Западня для ведьмы - Антон Орлов

Краем уха он услышал разговор двух фонарщиков. Мол, полиция разлютовалась – останавливают всех подряд и требуют: сними шляпу. А это злодейское нарушение людских прав, нет же в Овдабе такого закона, чтобы перед каждым представителем власти шапку долой!

Они видели в этом «наступление тирании», а Дирвен сразу понял, что тирания тут ни при чем, это идет охота за ним.

Держась переулков потемнее и мглистых проходных дворов, он добрался до порта, но вскоре стало ясно, что в ближайшее время ему не уплыть. Всех подряд проверяют, так и рыщут. Другое дело, будь у него хороший маскировочный амулет, тогда он смог бы потягаться с ищейками и пробраться втихую на какое-нибудь судно под ларвезийским флагом.

Унеся ноги из порта, он выбрался на заваленную строительным мусором набережную. Старый парапет разломали, новый еще не поставили, его заменяло дощатое ограждение. Овдейская белая ночь, все кажется зыбким и смутным, но хотя бы видны очертания домов, заборов, мусорных куч, а в Ларвезе в это время сплошная звездная темень.

В канале за ограждением плеснуло. Глянув вниз, Дирвен содрогнулся от неожиданности и отвращения. Из свинцовой воды высунулась осклизлая черная морда топляна – вытянутая, как у лошади, усеянная шипами и наростами. Над каналом растекся острый запах подгнивших водорослей. С тихим всплеском появилась еще одна такая же тварь, а маячившее рядом с ними белесое пятно – первое впечатление, будто утопили ком теста, – оказалось скуластым лицом русалки, которая вынырнула вслед за топлянами.

Ее торчащие белые груди выглядели мраморными, мокрые волосы облепили голову, бледные губы улыбались призывно, с примесью шалого морского безумия. Заметив парня, она рассмеялась хриплым чарующим смехом.

– Эй, ты нас видишь?

Дирвен отвел взгляд. Русалкам не стоит смотреть в глаза, а защита у него сейчас не самая лучшая.

– Меняться хочешь? – это прозвучало непринужденно, словно они давно знакомы и сегодня им уже выпадал случай поболтать, а все равно в ее голосе сквозил щекочущий водяной холодок. – У меня есть «Непотопляй», сняла позавчера с утопленника. А может, позапозавчера, дни похожи, как волны, их недолго перепутать. Что скажешь?

– С утопленника? – саркастически уточнил Дирвен (на суше он был в безопасности, у русалки рыбий хвост, да и топлянам, у которых лошадиные ноги с копытами, в этом месте на отвесную набережную не выбраться). – Ага, хорошая, стало быть, штучка, безотказная!

«Непотопляй» – артефакт, назначение которого понятно из названия: его обладатель нипочем не утонет, даже если вовсе не умеет плавать, – вода будет выталкивать его, словно пробку.

– Тот человек не утоп, помер от холода и жажды, я сняла амулет с распухшего мертвеца, который качался на волнах, словно дурно пахнущий островок, – морская дева хихикнула, демонстрируя свое русалочье чувство юмора. – Хочешь его?

– Ты имеешь в виду амулет?

Обговаривая сделку с кем-нибудь из волшебного народца, надо уточнять все детали, не оставляя места для неоднозначных толкований. А то ляпни на такой вопрос «да» – и к твоим ногам вышвырнут распухший посинелый труп.

Русалка засмеялась, запрокинув голову, и топляны, вторя ей, гулко забулькали.

– Да, да, амулет! Отдам его тебе, если согласен меняться.

– На что?

Волшебный народец не врет. Если она говорит, что у нее есть «Непотопляй», – значит, и вправду есть. И Дирвен знал наизусть клятву, которую надо стребовать с этих хитрых тварей, чтобы не вздумали морочить голову.

– Вон там за кучей лежит человек. Притащи его да столкни к нам. Живого. Взамен получишь «Непотопляй». – Русалка, словно дразня, помахала шнурком, на котором болталась почти неразличимая подвеска – особая разновидность морской гальки, должным образом обработанная и заклятая.

– Да идите вы, гады, к демонам поиметым! – возмутился Дирвен. – Еще чего придумали…

Он сердито зашагал прочь вдоль невысокой ограды, за которой плескалась маслянисто-черная вода. Возле кучи мусора прикорнул пьяный в замызганном отрепье. Дирвен пихнул его ногой в бок, но тот не проснулся. Придурок. Его тут сожрать мечтают, уже и салфетки вот-вот повяжут, а он дрыхнет. Судя по виду, это был один из тех отщепенцев, которые не умеют быть законопослушно счастливыми в благословенной Овдабе и скатываются на самое дно общества.

Наверху маячили сумрачными декорациями дома с освещенными окнами. Хорошо бы трактир. С голодухи заурчало в животе. Навстречу по лестнице кто-то спускался, тихо всхлипывая.

– Ой…

Едва не налетела на него. Девица с опухшим от слез лицом.

