Кендермор - Мари Кирхофф

— Вскрывайте еще бочку. Мой дядюшка наконец женится!

ГЛАВА 25

За ночь смерчи и молнии покинули земли Гудлунда, и следующая заря над Кендермором занималась на безоблачном, чистом, как слеза, небе.

В полдень Трапспрингер Лохмоног и Дамарис Метвингер обвенчались в комнате кендерморского Совета. Церемонию провел отец невесты, мэр Мерлдон Метвингер.

Дамарис нарядилась в ярко-желтое платье, великолепно гармонирующее с ее светлыми волосами. Платье украшали крохотные зернышки жемчужин вперемешку с кремовыми бусинами кошачьего глаза. В хохолок, разделенный на шесть прядей, которые, в свою очередь, она заплела в косички, были пропущены ленты с золотыми нитями, а венчало все это великолепие нежнейшее перышко небесного цвета. Ее тоненькие ручонки сжимали букет из цветов клевера, яблоневых веточек и нежнолиловых шаров чертополоха.

Трапспрингер облачился в лучший свой бархатный черный плащ, сверкающе белую тунику и рубиновые брюки. Голова его осталась непокрытой, равно как не было обуви на ногах жениха и невесты. Кендеры почитали это символом множества дорог (а также множества пар башмаков), которые им предстоит истоптать вместе за долгие годы счастливого супружества. Тассельхофф, в выстиранных синих штанишках и неизменных куртке и тунике, сопровождал своего дядюшку и был у него свидетелем. Из кармана его куртки свисали две сверкающие серебристые ленточки. После недолгих раздумий Дамарис выбрала себе в сопровождающие раскрасневшегося Вудроу, по такому случаю одевшего новую муслиновую сорочку с рукавами должной длины.

Горделиво улыбаясь, мэр Метвингер расправил полы своего фиолетового одеяния главы города и, глубоко вздохнув, приготовился на одном дыхании выдать речь, которая станет началом традиционно длинной, но не подчиняющейся правилам кендерской церемонии венчания.

— Папочка, — сказала Дамарис, еще крепче сжав руку Трапспрингера, — не ограничишься ли на этот раз сокращенным вариантом? Нам бы хотелось еще побывать на празднестве по поводу Осенней Ярмарки…

— Но торжества начнутся только завтра, так ведь? — с явным облегчением промолвил мэр. После удара головой он все еще испытывал трудности с составлением длинных предложений и в особенности речей, где этих предложений было больше, чем четыре.

— Итак, хочешь ли ты взять ее в жены, а ты желаешь ли стать его женой?

— ДА! — в один голос крикнули они.

— Да будет так! — радостно провозгласил мэр. — А теперь давайте праздновать!

Тассельхофф нежился на осеннем теплом солнышке, опираясь о ствол одного из деревьев, растущих на территории Дворца. Перемещение Осенней Ярмарки в практически нетронутую пожаром серево-восточную часть города оказалось единственной уступкой, которую население Кендермора сделало опустошению, обрушевшемуся недавно на их любимый город. Но давнюю кендерскую мудрость — "не все так плохо, как может показаться с первого раза" — тут же применили к разрушенным строениям. Члены городского Департамента жилищного строительства не замедлили высыпать на улицы со стопками пергамента, разрабатывая макеты "нового вида" города. "Город в скором времени полностью преобразится!" — радостно соглашались друг с другом они. К сожалению, редко кто из них столь же охотно соглашался с проектами, предложенными остальными членами департамента.

А тем временем на месте руин возводились новые здания из камня, и горожане с энтузиазмом принялись осваивать непривычную для них деятельность.

Тассельхофф услышал поблизости голоса Финеса и Винсинта.

— С твоими мускулами да моими мозгами, — разглагольствовал Финес, — мы мог-

ли бы сорвать приличный куш, проводя группы туристов из Кендермора в Башню Высшего Волшебства.

— Ну, не знаю, — Винсинт задумчиво поскреб широкий, покатый лоб.

— Я тебе говорю, — обхаживал его Финес, — это же золотая жила, которая только и ждет, чтоб ее раскопали! Я организую туры, ты отводишь желающих к Руинам и в безопасности проводишь к Башне через рощу. При хорошем раскладе мы за пару лет обеспечим себе безбедную старость!

— Но из твоих слов следует, что большую часть работы должен делать я!

— Ты что, шутишь? — взвизгнул Финес. — Я должен торчать тут и заниматься нудной тягомотиной — составлением графиков, бронированием мест, рекламой, закупкой припасов — пока ты просто там прогуливаешься! Но так и быть, я согласен возложить на себя эти тяжкие обязанности за чуть более высокий процент из прибыли в мою пользу… скажем, за восемьдесят процентов, а?

— Да ты что? — ахнул Винсинт, чуть не задохнувшись от гнева.

На зеленую траву рядом с Тасом опустился Вудроу и протянул ему одну из двух кружек принесенного им свежеотжатого клубничного сока. Юноша тоскливо поглядывал на торговые палатки, на торговцев овощами, на маленькую свадебную процессию у дверей открытой столовой.

— Я продолжаю видеть среди них госпожу Хорнслагер, — тихо сказал он. — Она так надеялась довезти до этой ярмарки арбузы прежде, чем те испортятся.

— Знаю, и тоже скучаю за ней, — ответил Тассельхофф. Некоторое время оба молчали.

— И что ты собираешься делать теперь? — наконец спросил Тас и сделал долгий глоток свежего клубничного сока.

Вудроу жевал тоненький стебелек травы.

— С тех пор, как я потерял вас в Порт Балифоре, я долго над этим размышлял, — ответил он. — Последние несколько недель очень многому научили меня, но в особенности я усвоил то, что жизнь слишком коротка, во всяком случае, человеческая, — добавил он серьезно. — Мне хотелось бы немного поразвлечься, но так, чтобы не подвергаться опасности; вот я и подумал, может стоит вернуть дело госпожи Хорнслагер и заняться торговлей? Я довольно-таки поднаторел в этом, наблюдая за ней.

Он поднял на Таса вопрошающие глаза.

— Что скажете?

— По мне, так просто замечательно! — воскликнул Тас, пожимая ему руку.

Вудроу задумчиво откусил верхушку стебля.

— А однажды я вернусь в Соламнию и заключу мир со своим дядюшкой Гордоном. Но это будет потом.

Решительно тряхнув соломенной копной волос, он отогнал мрачные мысли.

— А что вы? Чем собираетесь заняться?

Тассельхофф сорвал пушистый одуванчик и дунул на него, заставив белоснежный пух унестись по ветру.

— Я и сам думал об этом. Знаешь, я ведь давно не видел своих родителей — с тех самых пор, как отправился в Странствие. Я собирался поискать их вчера тут, в Кендерморе, но со всеми этими пожарами, торнадо и ветрами оказался немножко занят.

Тассельхофф вздохнул, и когда заговорил снова, на лице его отразилось столь нехарактерное для кендеров сожаление.