Во мраке бытия - Рон Хаббард

Перед самым полуднем Хеллер направился ко входу в библиотеку. Это было весьма солидное здание, очень похожее по стилю на постройки древних римлян — десять огромных колонн по фасаду с огромным портиком над ними создавали впечатление чего-то величественного. А перед колоннами во всю ширину здания простиралась весьма торжественная лестница с пологими ступенями. Хеллер прошел мимо фонтана и статуи с надписью «альма матер» на постаменте. Небрежно взбежав по ступеням, он где-то на середине лестницы уселся на парапет.

Да, у него были все основания чувствовать себя разбитым. Я непрестанно посмеивался последние два часа, следя за его блужданиями по студенческому городку. Он направлялся то в одну, то в другую сторону, постукивая по плиткам своими шиповками. Это он устанавливал местонахождение классных аудиторий и бесчисленного множества залов, лабораторий, тренировочных площадок, которые ему в скором времени придется посещать. Время от времени он сверялся с компьютерной распечаткой и в конце концов обнаружил, что расписание у него действительно составлено таким образом, что ему то предписывалось одновременно присутствовать в двух различных аудиториях в одно и то же время, то вдруг выпадали свободные часы, когда он вообще нигде не должен был находиться, а в одном случае он должен был одновременно сидеть на лекциях сразу в трех залах. Я был в полном восторге. Даже сам великий Хеллер не в состоянии справиться с таким расписанием. И таким образом у него были расписаны все семь дней недели. И когда он вот так сидел под горячим полуденным солнцем, ему, должно быть, стало окончательно ясно, что здесь, на Земле, у него нет ни малейшей возможности получить диплом и приступить к выполнению своих дурацких планов, а значит, и осуществить возложенную на него миссию. И тут даже не потребуется никакого моего противодействия. Следовательно, у него не будет никакого шанса погубить меня.

Студенты, которых было здесь не так-то много, пробегали мимо него по лестнице. Это были молодые люди и девушки, чаще всего не очень хорошо одетые. Хеллер, пожалуй, выглядел моложе многих из них, несмотря на то что по возрасту был старше любого на несколько лет, а по опыту — честно говоря — на многие десятки лет. Как, должно быть, глупо он чувствовал себя здесь — офицер Флота его величества, оказавшийся вдруг на равных с этими наивными созданиями. Какая насмешка над ним да и над ними тоже. Я даже попытался вообразить, что бы они подумали, если бы узнали, что вот так, на виду у всех, сидит военный инженер с Волтара, уроженец области Аталанта на планете Манко, отстоящей от их Солнечной системы на добрую дюжину световых лет; награжденный звездами, каждая из которых выдается за добровольное и удачное выполнение пятидесяти срочных и опасных боевых заданий; способный разнести всю их планету на мельчайшие осколки или, наоборот, обладающий властью предотвратить вторжение, которое непременно закончится смертью их всех. Какая ирония судьбы. До чего же все они глупы! Мимо проходил парень с двумя девушками. Одна из них обратила внимание на Хеллера.

— О! — воскликнула она. — Ты что, из нашей бейсбольной команды?

— А я и не знал, что они уже сформированы, — заметил парень. — А почему ты в шиповках?

Хеллер окинул заинтересованным взглядом одну из девушек.

— Без шиповок не добежать до первой базы вовремя, — ответил он.

Они дружно расхохотались в ответ. А я так и не мог понять, что тут смешного. В любом случае (…) этот Хеллер. Вечно он говорит загадками. А кроме того, он просто не имеет права завоевывать себе популярность среди молодежи. Он — существо внеземного происхождения, чужак среди них. Но девушки были просто прехорошенькие.

— Маггинс, — представился юноша. — А это Кристин и Корал из колледжа Барнарда, это тоже часть Нью-Йоркского университета, но там у них одни женщины, бабье царство!

— Меня Джетом зовут, — сказал Хеллер.

— Заходи как-нибудь к нам, потреплемся, — пригласила Кристина.

Они снова рассмеялись, помахали руками на прощание и побежали вниз по ступенькам.

И тут появился Эпштейн. Он тащил с собой какой-то огромный рулон непонятно чего. Рулон был не меньше фута в диаметре, а сам свиток, если развернуть, наверняка был никак не меньше двенадцати футов в длину. Эпштейн остановился на пару ступенек ниже Хеллера. На нем был довольно потрепанный серый костюм, потрепанная серая шляпа, а в руках, помимо рулона, — исцарапанный и побитый дешевый атташе-кейс. Он плюхнулся на ступени, пытаясь отдышаться.

