Не жизнь, а роман! (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Хватило визита к двум мастерам, чтобы понять, что именно такие, как она - лакомая добыча для поживы. Нуждающаяся в деньгах сеньора - это как вывеска для призыва «обмани меня».

Катерина не смогла продать медальон, хотя, видя её упёртость, один из мастеров поднял цену, но это было бессмысленно. Оставалось надеется на то, что ага, освободившись от навалившихся на него дел, поможет продать украшение по хорошей цене и не выставит её из дома сразу после праздника. Бертрана она собиралась вывезти, несмотря ни на что.

Вернувшись, она сразу была вовлечена в кутерьму. Женщины собрались вместе и обсуждали недавнее происшествие, заинтересованно смотрели в сторону гостьи. Потом в помещение внесли большую каменную плиту, поставили её на пол, и все расселись вокруг на подушках.

После короткой молитвы было позволено угощаться. Катя с удивлением отметила, что не все женщины были мусульманками.

- Это язычницы, - шепнула ей соседка справа, - верят в солнце, ветер и мать кобылицу, -хихикнула она.

- Не слушайте эту завистницу, - наклонилась к Катерине соседка с другой стороны, - свет и огонь в их вере всего лишь зримое воплощение Бога в нашем мире. А верят они в осознанность действий, в гармонию духовного тела и физического...

- Что ты болтаешь? Хочешь склонить нашу гостью в их веру? «Счастье тому, кто желает счастья другим*», - насмешливо процитировала кого-то соседка справа, но спор затих, не успев разгореться.

(Речь идёт о зороастризме. В основе этого учения - свободный нравственный выбор человеком благих мыслей, слов и деяний. В древности и в раннем средневековье зороастризм был распространён на территории Азии. )

Ввели Юмна и женщины вручили ему подарки. Мальчик улыбался, благодарил и торопился уйти на мужскую половину, однако, Кате было приятно, что её дар заинтересовал его и он не выпустил лабиринт из рук. Потом все вышли в сад, чтобы посмотреть на приглашённых танцовщиц, после уже сами танцевали. В какой-то момент к Катерине подошла богато одетая красивая женщина средних лет и прошипела ей в ухо:

- Если ты не уберёшься отсюда завтра, то пожалеешь.

Это было предупреждение второй жены аги Яваша Айкун, и ответа не требовалось. Но ещё хуже оказалось, что после трудного и шумного дня Катю позвала к себе в покои байбише, чтобы вежливо намекнуть о том, что гостье пора домой.

- Меня задерживает невозможность продать украшение, - попробовала Катерина воспользоваться заинтересованностью старшей жены в её скором отъезде.

- Для вас сделано немало, вы злоупотребляете нашим радушием, - размеренно произнесла каждое слово байбише и удостоила Катю долгим взглядом, чуть сдвигаясь в сторону, чтобы гостья увидела валяющийся свой подарок для Юмна в разломанном виде, но той отступать было некуда.

- Я понимаю, что раздражаю вас, но...

- Нет, не понимаете. Ваше присутствие сделало несчастным моего мужа. Он переживает измену и казнь Мануш, предательство родственника, дети остались без матери, а ещё вы тут улыбаетесь, провоцируя Айкун на решительные шаги.

- Да, конечно. Благодарю вас за возможность отдохнуть в вашем доме. Завтра же я попрощаюсь с вами.

- Я рада, что вы правильно поняли меня. Не стоит лишний раз подвергать свою жизнь опасности, - намекнула байбише и, отвернувшись к окну, показала, что аудиенция окончена.

Оставалось только раскланяться и подготовить свои вещи для путешествия.

Прибежавшая Дохик молчаливо забрала наряды, выданные агой, и шепнув, что Айкун действительно затевает какую-то пакость, быстро выбежала.

Рано утром, Катерина попросила агу Яваша встретиться и, опустившись на колени, протянула ему медальон с просьбой отпустить графа Раймунда де Тулузе.

Трястись над медальоном в надежде выручить за него пару ослов, было унизительно, уж лучше действительно положиться на судьбу, спасая мужчину из рабства.

