Парк юрского периода - Крайтон Майкл

Раптор появился снова, он выскочил на свет, а затем, взвизгнув, отпрыгнул в сторону. Похоже, он действительно пытался сбить их с толку. Дженнаро нахмурился.

— Насколько они умны? — спросил он.

— Если считать, что они близки к птицам, — сказал Грант, — то их ум приведет вас в восхищение. Последние исследования показали, что серый попугай обладает способностью к абстрактному мышлению ничуть не меньше шимпанзе. А шимпанзе вполне в состоянии освоить элементы человеческого языка. Так вот, исследователи обнаружили, что эмоциональное развитие попугаев соответствует развитию трехлетнего ребенка, однако их ум не подвергается сомнению, попугаи могут мыслить символами.

— Но я никогда не слышал, чтобы попугай кого-нибудь убил, — проворчал Дженнаро.

Издалека доносился шум прибоя. Вулканические испарений остались уже позади, теперь перед Грантом и его товарищами расстилалась местность, усеянная большими валунами. Маленький раптор взобрался на камень и вдруг исчез.

— Куда он мог подеваться? — удивилась Элли. Грант прислушивался к звукам, раздававшимся в наушниках. Писк прекратился.

— Он убежал.

Они торопливо пошли вперед и обнаружили среди скал небольшую нору, похожую на кроличью. Диаметром она была примерно в полметра. Пока они ее разглядывали, звереныш появился снова, он щурился на солнце и моргал. А затем ускакал.

— Ни за что! — воскликнул Дженнаро. — Я туда ни за что не полезу!

Грант не промолвил в ответ ни слова. Они с Элли начали доставать снаряжение. Вскоре Грант присоединил к портативному монитору маленькую видеокамеру. Он привязал к ней веревку, включил камеру и спустил ее вниз, в нору.

— Да вы так ничего не увидите! — сказал Дженнаро.

— Ничего, пусть будет хоть так. — откликнулся Грант.

В верхней части норы было не так уж темно, и они смогли разглядеть гладкие грязные стены. А затем проход резко расширился. В наушниках послышался какой-то визг. Потом более низкий, трубный звук. Потом новые шумы — их явно издавало множество животных.

— Да, это похоже на гнездо, — сказала Элли.

— Но ведь вы ничего не видите! — воскликнул Дженнаро и утер пот со лба.

— Не вижу, — согласился Грант. — Но зато слышу. Он еще немного послушал, а затем вытащил камеру из норы и положил на землю.

— Ладно, давайте начинать.

Грант полез к норе. Элли достала фонарь и электрошокер. Грант надел противогаз и неловко пополз по-пластунски.

— Вы шутите?! Неужели вы действительно собираетесь сюда залезть? — ахнул Дженнаро. Грант кивнул.

— Меня это не вдохновляет. И все же я полезу туда первым, за мной — Элли, за ней — вы.

— Погодите, погодите минутку! — встревожился Дженнаро. — Почему бы нам сперва не забросать нору гранатами с нервно-паралитическим газом? А уж тогда можно и спуститься. Вам не кажется, что это более разумно?

— Элли, вы достали фонарь? Элли протянула Гранту фонарь.

— Ну, так что? — продолжал настаивать Дженнаро. — Что вы на это скажете?

— Да я бы с удовольствием, — откликнулся Грант и полез в нору. — Но вы когда-нибудь видели, как умирают, отравившись газом?

— Нет...

— Обычно это вызывает конвульсии. Страшные конвульсии.

— Ну, мне очень жаль... это, конечно, неприятно, но...

— Послушайте, — перебил его Грант. — Мы должны спуститься сюда и посмотреть, сколько динозавров вылупилось из яиц. Если сперва отравить животных, то они в судорогах упадут на гнезда, и мы не сможем разглядеть, что в них лежало. Поэтому так поступить нельзя.

— Но...

— Вы создали этих животных, мистер Дженнаро.

— Я их не создавал!

— Они были созданы благодаря вашим капиталам. И вашим усилиям.

Вы помогли создать их. Так что они — ваше творение. И вы не можете их теперь убить просто потому, что у вас пошаливают нервишки.

— Да какие, к черту, нервишки? — вскричал Дженнаро. — Я напуган до смерти...

— Пошли за мной! — скомандовал Грант. Элли протянула ему электрошокер. Он начал спускаться в нору, ворча. — Тесновато тут.

Грант выдохнул воздух, вытянул руки и вдруг, тихо охнув, исчез.