— Ну и как идут дела у мистера Эпштейна? — бодро обратился к нему Хеллер.

— Ой, только, пожалуйста, не называйте меня так, — оказал Эпштейн. — Я всегда в таких случаях чувствую себя неловко. Очень прошу вас, называйте меня просто Изей. Так меня обычно зовут.

— Хорошо. Но при условии, что вы будете звать меня Джетом.

— А вот это нет. Капитал ваш, а значит, вы старше. Поэтому мне полагается называть вас мистером Уистером.

— Вы, по-видимому, забыли, что с некоторых пор отвечаете за меня, — сказал Хеллер. — А это включает и заботу о моем моральном облике и самочувствии. — И он твердо заявил. — Впредь называйте меня Джет.

Такой оборот дела явно обескуражил Эпштейна.

— Хорошо, мистер Джет, — согласился он наконец.

На этот нюанс Хеллер, как видно, решил не обращать внимания.

— Ага, я вижу, вы нашли себе кое-что из одежды. Я очень волновался, что вся ваша одежда оказалась испорченной.

— О да. Я отлично выкупался под душем в гимнастическом зале, а потом получил от Армии Спасения два костюма, эту вот шляпу да еще портфель. Они выделили все это из фонда пожертвований. Я понимаю, что вам они могут показаться довольно-таки затрапезными, но, если бы я вдруг стал шикарно наряжаться, на меня сразу же стали бы обращать внимание и я обязательно впутался бы в какие-нибудь неприятности. Знаете, никогда не нужно выглядеть так, будто дела у вас идут слишком хорошо — вас тут же разразит громом.

При одном только взгляде на этого Эпштейна меня начинало мутить. Было совершенно ясно, что это типичный невротик, склонный к депрессии, усиленной манией преследования с оттенком обостренного религиозного чувства, что недвусмысленно проявлялось в его сосредоточенности на судьбе. Ну и запутает же он все хеллеровские дела. Невротики никогда и ни в чем не могут считаться компетентными. Но, с другой стороны, мне здорово повезло, что Хеллер напал именно на такого человека. Этот тип не может отвечать за свои-то поступки — что уж тут говорить о делах Хеллера.

— Ну что ж, сегодня вы по крайней мере лучше выглядите, — сказал Хеллер.

— Ой нет, я сегодня совсем выдохся. Мне пришлось проработать всю ночь, чтобы подготовить для вас эти предложения. А единственное место, где мне удалось пристроиться, оказалось студией искусствоведческого колледжа, поэтому мне пришлось воспользоваться и их материалами.

— Это то, что у вас в руках?

— Сверток, вы имеете в виду? Да, это именно оно и есть. Понимаете, в этой студии стояли только такие рулоны бумаги — они на них рисуют своих натурщиц. В таком рулоне длиннющие листы бумаги — футов двенадцати в ширину, а в длину так, пожалуй, целых сто. А там даже ножниц нет. Вот мне и пришлось приспосабливаться на ходу.

Он попытался развернуть свой свиток. Но на это ему не хватило ширины раздвинутых рук. Хеллер попытался помочь, но Изя решительно остановил его:

— Нет, нет. Ваше дело финансировать операции. Эй, ребята! — крикнул он, обращаясь к двум новичкам-студентам, которые как раз вышли из библиотеки и стояли на верхних ступеньках лестницы. Изя знаком подозвал их. — Ты будешь держать этот угол, — сказал он одному из них. — А ты — вот этот. Держите покрепче.

Они разошлись в разные стороны, удерживая верхнюю часть свитка. Хеллер стоял рядом с Изей. А тот взялся за рулон и отступил на две ступеньки вниз, одновременно разматывая бумагу. Вверху по всей ширине рулона яркими бросающимися в глаза чернилами была выведена надпись: «Секретный проект».

— Вы, конечно, можете сказать, что я перестарался с яркостью красок, — сказал Изя, явно стремясь сгладить производимое его творчеством впечатление, — но там остались только банки с полу-засохшей краской для листовок, вот мне и пришлось разводить ее водой. Да и кисти я нашел только такие, которые студенты выбросили уже. Но ведь вам нужны сейчас только общие представления о деле.

Он спустился еще на две ступеньки. Взору предстали какие-то странные линии и знаки. Больше всего это напоминало тройку деревянных вил с насаженными на зубья яблоками — и все это было выполнено разными но одинаково яркими красками.

— Итак, то, что представлено в первом ряду, означает так называемые корпорации прикрытия. Мы создадим их независимо друг от друга в Нью-Йорке, Неваде и Делавэре. Все они будут иметь собственные, не связанные друг с другом советы директоров.