Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента) - Уильям Ширер

Мой заказ на телефонный разговор выполняют в час двадцать утра. Слышно с трудом из-за грохота орудий и разрывов бомб.

Пока готовлю свой материал, все время делаю пометки, как проходит налет авиации.

12.20 ночи - звук зениток.

12.40 - раздается сигнал воздушной тревоги.

12.45 - неожиданно где-то поблизости ударило большое зенитное орудие.

12.50 - звуки авиационных пушек с немецких истребителей.

1.00 - открывают огонь легкие зенитные орудия у вокзала.

1.15 - все продолжается.

Продолжался налет ровно до четырех утра. Но после разговора с Берлином я, почувствовав сонливость, забрался в кровать и тут же уснул.

Берлин, 24 мая

Две недели назад Гитлер начал свой блицкриг на западе. С тех пор произошли следующие события: захвачена Голландия; оккупировано четыре пятых территории Бельгии; французская армия отброшена к Парижу; армия союзников, которая, как предполагалось, насчитывала миллион человек и представляла собой элиту франко-британских вооруженных сил, попала в ловушку и окружена у Ла-Манша.

Надо было увидеть германскую армию в действии, чтобы поверить в это. Вот несколько особенностей, которые, насколько я понимаю, делают ее сильной.

Она обладает абсолютным превосходством в воздухе. Это может показаться неправдоподобным, но на фронте в дневное время я не видел ни одного самолета союзников. Пикирующие бомбардировщики ослабляют оборонительные позиции союзников, и их становится легче атаковать. Они также крушат коммуникации в тылу союзников, сбрасывая бомбы на дороги, забитые грузовиками, танками и орудиями, разрушая стратегически важные железнодорожные вокзалы и узлы. Кроме того, разведывательные самолеты дают германскому командованию полную картину всего того, что происходит. Союзники по сравнению с ними слепы, их самолеты-разведчики появляются редко. И бомбардировщикам союзников своими дневными ударами совершенно не удалось нарушить немецкие коммуникации. Одно из впечатлений, особо поразивших на фронте, это огромные масштабы переброски германских войск, техники и боеприпасов, которая не встречает препятствий. Так как бельгийцы и французы самым тщательным образом разрушали свои железнодорожные мосты, немецкое командование решило использовать исключительно автомобильный транспорт. На фронте целый день, двигаясь со скоростью сорок - пятьдесят миль в час, едешь мимо нескончаемых механизированных колонн. Они тянутся через всю Бельгию без единого просвета. И они быстро продвигаются - тридцать или сорок миль в час. Удивляешься, как им хватает бензина и смазочных материалов. Но они ими обеспечены. Запасы горючего следуют вперед вместе со всем остальным. Каждый водитель знает, где он может заправиться, когда кончается горючее.

Какими отличными целями служили бы эти нескончаемые колонны, если у союзников были бы хоть какие-то самолеты!

И до чего же великолепна эта машина, которая обеспечивает их бесперебойную работу! Вот фактически главное впечатление, которое остается от наблюдения за германской армией в действии. Это гигантская, бесстрастная военная машина, работающая так же спокойно и эффективно, как, например, наша автомобильная промышленность в Детройте. Непосредственно за линией фронта, где ничего не слышно и не видно от орудийной стрельбы, над головой ревут самолеты, а по пыльным дорогам грохочут тысячи моторов, солдаты и офицеры сохраняют спокойствие и деловитость. Абсолютно никакого волнения, никакой нервозности. Офицер, который управляет артиллерийским огнем, прерывается на полчаса, чтобы объяснить вам, чем он занимается. Генерал фон Рейхенау, управляющий громадной армией в решающем сражении, тратит целый час на то, чтобы разъяснить дилетантам свою задачу.

Моральный дух германских войск фантастически высок. Вспоминаю инженерно-саперную роту, которая готовилась к выдвижению к реке Шельде для установки понтонного моста под огнем противника. Солдаты сидели на опушке леса и читали свежий номер ежедневной армейской газеты "Western Front". Никогда еще я не видел, чтобы солдаты, идущие в бой, из которого кто-то наверняка не вернется живым, были такие - ну, беззаботные, что ли. Утверждение Би-би-си, что эти летучие германские колонны, вроде той, что прорвалась к морю у Аббевиля, являются слабыми силами и едва ли смогут удержать то, что они захватили, - это миф. Немцы пробиваются не только с помощью танков и немногочисленной пехоты, а используя все, что у них есть. За танками и пехотой сразу идет легкая и тяжелая артиллерия на механизированной тяге.

Берлин, 25 мая

Сегодня вечером германские военные высказались вполне определенно. Они заявили, что судьба огромной союзной армии, окруженной во Фландрии, окончательно решена.

Берлин, 26 мая

Пал Кале. Теперь Англия отрезана от континента.

Берлин, 28 мая

Король Леопольд предал союзников. На рассвете бельгийская армия, которая вместе с британской и французской за неделю оказалась загнанной в постоянно сужающийся мешок во Фландрии и Артуа, сложила оружие. Ночью король Леопольд направил в расположение немецких войск эмиссара с предложением о перемирии. Немцы потребовали безоговорочной капитуляции. Это поставило англичан и французов в затруднительное положение. Верховное командование заявляет, что теперь оно "безнадежно". Утром поймал по радио речь Рейно, обвиняющего Леопольда в измене союзникам. Черчилль, если верить Би-би-си, более осторожен. В коротком обращении к палате общин он сказал, что не будет давать оценки.

В здешней прессе большое ликование по поводу капитуляции Бельгии. Через восемнадцать дней, - напоминают нам берлинские газеты. Именно восемнадцать дней потребовалось немцам, чтобы уничтожить поляков. Вероятно, до конца этой недели остатки союзной армии окажутся у них в "котле". Как сообщает Би-би-си, Черчилль предупредил палату общин, что вскоре ожидаются плохие вести.

Сегодня впервые дневные сводки поступали из "штаб-квартиры фюрера". Все они звучали так, как будто были продиктованы самим Гитлером. Например, эта типичная попытка выглядеть великодушным: "Штаб-квартира фюрера, 28 мая. Фюрер приказал, чтобы обхождение с королем бельгийцев и его армией было достойным храбрых боевых солдат, каковыми они себя проявили. Поскольку король бельгийцев не высказал пожеланий для себя лично, ему будет предоставлен замок в Бельгии, до тех пор пока его местожительство не будет окончательно определено".

Кем определено?

Нацистская пропаганда изо всех сил старается показать, что Леопольд сделал честный и разумный шаг. Вот слова специального коммюнике, которые, как заявило Германское радио своим слушателям, "наполнят германскую нацию гордостью и восторгом":