На Элли и Дженнаро зловеще смотрела черная, зияющая дыра.

— Что с ним случилось? — в тревоге заметался Дженнаро.

Элли подошла к норе и, наклонившись, прислушалась. Включив рацию, она негромко позвала:

— Алан!

Последовало долгое молчание. Наконец до них донесся слабый голос:

— Я здесь.

— Все в порядке, Алан?

Опять долгое молчание. Когда Грант все же заговорил, его голос звучал как-то странно; в нем был чуть ли не благоговейный ужас.

— Все отлично, — ответил он.

Почти парадигма

Оставшийся в гостинице Джон Хэммонд мерил шагами комнату Малкольма. Хэммонд нервничал, ему было не по себе. Последний приступ красноречия отнял у Малкольма все силы, и он впал в кому. Хэммонду стало казаться, что он вот-вот умрет. Конечно, они вызвали вертолет, но Бог знает, когда этот вертолет появится на острове. При мысли о том, что Малкольм может умереть, Хэммонд преисполнился тревоги и ужаса.

И вот парадокс! Хэммонд переживал возможную гибель Малкольма так остро именно потому, что он терпеть не мог математика. Он расстраивался из-за него больше, чем расстраивался бы из-за лучшего друга. Хэммонд чувствовал, что смерть Малкольма станет для него как бы последней отповедью, а этого Хэммонд перенести не мог.

В комнате пахло ужасно. Просто ужасно! Это был запах разлагающейся человеческой плоти.

— Все... пара... — пробормотал, поворачиваясь на подушке, Малкольм.

— Он что, приходит в себя? — встрепенулся Хэммонд.

Хардинг покачал головой.

— А что он сказал? Какая пара?

— Я не понял, — пожал плечами Хардинг. Хэммонд опять зашагал по комнате. Он пошире растворил окно, чтобы проветрить комнату. Наконец он не вытерпел и сказал:

— Как, по-вашему, на улице сейчас не опасно?

— Думаю, нет, — откликнулся Хардинг. — Я думаю, сейчас здесь все в порядке.

— Ну, тогда я пойду прогуляюсь.

— Хорошо, — кивнул Хардинг.

Он вводил Малкольму внутривенно антибиотики.

— Я скоро вернусь.

— Ладно-ладно.

Хэммонд вышел на яркий солнечный свет, недоумевая, с какой стати он начал оправдываться перед Хардингом?! Ведь Хардинг всего-навсего его служащий! Перед ним совершенно не нужно оправдываться.

Хэммонд вышел из ворот и оглядел Парк. Наступал вечер, туман слегка рассеялся, и время от времени на небе показывалось заходящее солнце. Вот и сейчас оно вынырнуло из-за туч, и Хэммонд воспринял это как доброе предзнаменование. Что бы там ни говорили, он был уверен, что у Парка есть будущее. И даже если этот неуравновешенный болван Дженнаро решил сравнять Парк с землей — ну и пусть!

Хэммонд знал, что в двух разных сейфах в конторе «Ин-Джин» в Пало-Альто хранится несколько дюжин замороженных эмбрионов. Их запросто можно вырастить снова на другом острове, в любом другом уголке земного шара. Мало ли что здесь были проблемы?! В следующий раз он их решит! Так и достигается прогресс — путем решения проблем...

Размышляя об этом, Хэммонд пришел к выводу, что Ву не очень-то подходил для данной работы. Он слишком легкомысленно, небрежно относился к их великому начинанию. И потом он был одержим идеей усовершенствования динозавров. Вместо того, чтобы их сразу сделать как надо, он стремился их усовершенствовать. У Хэммонда зародилось смутное подозрение, что именно это и повлекло за собой крах.

Ву во всем виноват!

Хэммонду также пришлось признать, что и Джон Арнольд не соответствовал занимаемой должности главного инженера. У Арнольда был внушительный послужной список, однако он вымотался и стал докучливым паникером. Он был человеком неорганизованным и все время что-то забывал. Что-то очень важное...

— Да, действительно ни Ву, ни Арнольд не обладали важнейшим свойством, необходимым для столь грандиозной работы, — решил Хэммонд. Им не хватало полета фантазии. Они не могли увидеть в своих мечтах потрясающий парк, где дети будут припадать к ограде, восхищенно глазея на необыкновенных существ, словно сошедших со страниц их сборников сказок. Да, Ву и Арнольд не умели фантазировать по-настоящему. Не умели видеть будущее. И мобилизовать все ресурсы, чтобы превратить волшебное видение в реальность.