то утром он заскользнул ко мне в комнату с чашкой доброго старого чаю и намекнул, что у него есть новость.

— Сэр, вы позволите вернуться к вопросу о его светлости?

— С этим кончено. Мы решили свернуть дело.

— Как, сэр?

— Все равно ничего не получится. Мы так никого и не уговорили.

— Мне представляется, сэр, что эту сторону дела я могу взять на себя.

— Вам что, удалось кого-то раздобыть?

— Да, сэр. Восемьдесят семь джентльменов из Птицбурга. Я подскочил на кровати, расплескивая чай.

— Из Птицбурга?

— Птицбург, штат Миссури, сэр.

— Где вы их откопали?

— Вчера, сэр, поскольку вы предупредили, что уходите из дома на весь вечер, я позволил себе посетить театральное представление и в антракте разговорился с джентльменом, занимавшим соседнее кресло. Мое внимание, сэр, привлекло несколько аляповатое украшение в его бутоньерке — крупный синий значок с надписью «Птицбург себя покажет!», выведенной большими красными буквами. Не самое удачное дополнение к вечернему костюму джентльмена. К своему удивлению, я заметил в зрительном зале немало лиц с подобными же украшениями. Я осмелился полюбопытствовать, что они означают, и получил ответ, что эти джентльмены, числом восемьдесят семь человек, прибыли из небольшого городка в штате Миссури, именуемого Птицбургом. Их поездка, насколько я понял, имеет целью исключительно увеселительное времяпрепровождение и светское общение. Мой собеседник весьма пространно описал развлечения, которые намечены на время их пребывания в этом городе. В числе прочего он с изрядным удовольствием и гордостью упомянул то обстоятельство, что столь многочисленная депутация была представлена одному знаменитому боксеру и удостоилась его рукопожатия. Это навело меня на мысль сделать им предложение касательно его светлости. Одним словом, я договорился, что завтра вечером, если вы дадите на то свое согласие, вся депутация явится к его светлости на аудиенцию.