Ага долго покачивался с носка на пятку, пытаясь что -то сказать, но лишь тяжело вздохнул и пригласил её в беседку. Там их дожидался какой-то важный старик в огромном тюрбане с письменными принадлежностями. По велению аги он написал бумагу о даруемой свободе сеньору Бертрану де Бланшфору с его воином Клодом Гарунским и ещё один документ, в котором был подробно описан медальон, послуживший платой за графа де Тулузе. Старик писал медленно, и пока он ещё оформлял первый свиток, ага Яваш ненадолго вышел, оставляя Катерину со стариком. Правда, при выходе из беседки стоял Рутгер и человек, сопровождающий чиновника, но все равно было странно, что ага ушёл.

Катя никогда бы не догадалась, что в это самое время уводящих на работы рабов остановили и вернули графа для разговора с агой.

- Вы знаете, что жена Бертрана де Бланшфора выкупает вас?

- Я надеялся на это, - гордо приподняв голову, неприязненно выдавил Раймунд. Ему не только думать о том, что его жизнь в руках Катрин было неприятно, но даже говорить об этом коробило. Как будто он восхваляет эту ведьму.

- Сеньор де Бланшфор знает об этом?

- Да, он мой друг, - и вновь неприятное чувство кольнуло его в груди. Как же унизительно полагаться на чужого вассала, когда ранее сам был сюзереном и мог позволить себе дарить свою милость, благорасположение.

- Ах, вот оно в чём дело, - графу показалось, что толстяк ага не одобряет действия ведьмы в отношении его. Он бы проткнул эту тушу мечом, а вынужден быть вежливым и делать вид, что уважает его.

- Да, это дело чести! - не удержался Раймунд, показывая своё превосходство.

- Чести? Женщина не может отказать мужу, а друг обязан ценить дружбу и его долг сделать всё возможное, чтобы вызволить вас. Так?

- Совершенно верно.

- А где же ваша честь, почему она позволяет вам принять самопожертвование четы Бланшфор?

- Не понимаю.

- Ваше освобождение ставит их под угрозу.

- Я не понимаю, что вы от меня хотите. В вашей власти отказать сеньоре и назначить другую плату за меня, но... вы этого не сделали?

- Не сделал, но у меня к вам предложение. Вы остаётесь у меня, дожидаясь выкупа, и выполняете более лёгкую работу. Вы же говорите на разных языках?

Дождавшись кивка, Яваш, продолжил:

- Вы можете заняться переводом старинных свитков и записывать их для меня.

- Я умею писать только по-французски и то не делал этого с юношества.

- Но вы же знатный человек, разве с вами не занимались?

- Я не монах, чтобы ковыряться в свитках, а воин, правитель.

- Хм, ну что ж, - Яваш вглядывался в лицо графа и, покачав головой, больше самому себе сказал, что, видно, так угодно Аллаху. Вернувшись в беседку, он дождался оформления всех бумаг, вручил их Катерине и ушёл, пожелав доброго пути.

Она ощущала его недовольство, но не могла понять, чем провинилась перед ним. Оставаться в доме аги больше не было возможным и, посмотрев на поджавшего тонкие бесцветные губы старика, который не скрывал своего резкого неодобрения щедростью аги Яваша по отношению к выкупу подаренных атабеком пленных, отправилась к бараку.

Господина Яхьи не было, но показав бумаги бывшему надсмотрщику, она получила желаемое. Откуда-то сбоку вывели мужа, Клода и графа, которые с недовольным видом держали в руках дешёвые щиты и простенькое оружие. Их вооружили не пригодившимися трофеями, которые и выкинуть жалко - и перековывать одна морока.

Потом мужчин с Катериной проводили к выходу, возле которого уже ждал Рутгер с Морковкиным. Катя знала, что многие обитатели дома подглядывают за ней в оконные проёмы и поэтому, прежде чем уйти, она низко поклонилась. Как бы то ни было, всё могло сложиться значительно хуже. Ага забрал бы выкуп сразу и она оказалась бы в точно таком же положении как сейчас. Может, прав Берт, всё у них получится, ведь мужчинам дали хоть какое-то оружие...

Глава 13. Молитвы и искры.

Один не разберёт, чем пахнут розы,

Другой из горьких трав добудет мёд...

Кому-то мелочь дашь, навек запомнит,