– Смотри, куда идешь! – зло буркнул Дирвен. – И… И вообще туда не ходи, а вдруг там водяной народец?

Не стал говорить, что сам только что видел русалку и двух топлянов. Кто попало их не увидит, а он сейчас простой парень, знать не знающий никакого волшебства. Может, Тавше избавит его от рога за то, что не пустил эту зареванную курицу к каналу?

Она снова всхлипнула и попыталась пройти мимо.

– Дура, кому сказано, туда нельзя!

Заступив дорогу, Дирвен уже собирался обругать ее похлестче, но тут кое-что заметил: из-под жакета с расстегнутыми нижними пуговицами выпирает живот вперед всего остального. Девчонки те еще предательницы, но если какая из них беременная, толкать ее или грязно бранить – последнее дело.

– Не ходи, а то пропадешь. Там что-то плескало – может, водяные твари. Нечего гулять ночью по таким местам у воды.

Девушка смотрела на него в замешательстве и в то же время с какой-то непонятной надеждой, словно вот-вот о чем-то попросит. Лет девятнадцать или немногим больше, одета опрятно и скромно, заплаканное круглое личико обрамлял капор с дешевыми кружевами.

– Ты знаешь Варловена Шеглица?

Чуть не брякнул «нет». А ведь ему, чтобы поужинать без риска, хорошо бы к кому-нибудь присоседиться. Люди Ферклица высматривают одиночку в зеленой шляпе. Возможно, на компании припозднившихся гуляк они будут обращать меньше внимания.

– Что с того, если знаю?

– Тогда не удосужишь ему говорить, что Уленанк его ждет? Он говорил, что будет выходить из трактира через час, было тогда светло, а время прошло много. Ты говори ему про меня, пожалуйста.

Да уж, имечко – язык вывихнешь, и еще акцент какой-то рваный. Иностранка.

– А ты ему кем приходишься?

– Я невеста. Из Руфагры приехала, мы будем жениться.

Дура. Выйти замуж не успела, а живот нагуляла. И имя дурацкое. По эту сторону Унского хребта ее звали бы Ульменда, Улинса или Уленга – куда красивее, правда же? И произнести всяко проще.

– У нас будет скоро наш маленький, – она положила ладонь на живот и сконфуженно улыбнулась сквозь слезы. – Поторопились очень, но скоро наша свадьба.

То-то жених от тебя по трактирам прячется, презрительно ухмыльнулся про себя Дирвен.

– Где нынче засел старина Варловен? – небрежно поинтересовался он вслух.

– Трактир «Добрая кружка». Ты будешь подойдешь туда, сможешь ему обо мне сказать?

– Да скажу, скажу. А ты, главное, к этому каналу не суйся, не собираешься ведь топиться?

– Нет, нет, – Уленанк испуганно захлопала слипшимися светлыми ресницами и замотала головой. – Мне грустно, и я хотела туда гулять одна. Люди говорят, благословенная страна, вода в городе без нечисть, даже по ночам не опасно.

Ага, как же. Неопасная такая компашка – русалка и два топляна, да еще под водой мало ли кто затаился. И все это общество только и мечтает о неосторожном прохожем. Официальные заявления овдейских магов и реальная действительность – это, как говорит учитель Орвехт, две разные материи. Должно быть, вход в канал был прегражден заклинанием-оберегом от волшебного народца, но вода переменчива, вода уносит, вода размывает, охранное заклятье ослабло, вовремя подновить не успели – и незваные гости уже в городе.

А Дирвену что с того? Его дело сторона, ему лишь бы поужинать, не нарвавшись на ищеек Ферклица.

– Идем отсюда, – он подхватил Уленанк под руку, пусть встречные думают, будто они вместе.

Рог никуда не делся. Пощупал сквозь потайной суконный карман – торчит на месте, даже не шатается.

Уленанк без умолку болтала с грустным оживлением. К тому времени, как дошли до двухэтажной кирпичной гостиницы, где она поселилась в ожидании свадьбы, Дирвен узнал о ней столько всего, что голова начала пухнуть.

В Руфагре у нее остались папа с мамой и две младшие сестренки. Родители не хотели, чтобы она вышла замуж за Варловена и вместе с ним уехала, а то люди болтают, что такие замужества добром не кончаются. Зря болтают, ведь они с Варловеном друг друга любят. А дома ее хотели выдать за шорника, у которого мастерская на соседней улице, пожилого вдовца, он был согласен взять ее даже в тягости, потому что его самого боги детишками обделили, и наследников нет. Варловен с Уленанк уехали тайком, а перед тем жених столько рассказывал о своей прекрасной стране и о том, как хорошо они будут жить в Овдабе, когда поженятся… Но здесь он стал совсем другим – грубым, безразличным, несколько раз на нее замахивался, словно хотел ударить, и каждый вечер пропадает с приятелями по трактирам. Зато ваша Овдаба и впрямь богатая страна, руфагрийские города против Абенгарта словно деревушки. Таких нарядных скульптур, каналов и фонарей Уленанк нигде раньше не видела.